Полли Эванс - Испания. Горы, херес и сиеста

• Название: Испания. Горы, херес и сиеста
• Автор: Полли Эванс
• Издательство: Амфора
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-367-01964-3

Забавная, увлекательная, откровенная книга, новое слово в женской прозе о путешествиях, в частности, по Испании.

---

Это последняя остановка тореадора перед смертельно опасной битвой с быком. (Скорее быка с тореадором.) Он приходит сюда, чтобы попросить у Господа победы в сражении, хотя до самого последнего момента неизвестно, как и чем закончится этот опасный бой.

Мы толпились вокруг нашего экскурсовода, неустанно рассказывавшей нам о кровопролитии и о мгновенных смертях, случающихся во время корриды.

— А это мать того быка, которого убил тореадор Манолете, — сказала экскурсовод и, устало подняв руку, показала на голову кареглазой коровы, печально глядящей на нас со стены.

У большинства быков не было ушей, потому что самому мужественному матадору президент дарует одно или два уха погибшего быка. Это происходит на виду у ликующей толпы зрителей. (Существует даже ежегодная награда под названием «Золотое ухо». Последние три года ее обладателем становился отважный Эль Хули.) Морды быков, висящие на стенах музея, не выражали никаких эмоций, но в их глазах я увидела страх. По шкуре струилась кровь, но, я думаю, она была ненастоящей.

Однако фанаты корриды не верят в эту хитрость, потому что оказаться на стене для быка большая честь. (Голова одного из быков, погибших во время корриды в Севилье в середине XIX века, теперь висит на стене этого музея. Бык был настолько свирепым, что за один день покалечил одиннадцать лошадей. Чтобы его убить, тореадору пришлось нанести ему пятьдесят один удар.)

Любители корриды утверждают, что смерть быка на арене не сравнима с его убийством на скотобойне от рук мясника, потому что бык, участвующий в корриде, живет, можно сказать, безмятежно до тех пор, пока не объявят его выход. Некоторые даже считают, что коррида — это своего рода экологическое движение. Ведь быкам, живущим в дикой природе, необходимы огромные пастбища, поэтому в Испании громадные площади земли отводятся для быков иберийской породы, и, кроме того, здесь существуют еще и национальные парки.

После отличного обеда, состоявшего из жареных перцев с тунцом и бутылки вина «Вальдепеньяс», половину которой сразу же выпила, я спросила у официанта:

— Это хорошее вино?

— De hombre![21] — ответил он, будто только дурак мог задать такой вопрос.

Как вы помните, моя первая попытка увидеть фламенко в Андалусии не удалась, но я не оставляла этой затеи. Майкл из Техаса подвел меня, и теперь мне нужно было самой искать бар-фламенко. Около двенадцати часов ночи, надеясь, что еще не так поздно, я решила отправиться на поиски какого-нибудь бара и увидеть там фламенко, ведь говорят, что фламенко исполняют именно в это время суток. Я брела по пустынной и плохо освещенной улочке.

Бар, в который зашла, был похож на пещеру. Он был просто забит юными студентками, которые хлопали каждый раз, когда молодой гитарист заканчивал исполнять очередную мелодию.

Казалось, никто ничего не пил и даже не разговаривал. Все пристально и с восхищением смотрели на гитариста. Да, действительно, он хорошо играл, но это было не фламенко. Казалось, только мне одной здесь было неуютно: бар выглядел очень мрачно, и за окном было совсем темно. Как ни странно, я могла одна проехать на велосипеде полторы тысячи километров, могла есть одна, даже могла одна говорить по-испански, но хождение в одиночку по барам было не для меня. Я вспомнила свой номер с удобной кроватью, с мягкими подушками, с кабельным телевидением, с ванной с большими золотого цвета кранами… и погрузилась в себя.

Весь следующий день я пролежала в огромной кровати и просидела в летнем кафе. Стоящий рядом велосипед и побаливающая попа напомнили одно утро, проведенное мною в дворике-патио, где я, читая газету, пила кофе и сок, греясь на солнце. Мысли о дороге доставляли мне мучения. Но никакой вины за собой я не чувствовала, потому что не была воспитана в католической вере, требовавшей от человека покаяния при малейшем отклонении от пути истинного. Я просто наслаждалась миром вокруг себя и совершенно не страдала от того, что не заставляю свое избитое тело снова взгромоздиться на велосипед и крутить педали. Единственное, что омрачало мое жизнерадостное настроение, которым отличаются, кстати, все испанцы, так это деньги. Я понимала, что если останусь в отеле еще на какое-то время, то они у меня просто закончатся.

Впереди меня ждали бесконечные переезды и дешевые гостиницы. Но последний день в Севилье у меня никто не мог отнять.

