Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

• Название: Вельяминовы. Начало пути. Книга 3
• Автор: Нелли Шульман
• Жанр: Исторические приключения

---

— Поспим, поспим, — спокойно ответил ей Джон, — мне пан Теодор рассказал кое-что, про окрестности здешние. И вообще, — он на мгновение поднес к губам ее руку, — я теперь с тобой всю жизнь буду вместе спать, никуда не отпущу.

Марья обернулась и громко сказала: «Он ей руку целует, смотрите!».

Лиза расхохоталась и, поставив дочь на землю, велела: «Ты лучше под ноги себе гляди, зоркая моя, а то каждую неделю носом в землю падаешь!»

Джон зашел на чистый, ухоженный двор и одобрительно заметил: «Вы тут времени не теряли!»

— Тут место глухое, — сказала Лиза, когда они уже сидели в трапезной, — никого вокруг на версты нету, так что нас не трогали, и службы, и припасы — все в полном порядке было. Ну, все, к столу, к столу!

Он сидел на косогоре, любуясь медленной, узкой Рузой. «А вот тут на Темзу похоже, — подумал Джон, — ивы такие же, как у миссис Марты в усадьбе. Скорей бы домой, Господи.

Пока на корабле будем плыть, Эва английский выучит, она быстро схватывает. Папа был бы рад, он же мне сказал, что надо ждать ту, которая меня полюбит. Вот я и дождался, — он улыбнулся, и, не оборачиваясь, сказал: «А теперь от тебя вениками пахнет».

Девушка весело ответила: «Лизавета Петровна мне свой сарафан дала, а мужскую одежу — постирали, еще же обратно в ней ехать».

Он оглянулся и ахнул — Дуня стояла в шелковом, цвета глубокой, небесной лазури сарафане, в кружевной рубашке. Ее светлые, еще влажные косы были сколоты на затылке.

Девушка поправила отороченную мехом, расшитую, бархатную душегрею, и, краснея, проговорила: «Я такого красивого и не носила никогда».

Джон поднялся, и, притянув ее к себе, вдохнув теплую свежесть, шепнул: «На свадьбу я тебе ожерелье подарю, с алмазами и сапфирами, и кольцо такое же, но ты знай — хоть ты в чем ходи, а ты для меня все равно — самая красивая».

Девушка помолчала, и, блеснув глазами, рассмеялась: «Пойдемте, пан Ян, на лодке вас покатаю, вы же меня — катали уже, теперь моя очередь».

Озеро было небольшим, и Джон, вглядевшись, увидел на острове какую-то избушку.

— А это сторожка, — Дуня быстро и ловко гребла, — ее дед Федора Петровича срубил, его тоже Федор звали. Боярин Вельяминов, это же его вотчины тут вокруг.

— Да, — тихо сказал Джон, смотря на бледный, полупрозрачный серп луны, на темную воду озера, — я слышал о нем.

В сторожке было темно, и Дуня, чиркнув кресалом, запалила свечу. Джон разжег дрова, что были сложены в грубом, сделанном из озерных валунов, очаге, и, увидев развешанные по стенам шкуры, сказал: «А ну-ка иди сюда». Дуня потянулась, и, пошарив в углу, достала бутылку водки.

— Лизавета Петровна мне сказала, они тут с Федором Петровичем были, — девушка чуть улыбнулась, — на Красную Горку еще.

— Ах вот как, — Джон отпил прямо из горлышка, и расстегивая пуговицы ее сарафана, едва сдерживаясь, проговорил: «Теперь ты, а то все-таки холодно еще».

— Как по мне, так жарко, — томно ответила Дуня и, пригубив, шепнула ему на ухо: «Тут на версты никого вокруг нет, пан Ян, помните?»

— Помню, — сказал он, поднимая ее на руки, укладывая на медвежью шкуру, что закрывала ложе, раздвигая ноги. Дуня погладила его волосы, и, закрыв глаза, сквозь зубы, — застонала:

«Еще, еще, пожалуйста!»

— Да хоть всю ночь, — рассмеялся он, стоя на коленях, притягивая ее к себе поближе. «А ты лежи и ничего не делай, поняла?»

— Поняла, — выдохнула девушка, — Господи, как я вас люблю, Господи!

— Вот уж не знал, что ты так громко кричать умеешь, — сказал он потом, смешливо, натягивая на их плечи шкуру, любуясь в огне очага ее белой, гладкой кожей.

Дуня потерлась о его руку головой и счастливо ответила: «Так то, с вами, пан Ян, коли любишь — так зачем стесняться, нечего же. Вот и кричу, потому что хорошо мне так, как никогда в жизни еще не было. Мальчика вам рожу, — добавила она, нежась на его плече.

Джон задумался. «Мальчика, девочку, и мальчика, — наконец, сказал он. «Нет, подожди, еще одну девочку. Четырех, в общем. Или пятерых».

— Сколько хотите, — девушка обняла его, повернувшись на бок, и, скользнув под шкуру, велела: «А теперь вы ничего не делайте, пан Ян, хорошо?».

— Постараюсь, — сказал он, закидывая руки за голову. «Пусть, дорогая моя Эва, я тут умру — но постараюсь ничего не сделать».

