Вадим Старк - Наталья Гончарова

• Название: Наталья Гончарова
• Автор: Вадим Старк
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03325-2

Все, кто знал Наталью Гончарову, сходились в одном: она была изумительной красавицей. Свет ревниво следил за ее успехами, пристально всматривался в ее поступки. Сплетники злословили по поводу ее отношений с Дантесом, приписывали ей равнодушие и прозвали «кружевной душой». Даже влюбленный в нее Дантес отказывал ей в уме. Многие считали ее виновницей гибели Пушкина. Сам же он называл Натали не только своей Мадонной, но также «женкой» и «бой-бабой». Она воспитала семерых собственных и троих приемных детей.

Жизнь Натальи Николаевны, в 18 лет ставшей женой первого поэта России, а в 24 года оставшейся вдовой, по сей день вызывает споры, рождает мифы и разноречивые толки. Книга доктора филологических наук Вадима Старка рассказывает о женщине, ставшей источником вдохновения для Пушкина, о ее истинной роли в истории роковой дуэли, о дальнейшей судьбе той, которой Пушкин писал: «С твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете — а душу твою люблю я еще более твоего лица».

---

Семнадцатого января Пушкин получил письмо от П. А. Осиповой с сообщением о приезде в Петербург ее дочери, баронессы Е. Н. Вревской, а от привезшей письмо гувернантки узнал и записал на его последней странице адрес: «8 линия. Вревская». На другой день он навестил Евпраксию Николаевну, о чем она написала мужу: «Вчера я была очень удивлена появлением Пушкина, который пришел меня повидать, как только узнал о моем приезде… Он меня очень благодарил за твое намерение купить Мих<айловское>. Он мне признался, что он ничего другого не желал, как чтобы мы стали владельцами этого имения. Он хотел нам продать свою часть». Евпраксия Николаевна еще в начале января приехала в Петербург из своего Голубова, но только теперь Пушкин узнал ее адрес и с тех пор часто и подолгу бывал у нее вплоть до дня, предшествовавшего дуэли с Дантесом. Ей пересказывал он все те сплетни, которые рождались в свете по поводу его семейной жизни. На ее взгляд, все это был вздор, но Пушкин видел в нем посягательство на свою честь и святость семейного очага. Пересказывал он и то, что передавала ему Наталья Николаевна, что, по мнению Вревской, подливало масло в огонь и будоражило и так чрезвычайно раздраженного Пушкина. Откровенный с Евпраксией по давней привычке, он представал перед ней, мучимый ревностью и, как она полагала, двусмысленностью своего положения.

Между тем в свете продолжали отмечать свадьбу Дантеса и Екатерины Николаевны. Рауты и вечера следовали один за другим. В понедельник 18 января Пушкины посетили раут у саксонского посланника Люцероде, где в честь молодых устроены были танцы. Тургенев в этот вечер имел разговор с Натальей Николаевной, записав в дневнике, «…долго говорил с Нат. Пушкиной и она от всего сердца». Вяземский писал: «…В полночь поехал к Люцероде, которые устроили вечер для молодых Геккеренов. Вечер был довольно обычный, народу было мало». Таким образом, существует два свидетельства об этом вечере, причем в первом прямо говорится о присутствии на вечере Натальи Николаевны, но ни в одном нет указания на то, что Пушкин также был у саксонского посланника. Представляется маловероятным, чтобы Пушкин отпустил жену одну на вечер с танцами, на котором заведомо должен был присутствовать Дантес, однако несомненных свидетельств его пребывания у Люцероде нет. Если учесть, что намерение превратить обычный раут в танцевальный вечер могло возникнуть в последний момент, то не исключено, что Пушкин отпустил дам одних.

Всю эту неделю, когда Дантес был освобожден от несения службы, а празднества в честь новобрачных следовали одно за другим, свет хотя и отметил внимание к Наталье Николаевне со стороны новоявленного родственника, но не увидел в нем ничего нового, а лишь счел возвращением к старому. Но уже через два дня был замечен резкий перелом в поведении Дантеса: он стал проявлять дерзость по отношению к Наталье Николаевне. Обычно считается, что Дантес начал бравировать, чтобы доказать всем, что он не боялся дуэли. Однако это не совсем логично: общественное мнение и так было на его стороне. Произошел некий случай, в корне изменивший поведение Дантеса по отношению к Наталье Николаевне. И этим случаем представляется подстроенное Идалией Полетикой свидание Дантеса с женой Пушкина.

