Клаудия Грос - Схолариум

• Название: Схолариум
• Автор: Клаудия Грос
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-934-7, 3-423-20720-5

Кельн, 1413 год. В этом городе каждый что-нибудь скрывал. Подмастерье — от мастера, мастер — от своей жены, у которой в свою очередь были свои секреты. Город пестовал свои тайны, и скопившиеся над сотнями крыш слухи разбухали, подобно жирным тучам. За каждым фасадом был сокрыт след дьявола, за каждой стеной — неправедная любовь, в каждой исповедальне — скопище измученных душ, которые освобождались от своих тайных грехов, перекладывая их на сердце священника, внимающего горьким словам.

Город потрясло страшное убийство магистра Кельнского Университета, совершенное при странных обстоятельствах. Можно ли найти разгадку этого злодеяния, окруженного ореолом мистической тайны, с помощью философских догматов и куда приведет это расследование? Не вознамерился ли кто-то решить, таким образом, затянувшийся философский спор? А может быть, причина более простая и все дело в юной жене магистра?

Клаудии Грос удалось искусно переплести исторический колорит средневековой Германии с яркими образами и захватывающей интригой. По своей тонкости, философичности и увлекательности этот интеллектуальный детектив можно поставить в один ряд с такими бестселлерами, как «Имя розы».

---

Она кивнула. Постепенно ее напряжение спало. Он пытается ее утешить и указать правильный путь. Они со Штайнером ей помогут. Так чего же бояться?

Но Ломбарди скрыл, что голосования еще вообще не было и ей до сих пор угрожает обвинение в занятиях черной магией. Вместо этого он просто подошел ближе, наклонился и нежно провел рукой по ее щеке. Софи покраснела.

— Надзиратель дал показания в вашу пользу. Вы видели щит?

Софи снова кивнула.

— Да. Де Сверте рассказывал, что когда-то занимался колдовством, но потом бросил, посчитав его детской забавой. А почему вы спрашиваете?

Он не ответил. Когда-нибудь она сама поймет, а сейчас ему не хотелось пугать ее еще больше.

— Берегите себя, Софи. Встретимся на процессе. А пока репетируйте свое восхищение силой мужского духа.

Он постучал в дверь, чтобы ему открыли Она смотрела ему вслед и тут вдруг поняла, почему он спросил про щит.

Процесс начался рано утром в небольшом зале конвента, где горел лишь один камин. Именно здесь и разбирались обычно судебные дела факультета. Солидный зал с деревянными панелями и с призванной вызывать радостные эмоции росписью на потолке: Sapientia в воздушном одеянии, окруженная Справедливостью, Честностью и Разумом. Они парили в небе подобно ангелам, обратив к зрителям свои лица.

Во главе массивного стола сидел настоятель, следом в ряд устроились канцлер, ректор и магистры факультета. За отдельным столиком замер писарь. Слуга привел Софи, которой велели сесть на скамью. Она осунулась и была очень бледна, губы поблекли, светлые волосы ее потускнели. Она стояла ровно, опустив руки и повернув голову к судье, в ожидании, что же будет дальше. Настоятель открыл заседание, огласив пункты обвинения, в том числе и участие в алхимических опытах. Софи признала всё, кроме добровольного сотрудничества с де Сверте к этому он вынудил ее силой, следовательно упрекнуть ее не в чем.

Настоятель слушал с неподвижным лицом. Его резкие черты казались высеченными из камня, руки лежали на столе абсолютно спокойно. Когда обвиняемая закончила, он слегка кивнул головой. Вперед выступил Штайнер. Он рассказал о своей беседе с Софи, признался, что недостаточно активно ее отговаривал и не запретил прятаться в схолариуме. Все смотрели на него с недовольными лицами.

— Да, — сказал он серьезным голосом, — я знаю, что на мне лежит ответственность, но возможность получить таким образом важные сведения показалась весьма заманчивой. А спрятаться там самому мне было бы довольно трудно…

— Но разве обвиняемая обнаружила доказательства виновности приора? — наморщив лоб, спросил настоятель.

— Ну, испугавшись, он запер ее в своей лаборатории и признался, что убил Касалла.

Настоятель покачал головой:

— Это не доказательство, а голословное утверждение. Кто подтвердит, что она говорит правду?

— Все верно, она могла солгать. Но зачем?

— Возможно, чтобы выгородить себя. А вдруг это сделала она?

— Но ведь надзиратель признал, что затащил ее в лабораторию, значит, туда она попала не добровольно. Зачем этому человеку давать показания против себя, если этого не было? Я не вижу в этом смысла.

Настоятель помолчал, потом слегка наклонил голову:

— Хорошо, предположим, что приор убил Касалла.

Он снова повернулся к Софи Касалл:

— Но ведь вы признаёте, что поступили на факультет и учились под чужим именем и в чужом обличии. Следовательно, вы дали под чужим именем три клятвы.

Софи кивнула.

— Тогда скажите нам, какого рода… — Он помедлил, а потом продолжил: — Какого рода резоны заставили вас принять подобное решение?

— Я думала, что никому не будет вреда, если я начну учиться.

— Но ведь вы могли посещать факультет и как женщина. Это, конечно, необычно, но не невозможно.

— Да, наверное. Но я бы не встретила одобрения.

