Павел Вяземский - Письма и записки Оммер де Гелль

• Название: Письма и записки Оммер де Гелль
• Автор: Павел Вяземский
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-01336-6

«Письма и записки Оммер де Гелль», якобы принадлежащие французской писательнице Адель Омер де Гедль (1817–1871), «перевод» которых был впервые опубликован в 1933 году, в действительности являются весьма умелой и не лишённой живого интереса литературной мистификацией сына поэта, критика и мемуариста кн. П.А.Вяземского Павла Петровича Вяземского (1820–1888), известного историка литературы и археографа. В записках наряду с описанием кавказских и крымских впечатлений французской путешественницы упоминается имя М.Ю.Лермонтова, что и придавало им характер скандальной сенсационности, развеянной советскими исследователями в середине 30-х годов нашего века.

(Из аннотации к изданию)

---

Король Карл щедро платил за его угодливость и при отъезде подарил ему свой портрет, украшенный алмазами. Луциан продал их за четыре миллиона франков. Возвратясь в Париж, он увидел, что нерасположение к нему брата возросло еще более. Второй брак его, с Розою Жуберту, был опять заключен против желания Наполеона. В 1805 году Луциан удалился в Италию. Через два года он имел свидание с императором в Мантуе и решительно отверг все предложения его, как ни льстили они его самолюбию. В 1808 году Наполеон снова предлагал ему Неаполитанское королевство, его жене — герцогство Парму, а дочери Шарлотте — руку Астурийского принца. Луциан хорошо знал характер своего брата и потому никогда не желал получить от него что-нибудь. Он даже удалился в Англию. Но в 1815 году, когда положение императора было в высшем степени затруднительно, он явился к нему на помощь, настаивал на продолжении войны, в надежде на неистощимые средства Франции. Фуше и Лафайет делали тщетными его усилия. Луциан навсегда покинул Францию и жил некоторое время под присмотром Австрии. Ныне он живет вблизи Рима, занимается древностями и имеет с 1834 года прекрасный Этрусский музей. Луциан известен как писатель своею историею английского парламента и поэмою «Карл Великий». К первому сочинению Наполеон присовокупил собственноручные примечания. Старшая дочь Луциана в замужестве за принцем Габриелли. Сын Карл почитается отличнейшим геологом; женат на Шарлотте, дочери Иосифа. Другая дочь Луциана за лордом Стюартом; третья — за графом Боссе, но живет в разводе.

Таковы судьбы Наполеонова рода. Всем обязанные своему великому родственнику, члены этого рода не имеют ныне никакого веса. Исторические имена их перемешаны с самыми незначительными. «Два сына князя Канинского (Луциана Бонапарте) жили в поместье своего отца Канино, по которому ему был дан и титул, и своим поведением неоднократно подавали причины к жалобам. Все увещания оставались тщетными. За несколько дней перед сим застрелили они в лесу одного лесничего и хвалились тем всенародно. Правительство уведомило о том семейство принца и предписало схватить преступников силою. Жандармский офицер известной римской фамилии, которому было поручено взять принца под стражу в сопровождении вахмистра, застал его в кофейном доме городка Канино и объявил, что должен арестовать его. Вместо ответа принц обнажил кинжал или охотничий нож и пронзил им грудь офицера, который упал мертвым на землю; вслед за тем он кинулся на вахмистра и нанес ему тяжелую рану, от которой он умер на другой день. По собранной там команде выстрелил он из ружья, но его схватили и отвезли в Рим, где он ныне находится в тюрьме. Его брат, как слышно, успел бежать в тосканские пределы и таким образом укрылся от преследований правосудия. Весь Рим ожесточен сими злодеяниями; все с нетерпением ожидают производства процесса. При всей кротости правительства Римской области к преступлениям, совершенным в пылу страсти, в нынешнем случае не будет обращено внимание на происхождение преступников, и весьма вероятно, что с ними поступлено будет по всей строгости законов».

В берлинских газетах напечатано известие о странном и нелепом происшествии, случившемся в Страсбурге 30 октября. С самого раннего утра небольшие отряды солдат 4-го артиллерийского полка расхаживали по городу с восклицаниями: «Да здравствует император!» Один из этих отрядов, состоявший из тридцати человек, в полном вооружении ворвался в префектуру и вошел в спальню префекта в ту минуту, как он намеревался встать с постели. Отрядом начальствовал молодой человек в мундире главного штаба. Он объявил префекту, что арестует его от имени императора Наполеона II (сына Людовика Бонапарта, бывшего короля голландского, и Гортензии Богарне). Префекту дали десять минут сроку и увели через весь город в одну из артиллерийских казарм. Через полчаса четыре офицера другого артиллерийского полка выпустили его на свободу, и он возвратился домой невредим. Принц Людовик, полковник Водре и комендант Паркен, бывший в генеральском мундире, взяты были под арест. Артиллеристов вытолкали со двора, и они были своими же офицерами отведены в казармы. Префекта освободили, и менее нежели в час вся эта история была кончена. По приказанию генерала Вуароля весь гарнизон стал под ружье. Один отряд артиллеристов 4-го полка занял было типографию Зильбермана, но был прогнан. При всех этих движениях различных войск народонаселение было в совершенном спокойствии и не понимало, что делается. Арестованы следующие особы: 1) принц Наполеон-Людовик Бонапарте, 28 лет, 2) эскадронный командир парижской городской стражи Паркен, 44 лет, 3) граф Рафаэль Грекур, 23 лет, игравший роль ординарца, 4) Керсель, 25 лет, другой ординарец, 5) полковник 4-го артиллерийского полка Клод Водре, 51 года, 6) Лети, поручик понтонного полка, 7) Буассон, унтер-офицер 4-го артиллерийского полка. Они сидят в городской тюрьме. Следствие уже начато. Еще арестованы одна дама, леди Гордон, и типографщик Зильберман.

