Самуил Вермель - Москва еврейская

• Название: Москва еврейская
• Автор: Самуил Вермель
• Издательство: Дом еврейской книги
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-98307=004-0

Непросто складывалась история еврейского населения российской столицы. Периоды культурного и экономического роста сменялись новыми притеснениями и вспышками антисемитизма. И все же евреи безусловно внесли ценный вклад в культурно-исторический облик нашего многонационального города. «Москва еврейская» знакомит читателя с малоизвестными материалами о евреях — жителях столицы, обширным исследованием С. Вермеля «Евреи в Москве» (публикуемым по архивной рукописи), современным путеводителем по памятным местам «еврейской» истории города и другими, не менее интересными материалами. Из них становится очевидным, сколь тесно переплетена история Москвы с историей еврейского народа.

---

Наступили 70-е годы. Если 60-е годы были периодом собирания еврейской общины, то 70-е годы были периодом ее организации. В 1870 году был приглашен в Москву покойный раввин Минор, была открыта хоральная синагога в наемном помещении, образовалось официальное правление общины. Первенствующую роль в последней заняли не коренные, давнишние жители Москвы из нижних чинов, так называемые «николаевские», а «вольные», выходцы из черты оседлости, переселившиеся с переходом в купечество на постоянное жительство в Москве и образовавшие второй пласт еврейского населения Москвы. Среди них можно было отметить два резко отличавшихся друг от друга ответвления: курляндское, со своей немецкой культурной внешностью и традициями, и литовское (главным образом выходцы из Шклова), со своим религиозно-талмудическим настроением и мировоззрением. Общинное правление было коалиционным и состояло из представителей обеих групп. Деятельность новообразованной общины, как понятно, была направлена прежде всего на местные нужды и потребности. И первым ее делом в области просвещения было открытие 8 октября 1872 г. Московского еврейского училища для бедных и осиротелых детей. Это училище имело свою своеобразную, не лишенную драматизма историю, которая в кратких чертах изложена была мною в т. IV сборников «Пережитое»[577]. Основание еврейского училища в Москве было, очевидно, крупным событием в жизни московского еврейского населения: об этом свидетельствуют дипломы, выдававшиеся «почетному члену, пожертвователю в пользу московского еврейского училища». Эти дипломы были прекрасно для того времени напечатаны в красках и с хорошими рисунками и должны были говорить о чем-то грандиозном. Училищем заведовал особый комитет, в состав которого входил и В. О. Гаркави. Деятельность ОПЕ в смысле вспомоществования студентам продолжалась по-прежнему в самом ограниченном виде: членов Общества в Москве было очень мало, и учащиеся получали помощь из СПб. в виде стипендий или единовременных пособий. Но сумма этих пособий равнялась, например, в 1875 г. — 19 р., в 1876 г. — 150 р., членов же в эти годы было 7 человек, в том числе, кроме почетного раввина Минора, г. К. В. Высоцкий, который, как видно из протокола от 15-го марта 1873 г., пожертвовал Обществу 500 рублей и в том же году был избран действительным членом. Из этих же протоколов мы узнаем, что раввину Минору в это время приходилось ходатайствовать перед комитетом ОПЕ и за московских студентов, и даже за упомянутое московское еврейское училище. Как странно звучит для нас отмеченное в протоколе Общества от 6-го января 1878 г. ходатайство московского еврейского училища о высылке… учебных книг для учащихся. Тогдашняя московская община не стеснялась, оказывается, обращаться к комитету за такой ничтожной помощью! А комитет в СПб. постановляет: «Выполнить это ходатайство по возможности». Свежо предание, а верится с трудом. Но время идет, количество учащихся в разных учебных заведениях Москвы постепенно увеличивается, нужда в помощи растет — и местным деятелям все яснее и яснее становится необходимость организовать эту помощь. Уже в 1879 г. представители московской общины ввиду увеличившейся нужды просят комитет ходатайствовать об открытии в Москве отделения Общества наподобие одесского. Но комитет находит такое ходатайство несвоевременным и разрешает местным деятелям самим распоряжаться взносами от местных членов Общества. Такое же ходатайство об открытии отделения со стороны московских деятелей было повторено перед комитетом в 1881 г. Но, как известно, эту мечту московских деятелей удалось осуществить только через 30 лет. Как бы то ни было, но к началу 80-х годов в Москве уже была небольшая группа членов Общества, которые собирали деньги и расходовали их на помощь учащимся; они же посылали в Петроград отчеты, как это видно из протоколов ОПЕ от 31-го января 1881 г., о своей деятельности. В этом же духе, но более быстрым темпом и в большем объеме продолжалась работа московских деятелей просвещения и в следующее десятилетие 80-х годов.