Подстроенное свидание

Отвергнув современную гипотезу о том, что свидание это состоялось 2 ноября 1836 года, попытаемся датировать его. Одним из документов, указывающих на время этого подлого действия со стороны Дантеса и Идалии Полетики, является письмо Александры Гончаровой брату Дмитрию от 19 января, в котором она сообщает: «Всё кажется довольно спокойным. Жизнь молодоженов идет своим чередом. Катя у нас не бывает; она видится с Ташей у тетушки и в свете. Что касается меня, то я иногда хожу к ней, я даже один раз там обедала, но признаюсь тебе откровенно, что я бываю там не без довольно тягостного чувства. Прежде всего, я знаю, что это неприятно тому дому, где я живу, а во-вторых, мои отношения с дядей и племянником не из близких; с обеих сторон смотрят друг на друга несколько косо, и это не очень-то побуждает меня часто ходить туда. Катя выиграла, я нахожу, в отношении приличия, она чувствует себя лучше в доме, чем в первые дни: более спокойна, но, мне кажется, скорее печальна иногда». В этом письме Александрина, от которой, как она не раз говорила, ничто не может укрыться, пропустила две страницы, написав при этом очень выразительно: «…не читай этих двух страниц, я их нечаянно пропустила, и там, может быть, скрыты тайны, которые должны остаться под белой бумагой». К числу этих тайн относится в первую очередь история подстроенного свидания. Не случайны в письме Александрины слова: «То, что происходит в этом подлом мире, мучает меня и наводит ужасную тоску». Свидание произошло в квартире А. М. Полетики в Кавалергардских казармах. По рассказу барона Густава Фризенгофа, речь идет уже о женатом Дантесе. До 18 января, пока Дантес был освобожден от несения службы, он вряд ли стал бы появляться в казармах своего полка. Наконец, только после того, как произошла эта встреча и Наталья Николаевна наотрез отказала Дантесу в его притязаниях, он в отместку мог публично вести себя с ней так вызывающе дерзко, что это было замечено в свете спустя несколько дней.

Вот как вспоминала об этом Вера Федоровна Вяземская со слов самой Натальи Николаевны, которая приехала к ней тотчас от Полетики «вся впопыхах и с негодованием рассказала, как ей удалось избегнуть настойчивого преследования Дантеса»: «Мадам N по настоянию Геккерна пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому. Пушкина рассказывала княгине Вяземской и мужу, что, когда она осталась с глазу на глаз с Геккерном, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить как можно громче. К счастью, ничего не подозревавшая дочь хозяйки явилась в комнату, и гостья бросилась к ней». Покинув предательский дом, она отправилась первым делом за поддержкой и советом к Вяземским, а затем домой. Судя по происходившему далее, Вяземские не советовали Наталье Николаевне рассказывать Пушкину о подстроенном свидании.

По версии дочери Натальи Николаевны от второго брака А. П. Араповой, Пушкин узнал о состоявшемся свидании из анонимного письма, которое и показал Наталье Николаевне, после чего та откровенно рассказала о том, как ее возмутило появление Дантеса и как она заявила ему, что останется навсегда глуха к его мольбам. Араповой очень хотелось обелить мать, которая в этом вовсе не нуждалась, и она только всё запутала в этой истории. Но одно конечно же заслуживает внимания — указание на то, что следствием произошедшего становится вторичный вызов на дуэль Дантеса. Как мы знаем, никакого вторичного вызова не было, а было оскорбительное письмо Пушкина Геккерену, после чего Дантес вызвал на дуэль Пушкина. Однако совершенно очевидно, что речь идет о январе 1837 года, а никак не о ноябре 1836-го. Исходя из того, что 19 января Дантес должен был приступить к несению службы по полку и вряд ли стал бы появляться в казармах ранее этого дня, особенно для того, чтобы встретиться с Натальей Николаевной, датировать свидание следует, по всей вероятности, именно этим днем. Для того чтобы до 19 января покинуть молодую жену и отправиться в казармы, у Дантеса не было оснований, да и самое его появление в казармах, когда он был освобожден от несения службы, должно было обратить на него нежелательное внимание. Накануне Наталья Николаевна видела Дантеса на рауте у Люцероде, где беседовала с Тургеневым. Именно на этом рауте Полетика и могла пригласить ее к себе на следующее утро. Вряд ли она стала бы делать это письменно. Когда же Дантес получил на свои домогательства совершенный отказ Натальи Николаевны, в возмущении покинувшей квартиру Полетики в Кавалергардских казармах, он начал мстить ей.

Дерзкое поведение Дантеса было замечено в пятницу 21 января на балу у Фикельмонов, собравшем в тот день свыше четырехсот гостей. А. К. Мердер, не танцевавшая из-за тесноты, зато внимательно наблюдавшая за присутствовавшими, особенно за Дантесом и Натальей Николаевной, записала на другой день в дневнике: «В мрачном молчании я восхищенно любовалась г-жой Пушкиной. Какое восхитительное создание! Дантес провел часть вечера неподалеку от меня. Он оживленно беседовал с пожилою дамою, которая, как можно было заключить из долетавших до меня слов, ставила ему в упрек экзальтированность его поведения. Действительно — жениться на одной, чтобы иметь некоторое право любить другую, в качестве сестры своей жены, — Боже! Для этого нужен порядочный запас смелости…» Пожилая дама говорила тихо, и ее упреков Мердер не расслышала, зато разобрала, что Дантес возразил ей: «Я понимаю, что вы хотите дать мне понять, но я совсем не уверен, что сделал глупость!» Дама сказала достаточно громко: «Докажите свету, что вы сумеете быть хорошим мужем… и что ходящие слухи не основательны». Ответ Дантеса прозвучал вызывающе: «Спасибо, но пусть меня судит свет».