Карл-Людовик-Наполеон, граф де Сен-Ле, взятый под стражу в Страсбурге, родился 20-го апреля 1808 г. и, после смерти брата, был старшим в линии своего отца под именем Наполеона-Людовика-Карла. С 1814 г. жил он у своей матери; в 1830 г. учился в Тунском военном училище, в Бернском кантоне; в 1831 г. ездил из Италии в Париж и в Англию; в 1832 г. получил право гражданства в Тургауском кантоне, где его мать, Гортензия-Евгения, бывшая королева голландская, купила имение Аренсберг, при Боденском озере, именуясь герцогинею де Сен-Ле (муж ее живет в вилле при Флоренции и называется графом де Сен-Ле). В июле месяце 1834 г. он был произведен в Берне в капитаны артиллерии; в 1833 г. издал небольшое сочинение о Швейцарии. Прошедшим летом он провел несколько времени в Бадене при Раштаде, где он находился в числе тех, которые иллюминировали древний замок в день рождения Наполеона (15 августа). Вообще он уже несколько времени был в сношениях с бежавшими в Швейцарию разнородными демагогами.

№ 72. Г-ЖЕ ГЕРИО В ЛИОН[54]

Булгурлу, близ Скутари. Вторник, 20 декабря 1836 года

Я переезжала изредка из Скутари в Перу. Четырехвесельный каик доставлял меня живо в Топхане среди вьюги и мороза, который нам наносил северовосточный ветер из России. Слякоть была ужасная. Я взбиралась, как могла, из Топхане на главную улицу в Пере. Близ Галаты сераль, я заходила к старому греку, с круглой бараньей шапкой на голове, смотревшей как горшок из-под молока дном вверх, в больших очках; своими остроумными замечаниями он вызывал у меня улыбку. Страшно было скучно. От нечего делать мне приходилось часа два проводить у него, греясь около мангала. Странный был выбор книг у этого старика: трактаты о дипломатии, Кох, Шель, Омптеда; я все у него перекупила. Много книг о России и записок о Екатерине II, императоре Павле, которые я все у него забрала. Он мне объяснил, что большую часть этих книг покупала у него с 1833 года эскадра, стоявшая тогда в Босфоре, что теперь торговля идет тихо. Но склад у него большой в ожидании прихода русских; к нему и теперь одни русские ходят. Мне попалась раз одна книга, возбудившая мое любопытство. Это была смесь рассказов о бедствиях, постигших нашу армию в 1812 году, пересыпанная разными любовными, мистическими похождениями; несмотря на это, она отзывалась чистосердечием. Похождения различных героев доказывали существование мистических обществ и даже, может быть, политического заговора. Книга эта носит название: «Путешествие одного пленного французского офицера в России»[55]. Выписанные мною места — на стр. 63, 64. Найди эту книгу, она, может, тебе и пригодится. Если ты не найдешь книгу, то я тебе свою перешлю. Я тебя уверяю, доставь ее графу Бенкендорфу. Она еще, может быть, доставит сведения заговора 1826 года. Мне книга бесполезна, я никаких связей в России не имею.

Сообщаю тебе анекдот, напоминающий наш разговор с Тургеневым за завтраком у тебя в Париже, сколько помнится, в 1835 году: «Вот образец того, как правосудие творится в этой стране. Следующий случай происходил в маленькой тартарии. Вдова одного дворянина жила со слугой; несмотря на оказанную ему честь, служитель не отказывался разделять эту честь с очень красивой служанкой. Он ей сделал ребенка. Госпожа, заметив совершаемую неверность, приказала отодрать несчастную служанку кнутом. Приказание это было совершено с такою жестокостию, что несчастная служанка, которая была беременна, испустила дух во время исполнения этого наказания. Возбужденные жестокостью рабы этой барыни обратились в суд; уездный суд приговорил просителей к наказанию кнутом по закону. Спустя некоторое время люди свободного состояния сочли необходимым жаловаться на барыню в суд. Барыня была арестована, и ей самой пришлось предстать перед судьями. Губернатор приказал, чтобы те слуги, которые, зная о преступлении, не донесли, были бы подвержены наказанию кнутом. Губернатор был сменен, коль скоро об этом приговоре узнали в Петербурге. Его преемник, получив приказание исследовать вновь дело, решил его в пользу барыни, находя, что так как она наказывала сама, на точном основании законов, и, не имея должной сноровки в этом деле, действительно убила эту девку, но что смерть последовала от неумелости и потому не может быть признана за умышленное убийство». Вот, мой друг, как правосудие исполняется в этой стране. Если я вам расскажу о взяточничестве судей, то вы подумаете, что я вам рассказываю басню. Неимоверно скучно!