Известно, какую громадную роль сыграли 80-е годы в истории России вообще и русских евреев в частности. Разразившиеся погромы, временные правила графа Игнатьева и знаменитая фраза «Западная граница для вас открыта» всколыхнули все еврейство. Исторический маятник России, двигавшийся до сего времени в направлении вперед, резко оборвал свое движение и качнулся назад, в сторону реакции. Наступило унылое, тоскливое и безмолвное время, когда все притихло, скованное в тисках тьмы и репрессий. Особенно сильно чувствовалось это в Москве, хотя еврейская колония как раз в это десятилетие разрасталась ускоренным темпом. Вся энергия общественных деятелей уходила на удовлетворение местных нужд, а об общееврейских делах думать нечего было. В области просвещения деятельность местных людей тоже ограничивалась местными потребностями. Это были мои студенческие годы: с каждого курса выбирались представители для участия в распределении сумм между студентами. Кроме членских взносов устраивались ежегодно концерты в Немецком клубе. Между тем еврейское население Москвы росло. Реакция, с особенной силой набросившаяся на первопрестольную столицу, стремилась вырвать последнюю из мягких рук тогдашнего генерал-губернатора князя Долгорукова, далеко не удовлетворявшего требованиям правительственного антисемитизма. Незаметно подготовлялась катастрофа, повторившая в миниатюре происшедшее ровно за 400 лет (изгнание из Испании состоялось в июле 1492 г., а из Москвы — в июле 1892 г.) изгнание из Испании. В 1891 г., 29-го марта опубликовано было известное Высочайшее повеление о выселении ремесленников из Москвы — и следующие 1 ½ года, вплоть до 14-го июля 1892 г., внимание московских евреев поглощено было почти исключительно этим событием. Надо было эвакуировать выселенцев. Здесь не место излагать подробности этой исторической трагедии: будущий историк московской еврейской колонии расскажет когда-нибудь эту повесть со всеми сопровождавшими это событие физическими и моральными терзаниями. Но не могло это событие не отразиться и на деятельности Общества просвещения. Москва в начале 90-х годов почти совершенно опустела, ¾ еврейского населения было удалено, все функционировавшие еврейские учреждения прекратили свое существование, синагога была запечатана, раввин Минор выслан был в Вильно, все атрибуты организованной общины были уничтожены, казалось, что самой общины не было больше, что оставшиеся осколки и обломки ее оставлены только на время, но что близок и их роковой час. Настроение оставшихся было подавленное: неопределенность и неизвестность, вечный страх за будущее и неуверенность в завтрашнем дне, неуверенность, питавшаяся все новыми и новыми распоряжениями, захватывавшими все новые и новые круги еврейского населения, парализовали всякую общественную деятельность и наводили необыкновенное уныние и тоску, но, как всегда бывает в таких случаях, период оцепенения общественной мысли и всеобщей прострации вскоре повлек за собой реакцию. 14 июля 1892 г. Москву оставила последняя партия подлежавших выселению евреев. Москва «очистилась», как писали тогда в антисемитской прессе, от нежелательных элементов, и благодаря такому неестественному обороту московская еврейская община совершенно преобразилась, представляя собою редко встречающееся в русском еврействе явление: она оказалась исключительно из богатых, зажиточных и имущих. Бедных и нуждающихся осталось очень мало. Понятно, что отсутствие нужды на местах побуждало общественных деятелей направить общественную энергию и помощь за пределы местной общины, направить ее в черту оседлости. Москва вскоре стала популярна как богатая община, в которой всегда можно найти сочувствие всякому еврейскому делу, всякому полезному для народа начинанию. Таким образом, своеобразный, почти нигде не встречающийся состав населения московской еврейской общины, богатая община, почти свободная от местных нужд, лишенная обязательных в каждой общине благотворительных и просветительных учреждений, — все это заключало в себе стимулы, направлявшие общественные инстинкты на общееврейские нужды, на общенародное дело.

Кроме этого, внешняя опасность, как это всегда бывает, заставляет людей прижиматься друг к другу, объединяться для самозащиты и самосохранения. Выселение из Москвы и паника, которая обуяла оставшихся счастливцев, не знавших, что сулит им день грядущий, вызвали реакцию среди местной интеллигенции, создали в остатках еврейской общины какие-то особые склеивающие и цементирующие силы, объединившие всех на поприще общественной деятельности. Прежде всего встрепенулась учащаяся молодежь. Следует заметить, что еще в середине 80-х годов под влиянием погромной эпохи появляются кружки, поставившие себе целью, с одной стороны, теоретическое изучение еврейства, а с другой — практическую работу в пользу своего народа. В одном из таких кружков, известном под именем «Bnei-Zion»[578], принимают участие А. Идельсон, Е. Левонтин, Я. Мазэ, П. Марек, М. Усышкин, Е. Членов и В. Темкин. В другом кружке между прочими принимали участие бывшие тогда студентами Л. М. Брамсон, будущий депутат 1-й Государственной Думы, Ю. Бруцкус, ныне известный общественный деятель, М. В. Познер и др. Этот кружок выполнил колоссальную библиографическую работу — в 1891 г. выпустил в виде особого приложения к журналу «Восход» систематический указатель литературы о евреях на русском языке со времени введения гражданского шрифта (1708 г.) по декабрь 1889 г. Эта работа, потребовавшая колоссального и кропотливого труда многих лиц, оказала и продолжает теперь оказывать немалые услуги всем, работающим в области еврейского вопроса. По этой работе можно судить, как велик в то время был подъем национального чувства среди учащейся молодежи, как интенсивен был ее интерес к вопросам еврейства. Несколько позже среди учащейся же молодежи образовалась группа, обратившая внимание и на Общество просвещения. Тут необходимо обратить внимание на имя, которое теперь известно всей Москве, но тогда принадлежало бедному, безвестному студенту медицинского факультета. Я говорю о С. Ф. Брумберге, который как раз в это время выступил как работник Общества просвещения. Он агитировал в пользу Общества, популяризировал в Москве его деятельность, вербовал членов, собирал пожертвования, будил спящих и индифферентных, толкал и шевелил неподвижных и инертных, где просил и поучал, где упрекал и укорял и в сильной степени поднимал интерес к Обществу просвещения. В течение многих лет он оставался неутомимым работником, отдававшим все свое время и всю свою энергию Обществу просвещения в Москве, и его заслуги перед Обществом не подлежат забвению.