Камил Икрамов - Улица Оружейников

• Название: Улица Оружейников
• Автор: Камил Икрамов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1967

Удивительные приключения, о которых рассказывается в этой книге, начинаются в первой четверти XX века на улице, где еще во времена хромоногого Тамерлана жили ташкентские оружейники. Эта история мальчика Талиба, сына кузнеца Саттара, сохранившего секрет изготовления настоящий дамасских клинков… Приключения героя книги, удивительные люди, с которыми сводит его судьба, и индивидуальность, образность авторского языка, повествующего об этом, не оставят вас равнодушными.

---

Глава третья. Кожаный человек

На другой день с утра в городе уже было тихо, стрельба прекратилась. Все знали, что победили большевики и солдаты и вся власть перешла к Советам.

Дядя Юсуп взял Талиба с собой, помогать в лавке. Дул прохладный ветер, поэтому всю дорогу они шли по солнечной стороне улиц, и позднее осеннее солнце ласково грело их.

Лавка дяди Юсупа была совсем крохотной. Два ящика с ламповыми стеклами занимали ровно половину пространства за прилавком. На узеньких полках лежали пакетики с синькой для белья, несколько кусков мыла, нитки, иголки, в углу стояла связка веников — вот и весь товар.

Сначала подошла какая-то женщина, в парандже с новой волосяной сеткой — чачваном, поторговалась насчет пакетика синьки, потом приценилась к ламповому стеклу, пересчитала деньги и купила одну только синьку. Подходили и другие покупатели, внимательно рассматривали товар и уходили. Появился русский рабочий в высоких сапогах и фуражке с лакированным козырьком, увидел ламповые стекла, удивился и сразу купил не торгуясь.

— Гляди-ко, — сказал он дяде Юсупу. — Весь новый город обошел, и нигде нету, а у тебя пожалуйста. И дешево.

Когда рабочий отошел, дядя Юсуп сказал с гордостью:

— Видишь, я знаю, что брать. Теперь бы оконных стекол достать, они хорошо пойдут. Сходи, Талибджан, в новый город, посмотри, много ли стекол выбито. Стрельба ведь была сильная.

Талиб обрадовался. Походить по новому городу, посмотреть, послушать, что люди говорят, — это очень интересно. С независимым видом он прошелся мимо других лавок и направился в сторону большого арыка Анхор, разделяющего старый и новый Ташкент.

С одной стороны находился старый азиатский город, которому тысяча лет от роду, с кривыми пыльными улочками, немощеными дорогами, с приземистыми глиняными домиками без окон. А по ту сторону Анхора за короткое время были построены красивые дома, окна большие, за стеклами занавески, почти возле каждого дома палисадник с цветами, тополя по обе стороны улицы, а сами улицы вымощены булыжником.

Талиб хотел прокатиться на трамвае, но жалко было денег, ехать же на подножке, как он часто делал раньше, он счел теперь для себя неприличным и пошел пешком. Возле керосинной лавки у самой дороги внимание Талиба привлек мотоцикл, очень красивый и совсем новенький темно-зеленый мотоцикл, сверкавший на солнце огромным никелированным рулем со множеством рычажков и с начищенными до сияния медными трубочками под баком, на котором был изображен тоже никелированный, сверкающий горный козел, застывший в яростном прыжке.

Хозяин мотоцикла выглядел весьма необычно. Он весь был в новой коже, сверкавшей на солнце почти так же, как и его мотоцикл. На нем была кожаная фуражка, кожаная куртка, кожаные штаны, на ногах кожаные ботинки, а икры обтягивали странные кожаные чехлы с пряжками. Потом Талиб узнал, что такие кожаные чехлы называют крагами. Вся кожа одного цвета — коричневая. Сам человек был невысокого роста, рыжеватенький, под носом рыжеватенькие усики. Как щеточка.

Хозяин мотоцикла что-то купил в лавке, может, масло, а может, бензин. Он стоял возле своего сверкающего мотоцикла и вытирал руки тряпкой. Потом он сунул тряпку куда-то под высокое сиденье с пружинами, надел кожаные перчатки и крутанул какую-то ручку.

Мотоцикл затрещал. Мотоциклист сел на него верхом, тронул длинный рычаг с костяной шишечкой, и мотор мотоцикла вдруг замолк. Тогда хозяин снова слез, опять крутанул ручку, завел мотор, сел за руль, тронул тот же рычаг, и мотоцикл опять заглох. Так повторялось четыре раза. Тогда кожаный человек обошел мотоцикл вокруг, почесал в затылке, сдвинул фуражку в прежнее положение, опять завел мотоцикл, сел за руль, теперь он нажал левой рукой какой-то рычажок на руле и только тогда взялся за костяную шишечку. Тут мотоцикл рванулся вперед и, виляя по улице, направился вверх, к Анхору, к новому городу. Талибу тоже нужно было туда, и он побежал следом.