В мои планы входило обязательное посещение Алькасара. Это одна из главных достопримечательностей Севильи, и там я никогда не была. В этой крепости, основанной в 913 году, находится чудесный дворец, построенный для печально известного короля Педро I, взошедшего на трон в 1350 году в возрасте шестнадцати лет. Годы его правления начались с кровопролития вследствие преследования им второй жены своего отца и ее отпрыска. Как утверждают историки, его жертвами стали архиепископ, несколько двоюродных братьев и сестер, множество друзей, а также незаконнорожденные единокровные братья. Он убил короля Гранады и тридцать семь его придворных, желая завладеть рубином из венца короля. Позже Педро подарил этот рубин жене короля Англии, Эдуарда Черного Принца, который послал войска, чтобы помочь Педро в сражении с его единокровным братом Энрике. Этот рубин, гордость императорской короны, сейчас находится в Тауэре.

Несмотря на кровопролития и убийства, Педро не могли осудить, потому что он был королем. Сам же он думал, что последующие поколения будут называть его Педро Жестоким. Те же, кто был на его стороне, называли его Педро Справедливым. Совсем недавно историки выдвинули предположение, что именно аристократия, недовольная правлением Педро, стремилась к тому, чтобы место короля занял его младший брат Энрике (известный как Энрике II Бастард).

Поданные короля были не особенно сильны в математике, поэтому они, видимо, неправильно истолковали следующие слова Педро:

«Одной буханки хлеба недостаточно, чтобы наполнить все преданные мне животы». В итоге Энрике убил своего брата и занял королевский трон. Трудно даже себе представить, что бы сделал Педро, узнай он случайно о готовящемся мятеже.

По дороге в гостиницу, я обнаружила, что полицейские перекрыли движение по главной дороге, а по ней стройными рядами шли студенты, которых было не меньше тысячи. Так они выражали свой протест против планов правительства установить контроль за всем, что происходит в стенах университета. В конце улицы вплотную друг к другу стояли полицейские автомобили, а рядом с ними — полчища мужчин в касках и в специальной форме темно-синего цвета. Полицейские держались очень спокойно, потому что повода для волнения не было: студенты жадно пили пиво прямо из бутылок, пели песни, и казалось, что им было просто хорошо. Никаких флагов и изображений Девы Марии в их руках я не заметила.

Когда выходила из здания почты, наткнулась на еще одну демонстрацию. Похоже, в Севилье настал день празднования Дня демонстраций. Я сходила на почту, чтобы отправить домой мешковатые брюки, и, выйдя на улицу, услышала пение, свистки и звуки сирен. Я решила, что это те же самые студенты.

По-видимому, они выпили еще пива и решили снова запрудить улицы города. На этот раз обстановка оказалась более напряженной. Я заметила, как демонстрантов увозили в полицейский участок. Мне стало интересно, и я подошла поближе. По улице маршировали тысячи мужчин и женщин, но не в форме, а с флагами и постерами в руках. Они призывали к лояльному отношению к полиции и требовали у правительства выполнить свои обещания. Полицейские свистки и сирены нескончаемо завывали. Полиция? Демонстрация? А я-то думала, что полиция наоборот должна вести себя тихо и поддерживать порядок. Неужели и им тоже разрешают выходить на демонстрации?

Меня по-прежнему не оставляло желание послушать и увидеть фламенко. На этот раз я решила отправиться в Культурный центр, где было представлено искусство Андалусии. Это было организовано для раскрутки молодых талантливых танцоров фламенко.

Рядом с Культурным центром выстроилась длинная очередь: впереди англичане, за ними — немцы, а уже потом только скандинавы. Все покорно стояли. Испанцев, конечно, среди них не было. Они, наверное, занимались другими важными делами. Устроившись на открытой террасе, я стала наблюдать за зрителями. Мое внимание привлекла одна пара — туристы с рюкзаками за спиной. Им было лет по двадцать. По всему видно, что они не испытывали недостатка в деньгах, но при этом были очень худые.

Они внимательно наблюдали за выступлением, слегка наклонив головы. Убеждена, концерт доставлял им огромное удовольствие. Среди зрителей оказались также ничем не примечательные, обычные пары средних лет, среди которых я обнаружила семейную пару из Франции с двумя маленькими детьми.

Когда смотришь фламенко, то невольно начинаешь сопереживать происходящему: хлопаешь в ладоши и даже отстукиваешь ногами в такт музыке. Но на этот раз единственным таким зрителем была маленькая девочка из Франции. Ей на вид было годика два. Сначала она внимательно следила за танцорами, широко раскрыв глаза. Потом, улыбаясь, хлопала в ладоши под музыку, однако мама только шикала на нее и упрашивала немедленно прекратить. Рядом со мной никто не выражал никаких эмоций и даже не кричал «olé». Все зрители вели себя очень тихо, и выражение их лиц говорило само за себя: «Я заплатил восемь фунтов стерлингов и не обязан слушать чьи-то вопли! Что в этом хорошего?»