Джоанна Кингслей - Лица

• Название: Лица
• Автор: Джоанна Кингслей
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00010-1

Прекрасная душа и безобразное лицо — это трагедия человека. Помочь людям вернуть гармонию и красоту — цель жизни героини романа, увенчанного успехом и признанием пластического хирурга. Судьба ее складывалась трагически — она потеряла родных, оказалась в чужой стране. Сильная воля, решительный характер и упорный труд приводят ее к успеху, осуществляется мечта ее жизни — она находит свою единственную любовь и возвращает человеческий облик изуродованному отцу.

---

Рамона с сомнением посмотрела на Жени.

— Хорошо, — она поднялась и направилась к двери. — Но люди все-таки поговаривают.

«Спектакль, — подумала Жени. — Наверное, насмотрелась мыльных опер и мыло совсем забило мозги». И она допила чай.

Но в последующую неделю она слышала подобные суждения и от других на этаже, к мнению которых она привыкла прислушиваться. «Откуда они возникли?» — недоумевала Жени. Доктор Ортон был врачом высшего разряда, хирургом из хирургов, как его однажды назвали. Все свое время и умение он отдавал жертвам войны, тысячам других людей, таких, как Хаво. Почему же ему приписывают «черное влияние»?

Загруженность по работе не позволяла Жени откликаться на приглашение Ортона проводить вместе с ним осмотры или ассистировать на операциях. Но получив записку с просьбой зайти к нему в кабинет, Жени твердо решила освободиться.

34

— Давненько не виделись, — проговорил доктор Ортон, открывая дверь.

— Моя вина, — улыбнулась Жени, но внешний вид врача ее обеспокоил: вокруг глаз красные круги, руки трясутся. Неужели возраст брал свое? Раньше — десятилетия оставляли на нем лишь отметины, а сейчас годам, кажется, удалось завладеть им — завладеть полностью.

Они прошли в кабинет.

— Что-нибудь выпьете?

Жени пожала плечами:

— Разве что вина вместе с вами. — Она заметила, что он уже выпил порцию-другую. Не похоже на него, но спиртное восстанавливает кровообращение и в небольших дозах даже рекомендуется в старшем возрасте.

— У меня пациент с болезнью Реклингхаузена, — начал он без всякого предисловия. Мы с доктором Гол-дом из моей команды и хирургом по сосудам Полем Инскиллом запланировали серию операций. То, что мы наметили, чрезвычайно радикально. Такое никто еще не пытался сделать.

Другого врача можно было заподозрить в хвастовстве, но доктор Ортон просто констатировал факты.

Он налил Жени бокал вина и подал вместе с фотографией больного. Лицо было ужасным — все покрыто опухолями, проступающие из-под кожи кости изъедены и деформированы. Хотя Жени и читала об этом заболевании, больше известном под названием фиброматоз или слоновость, с больными ей встречаться не приходилось.

— Опухоли доброкачественные? — спросила она, чтобы проверить себя.

— Да. И сосуды тоже вовлечены. Стоит полезть внутрь, и кровотечение будет профузным. Я предлагаю полностью перелить кровь.

— Сколько лет больному? — по фотографии судить было невозможно.

— Четырнадцать. Развитие выше среднего, прекрасно начитан. По понятным причинам школу не посещает, но занимался с учителями дома.

Мальчик — а на фотографии — человек без возраста, безликий в своем уродстве. Черты лица едва проступали и не походили на человеческие. Ужасное уродство. Гораздо страшнее, чем «маска» Винстона и лицо отца. У отца недоставало только носа и уха. Кожа съежилась, сползла лоскутами, но оставалось человеческой. А если бы он выглядел вот так… Жени недоумевала, как родители мальчика могли уживаться с таким чудовищем.

— Плохая наследственность? Кто-нибудь болел фиброматозом в семье? — спросила она.

— Никто. Хотя в документах может и не быть отмечено.

— Вы хотите сказать, что раньше таких детей просто убивали?

— Возможно. В любом случае нам не удастся узнать, унаследовал ли больной этот ген от предков или мутировал в утробе матери.

«Да это и неважно», — подумала Жени. Но шансы унаследовать такой ген ничтожно малы. Разве может такое создание кого-нибудь воспроизвести?

— Мы не станем пытаться в данном случае добиться нормы. Наша цель — существенно уменьшить уродство. Не хотите присоединиться к нашей бригаде?

Предложение Ортона поразило Жени. То, что он разрабатывал, могло произвести переворот в черепной хирургии. И он приглашал ее — принять участие в событии исторического значения.

Ее молчание он принял за ответ:

— Хорошо. Снимки и рентгенограммы просмотрим вместе. А на дом я дам вам задание: проглядеть основную литературу и все, что было опубликовано по этому заболеванию. Затем — неопубликованные работы и диссертации, некоторые из них не переведены, но вы читаете по-русски? Я не ошибся? Вот и славно. Потом я хотел бы, чтобы вы взглянули на несколько французских и немецких статей. Свои заметки по операции я готовил по различным источникам, некоторые из них кажутся едва ли ценными. Готовы начать?