— Ну, так-то уж мучиться не надо, пан Ян, — голубой глаз сверкнул откуда-то снизу, и Джон подумал: «Господи, это на всю жизнь. Спасибо Тебе, Господи».

Над темным лесом сверкали крупные, будто горох звезды. Мягко хлопала крыльями сова, ухал филин, и Болотников, подбросив дров в костер, спросил: «Бревна свалили?»

— А как же, Иван Исаевич, — ответили с той стороны пламени. «И люди уже там, десяток, все с пищалями».

— Хорошо, — мужчина усмехнулся. «Поляка этого — в расход сразу, он нам не нужен, хотя нет, — Болотников задумался, — пусть посмотрит на то, что я с его девкой делать буду. Еще следить за мной вздумала, сучка. Ладно, давай спать, завтра на рассвете подниматься надо».

Он завернулся в армяк и сказал себе:

— Сразу и обвенчаюсь с ней. Наплевать, что она замужем — попу к затылку пищаль приставь — с матерью родной поженит. И отвезу ее с дочкой под Кромы. Все равно я раньше зимы на Москву не пойду, хоть поживу в семье, в тепле и ласке. Ну, недолго осталось, — он вспомнил белую, нежную, словно жемчуг кожу и синие глаза.

— А пана Теодора я потом убью, — холодно подумал Болотников. «Не надо спешить, правильно покойный Рахман-эфенди говорил, — главная добродетель — умение ждать своего часа. Вот я и дождался».

Невидный возок медленно катился по узкой, лесной дороге.

— Рысь хочу- зевнув, потребовала Марья у матери. «Дай!»

Лиза вздохнула, и, приподняв сарафан, отвязав от пояса кинжал, протянула дочери. Она строго велела: «Только из ножен не вынимай, так играй!»

— Рысь, — заворожено протянула девочка, гладя золотую, искусно выделанную фигурку. «Рысь красивая!»

— Скорей бы уж к Феде, — вздохнула про себя Лиза, глядя на дочь, что прикорнула на обтрепанном бархате сиденья. — Хоть и взяли с собой холопов, однако уж у них пищалей нет, только сабли, и у Джона один пистолет, и все. Повезло ему, конечно, Дунюшка так на него смотрит, будто никого другого на свете нет. И молодая она, еще семнадцати не исполнилось. Обвенчаются, будут деток растить, — Лиза чуть вздохнула, и, глянув на Марью, улыбнулась.

— И нам теперь с Федей еще одного ребеночка хорошо бы, раз Василий Иванович царем станет, спокойно будет на Москве. Тем разом не понесла я, на Красную Горку — тоже, ну да ничего, все получится, как вместе жить будем, — Лиза чуть покраснела, и, порывшись в бархатном мешочке, достав свое вышивание — принялась за работу.

Джон перегнулся в седле и, взяв Дуню за руку, весело сказал: «Скоро уж и поворот на эту дорогу большую, можайскую, там совсем безопасно будет, она оживленная».

Девушка огляделась — темный, еловый лес возвышался непроходимой стеной, на западе виднелась набухшая дождем грозовая туча, и, чуть поежившись, ответила: «Да уж быстрей бы, пан Ян, как сюда ехали — веселей было».

— Понятно почему, — Джон на мгновение отпустил поводья, и смешливо развел руками. Дуня расхохоталась и, вдруг, приподнявшись в стременах, озабоченно сказала: «Смотрите, пан Ян, там деревья повалены, ветер же вчера был, дорогу перегородило».

— Ветер, — процедил Джон, доставая пистолет. «Знаем мы этот ветер. Вели всем, чтобы спешивались, иди к пани Лизе, и уводи ее с ребенком в лес, быстро!»

— Пан Ян, — испуганно сказала девушка.

Он притянул ее к себе, и, едва успев поцеловать, услышал сухой треск выстрелов. Лошади, запряженные в возок, испуганно заржали, — двое, на веревках, спустились с вершин деревьев на его крышу. Холоп на козлах, было, потянулся за саблей, но один из нападавших, легко наклонившись, перерезал ему горло. Столкнув труп на землю, мужчина выпряг лошадей и, сунув дуло пищали в окно возка, велел: «Тихо!».

Марья заворочалась, и, недовольно спросив: «Что такое?», зевнув, уткнувшись носом в сгиб руки, — заснула еще крепче.

Лиза сглотнула, и, перекрестившись, глядя в упертый ей в лицо пистолет, — кивнула головой.

— Господи, — подумала женщина, — да у нас и нет золота никакого, нечего взять. Людей жалко, не пощадят же их. И Джон — он, хоть в русском платье, но видно, что не местный, а поляков не жалуют сейчас. Дунюшку пусть не трогают только, совсем девушка юная.

— Черт, — Джон соскочил на землю, и обернувшись к возку, пряча за собой Дуню, — выстрелил, — у меня одного пистолет, а эти все вооружены. В два раза больше их. Может, просто разбойники, а может, и Болотников тот. Хотя зачем мы ему?

— Дай мне кинжал, — злым шепотом потребовала Дуня, — ты того, у возка, ранил. Дай мне кинжал, я тихо подберусь, второму горло перережу, и уведу пани Лизу в лес. Дай! — ее рука потянулась к кинжалу, и Джон, еле успев толкнуть ее на землю, закрывая своим телом от выстрелов, велел: «Лежи тихо, пожалуйста!»