— А откуда вы взяли деньги, чтобы заплатить за учебу?

Она молчала. Настоятель объявил перерыв. Кивнул писарю и велел открыть двери. Магистры высыпали наружу, Софи увели.

— Мне пора уехать из Кёльна. Вот уже целый год я вижу только этот город, только его дома, его церкви и его жителей. Как будто весь мир состоит из одного Кёльна.

Напротив жил торговец лошадьми. Уехать на лошади, сесть на корабль или уйти пешком — все равно.

— Вы собираетесь умыть руки, — с подозрением в голосе сказал Штайнер. — Вам не хочется присутствовать на заседании, так ведь? Но почему?

Ломбарди и сам не знал. Он вряд ли сможет вступиться за женщину, которая настолько слабее своих противников. Ситуация представлялась ему безнадежной. Ему было неприятно заходить в этот зал.

— Вы магистр. Вы должны быть там.

— Да, но не сегодня. Я ее предупредил. Но она меня не послушается. Я знаю. Штайнер, у меня есть хороший друг в Каленберге. Поеду к нему. Может быть, послезавтра я вернусь, а может, и нет. Скажите, что я заболел или что-нибудь еще. У меня такое чувство, что я попал в трясину и никак не могу выбраться. В Каленберге есть высокая гора, туда можно залезть и посмотреть вниз. Иногда это помогает восстановить зрение и взглянуть на ситуацию со стороны.

Штайнер молча кивнул. Если человеку кажется, что он сходит с ума, это еще полбеды. Ну, так заберись на гору, Ломбарди, и осмотрись, вдруг найдешь выход Да, поезжай, я тем временем останусь здесь и буду защищать довольно шаткие позиции. Штайнер тряхнул головой. Иногда он переставал понимать, с какой стороны находится противник и как его зовут. Может быть, он сам и есть свой главный враг.

— Давайте не будем ничего загадывать. Мы действительно заинтересованы в том, чтобы ей помочь? Мы хотим дать женщинам возможность учиться, занимая наши места? Я знаю, о чем ее спросит настоятель. Составила ли хоть одна женщина научное положение? Может быть, они просто повторяют за нами наши слова, как это делают маленькие дети, которые только еще учатся говорить?

— Это не так, — с пылом возразил Ломбарди. — Безусловно, есть женщины, имеющие собственные мысли. И даже пишущие собственные книги. Они легко могли бы составить научный тезис.

Штайнер тихонько засмеялся.

— И все-таки я постоянно себя спрашиваю, чего же я хочу на самом деле. Если быть до конца честным, я хочу, чтобы все осталось по-прежнему. И если до конца честным будете вы, то признаетесь, что чувствуете то же самое. Просто эмоции смещают акценты и мешают обзору.

— Тогда присоединяйтесь к тем, кому больше всего хочется обвинить Софи в колдовстве и увидеть ее горящей на костре. Если они начнут задавать вопросы насчет гостии[61] и тела Христова и тому подобных вещей — вы же знаете, о чем я говорю, — то я уйду с факультета. Я думал, что мы уже отказались от подобных методов.

Штайнер не ответил. Появился слуга, пригласивший их вернуться на заседание, но Ломбарди развернулся и вышел из конвента.

Для поездки в Каленберг он выбрал не очень удачное время. Первый весенний ветер, еще очень холодный, швырял ему в лицо снег, перемешанный с дождем Над головой нависли серые облака, по краям дороги клонились вниз ветви деревьев. Со стоическим спокойствием вороной конь рысью продвигался вперед. Стемнело рано, поэтому уже вскоре Ломбарди свернул к одинокому ветхому постоялому двору, где лошадь получила корм и место в конюшне, а всадник — комнату и яичницу с салом. Ночью продолжала бушевать буря. Хозяин только посмеивался и говорил, что, возможно, лучше вообще не ложиться спать, иначе во сне можно оказаться погребенным под развалинами, поэтому Ломбарди лежал на жестком тюфяке, прислушивался к шуму и ждал, когда начнет сыпаться потолок. Но все обошлось. Утром он, совершенно не выспавшийся, оседлал коня.

— Куда держите путь? — спросил его хозяин.

— В Каленберг. К Господину на Башне.

Хозяин поднял голову и посмотрел на пытающееся выбраться из-за туч солнце.

— Будьте осторожны. Уже несколько недель здесь орудует банда: убивают, мучают и грабят. У вас есть при себе надежный нож?

Ломбарди кивнул. Расплатился, поблагодарил и вскочил в седло.

Сначала день обещал быть спокойным. Первые несколько часов небо оставалось голубым, но потом на западе снова начали собираться тучи. Да, самая подходящая погода для того сброда, который прячется в лесах. Здесь проходят направляющиеся в Кёльн обозы с ценными товарами, на продаже которых можно неплохо поживиться. Еще три-четыре часа, и он доберется до Каленберга. Плащ уже давно перестал защищать его от холода, а конь из последних сил продвигался вперед, как будто догадывался, что осталось совсем немного. Темный лес выглядел мрачно, стена туч приближалась. Ветер так и свистел в ушах. Ломбарди ни разу не остановился на отдых, так что ему удалось добраться до города засветло. Ворота еще не закрыли. Только он въехал в город, разверзлись небесные хляби. В гору он поднимался уже под проливным дождем.