— Конечно.

Если она даже вовсе не будет спать, откуда взять время?

В небольшой лаборатории доктор Ортон демонстрировал слайды, чтобы объяснить патологию. Многие из них представляли собой образцы биопсии: насыщенные контрастным веществом больные клетки выглядели необыкновенно красиво, и Жени, глядя на них, пыталась представить себе самого мальчика.

Вспыхнул свет.

— Ну вот, — проговорил доктор Ортон. — Пойдемте обратно в кабинет.

Он опять щедро налил себе вина. Бокал Жени был еще наполовину полон.

— Теперь можно и расслабиться. Я рад, что вы присоединяетесь к нам. Серьезный шаг к нашему будущему сотрудничеству.

Его снаряды ложились перед ней, совершенно безопасные, пока не взрывались пониманием в мозгу:

— Сотрудничеству?

— Через год вы, может быть, захотите присоединиться к моей практике, — лаконично объяснил врач. — Буду рад работать с вами, Жени.

Раньше он никогда не звал ее по имени — все пошло слишком быстро. Он предлагал слишком многое. Жени это чувствовала, и в этот миг почему-то вспомнила о Сэлли Брайт. Она хотела спросить его о ней. Знал ли он причину, по которой Сэлли совершила самоубийство, но вместо этого сказала.

— Я ужасно польщена, — голос ее прозвучал выше обычного.

— Мое доверие к вам обосновано. Я наблюдал за вами долгие годы.

Жени сидела на самом краю кресла, скрестив ноги. Доктор Ортон встал и посмотрел на нее с высоты своего громадного роста, и внезапно она ощутила робость, даже страх.

— Я могу вам верить, — повторил он, как будто размышляя. Глаза сделались серебристо-серыми — цвета бессолнечного моря. — Вы работаете так же упорно, как и я. Те же нагрузки; жизнь хирурга, — его седая шевелюра сердито растрепалась по лицу. «Бог, — вспомнила Жени. — Его называют богом».

Он сел наискосок от нее, сжимая в ладони стакан с виски.

— Вы знаете, как людям, подобным нам, трудно расслабиться. Весь день начеку. Весь день наедине со своей ужасной мощью. За хирургом последнее слово. Он вторгается в тело и извлекает болезнь…

Его манера говорить не была обычной, рубленой, как будто через него сейчас с Жени беседовал другой.

— Уже поздно, — Жени оперлась ладонью о подлокотник кресла, чтобы подняться. — Мне предстоит столько прочитать…

— Чтение подождет, распорядился Ортон. — Вы — сильная здоровая женщина с крепким телом и духом. И мне необходима часть вашей силы, — на последней фразе голос дрогнул, словно он умолял Жени.

— Что вы хотите сказать?

— Сейчас объясню, — он подошел к полкам и открыл дверцу под ними. — Смотрите сами.

Сначала ей показалось, что там были увеличенные модели хирургических инструментов. Серебряный отсвет — она как будто узнала приспособление для удержания в месте частей сломанного бедра: крепкий длинный стержень, отверстия для винтов. Она рассмотрела щетки со странными стальными ручками, веревки. Ортон достал кожаный кнут.

— Мы все смертны и сотворены из плоти, — глаза его сияли металлическим блеском, — и должны быть смиренными. Хирург преклоняет голову перед человеческим телом и почитает его.

Он встал на колени перед Жени и вложил кнут ей в руку.

— Научи меня быть смиренным, — он расстегнул ворот и обнажил перед ней, как перед палачом, морщинистую шею. — Ударь меня. Хлестай за мои грехи и недостоинства, — лицо Ортона необычно светилось, губы раскрылись. — Я преклоняюсь перед тобой! Ударь меня! Не жалей! Ударь со всей силой своего крепкого тела.

Жени попыталась встать, но он навалился на ее колени грудью.

— Делай, что я говорю!

В ужасе она дернулась назад, но он поднял с кнутом ее руку.

— Прошу тебя! Я дам тебе все: мои знания, все, что у меня есть. Только помоги мне! Помоги почувствовать страдания мира. Муку, для которой мы рождены, страдания плоти.

Помимо ее воли рука повиновалась, действовала сама по себе, и кнут прошелся по спине врача.

— Так. Ты само совершенство природы. Моя богиня, — он разорвал на себе рубашку, расстегнул брюки и сдернул их вниз вместе с нижним бельем, лихорадочно скатывая от каждого колена.

Обнаженный он бросился на пол перед Жени:

— Наступи мне на спину. Избей меня. Разорви каблуками кожу.

Кнут бессильно свисал с ее ладони, и Жени в страхе смотрела на Ортона. Он изогнулся, дотянулся до ее запястья, поднял руку и опустил на себя вместе с кнутом. Стал поднимать и опускать: на грудь, на спину, на шею, на плечи.