Мотоциклист ехал не быстро, Талиб бежал изо всех сил и не отставал. Только за мостом мотоцикл заметно опередил Талиба и, проехав немного прямо, свернул в первую улицу направо. Талиб огорчился и сбавил ход, но когда он добежал до поворота, то сразу же снова увидел зеленый мотоцикл. Он стоял, прислоненный к тополю, возле арыка. Кожаного человека поблизости не было: вероятно, он вошел в дом, видневшийся за деревянным растрескавшимся забором. Талиб подошел к забору и прильнул к щели, но ничего не увидел, кроме голого осеннего сада, красных опавших листьев на дорожках и желтеющей травы. Он вернулся к мотоциклу и, подобрав полы халата, сел перед ним на корточки. Вблизи мотоцикл был еще красивее, чем издали. На баке рядом с прыгающим козлом вилась какая-то надпись. Буквы были похожи на русские, но не все. Из бака вниз тянулись две медные трубочки. Но они не просто тянулись, а были красиво изогнуты. Одна из них подходила к какой-то штуке, сделанной из белого металла, другая шла ниже, к такой же белой коробке, на которой были буквы, три буквы, тоже непонятные. От этой коробки к другой тянулась цепь, как у велосипеда. Велосипед Талиб видел несколько раз. На них катались богатые гимназисты.

Талиб долго не решался дотронуться до мотоцикла, но потом пощупал медную трубочку и нажал на какую-то кнопочку. Кнопочка эта была в той штуке из белого металла, куда входила трубка. Нажималась она легко. Талиб несколько раз нажал на кнопку, и от этого сильнее запахло бензином. Больше он ничего не стал трогать, а просто сидел и нюхал бензин. Запах ему нравился.

Через некоторое время из калитки вышел кожаный человек и, внимательно оглядев узбекского мальчика в тюбетейке и халате, принялся заводить мотоцикл.

— Каерга кетяпсыз? — неожиданно для самого себя бухнул Талиб по-узбекски.

— Чего? — переспросил человек.

Талиб перевел свой вопрос на русский:

— Куда вы едете?

— А тебе зачем?

— Я за вами побегу. Я от керосинной лавки бежал.

— Понравился? — кивнул человек на свой мотоцикл.

— Да! — ответил мальчик.

— Понимаешь, — сказал кожаный человек, — я бы тебя посадил на багажник, но сам еще плохо езжу. Боюсь, уроню тебя.

— Я буду крепко держаться.

— Понимаешь… (Скоро Талиб убедился, что человек этот все слова говорил только после слова «понимаешь».) Понимаешь, этот мотоцикл мы реквизировали у офицеров. Ездить на нем я не обучился как следует. На автомобиле могу, а на этом никак не освоюсь.

— Я буду крепко держаться, — повторил Талиб.

Человек еще немного подумал и сказал:

— Понимаешь, а тебя дома не хватятся?

— Нет.

— Понимаешь… — замялся человек в коже. — Садись сюда и держись крепче.

Талиб уселся верхом на багажник и, чтобы успокоить несколько озадаченного хозяина мотоцикла, серьезно сказал ему:

— Я понимаю.

Сначала они подъехали к большому белому зданию, где помещался Совет рабочих и солдатских депутатов. Там было много народу, шум, суета. Ходили солдаты с винтовками и какие-то рабочие. Стояли лошади под седлами и сразу два автомобиля.

Хозяин мотоцикла ушел по делам и долго не возвращался. Потом он вышел с какой-то бумажкой в руках, перечитал ее и сунул в наружный карман своей сверкающей куртки. Что-то изменилось в его облике. Талиб не сразу даже понял. На правом плече у него висел большой пистолет в деревянной кобуре.

— Понимаешь, — сказал он Талибу, — порученьице дали. Надо произвести обыск у одного генерала. Бекасов. Не слышал? Солдаты туда пошли.

Ехать пришлось довольно далеко, по пути они догнали двух солдат, старого и молодого, которые, как выяснилось, шли к тому самому генералу Бекасову. Генерал уже несколько лет был в отставке, но на всякий случай у него нужно изъять оружие, и если при обыске у него найдется что-либо предосудительное, то генерала тоже нужно изъять. Мало ли что может случиться.

Человек в кожаной форме и Талиб подъехали к генеральскому дому раньше, чем подошли солдаты. Они уселись на скамейку у арыка на другой стороне улицы.

Мотоциклист с удивлением, будто в первый раз, оглядел свои ботинки, краги, штаны, куртку, положил на колени деревянную кобуру, пощелкал по ней пальцем и сказал:

— Понимаешь, какое удивительное дело. Год назад в это самое время я ходил в кандалах и полосатом халате, гонял тачку на прииске, и каждый надзиратель с одной лычкой или даже без лычки мог дать мне в морду. Не в лицо, а в морду, ведь у каторжника лица нет. Понимаешь? И вот сижу я теперь с тобой на лавочке, в кожаной куртке, и в кармане у меня ордер на арест и обыск генерала Бекасова. Мне дано решать, ходить этому генералу по земле или сидеть ему в кутузке.

Талиб слушал и кивал в ответ, понимая, что человек говорит что-то очень важное для себя, говорит не ему, а себе. Не будь здесь никого, он все равно говорил бы это про себя или даже вслух своему мотоциклу: