Самуил Вермель - Москва еврейская

• Название: Москва еврейская
• Автор: Самуил Вермель
• Издательство: Дом еврейской книги
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-98307=004-0

Непросто складывалась история еврейского населения российской столицы. Периоды культурного и экономического роста сменялись новыми притеснениями и вспышками антисемитизма. И все же евреи безусловно внесли ценный вклад в культурно-исторический облик нашего многонационального города. «Москва еврейская» знакомит читателя с малоизвестными материалами о евреях — жителях столицы, обширным исследованием С. Вермеля «Евреи в Москве» (публикуемым по архивной рукописи), современным путеводителем по памятным местам «еврейской» истории города и другими, не менее интересными материалами. Из них становится очевидным, сколь тесно переплетена история Москвы с историей еврейского народа.

---

В 1655 г. партия пленных «литовских людей и жидов» была отослана из Калуги в Нижний Новгород; к ней была присоединена партия пленных из Брянска[236]. Имеется известие о пленных евреях, томившихся вместе с поляками в Казани[237]. Пленные евреи оказались и в Москве.

Согласно существовавшему закону «иноземцы некрещеные», т. е. все вообще неправославные иностранцы, должны были жить в отведенной для них части за городом[238], причем они могли держать в услужении только иноземцев всяких вер, русским же было запрещено жить у иноземцев, как по крепостям, так и добровольно, потому что «православным христианам от иноверцев чинится теснота и осквернение», православные, живущие у иноземцев, умирают без покаяния, в посты едят скоромное[239]. Было приказано разыскивать православных людей в иноземных дворах и чинить им жестокое наказание, «чтобы им и иным таким неповадно было так делать».

В 1659 г. была произведена своего рода облава в Москве, в Немецкой слободе, где проживали иноземцы. Там нашлись русские люди, белоруссы, «крещеные» и «некрещеные». Были захвачены и евреи. Преобладали женщины. Ганка и Рыся, дочери Меоровы, имевшие при себе детей, заявили, что они из Мстиславля; в 1654 г. их взял в плен подполковник Михайло Вестов, который и передал их своей матери, «некрещеной немке»; тот же подполковник забрал в Горках и отдал своей матери девушку Махлю. Другой сын этой немки, подполковник Самойло Вестов, привел девушку Эстерку, дочь Юдину, из Мстиславля; всех этих женщин «допрашивали» в иноземском приказе, хотят ли они перейти в православную христианскую веру или в немецкую люторскую; они выразили согласие принять лютеранство, и тогда они были отданы одному из братьев Вестовых. Были захвачены и целые семьи. Оска Александров из Новотроицкого повета вместе с женою и сыном попал в руки подполковника Кондратьева, который отдал их живописцу Иванову; позже вдова Иванова отпустила семью на свободу — Оска остался жить в слободе, где «кормился черною работою». Нашлись и бобыли. Якубко Израилев был взят в 1654 г. темниковскими татарами, прожил у них около двух лет, а потом старика отпустили; он пришел из Темникова в Москву и здесь вот уже второй год «печет на торг хлебы». Один еврей принял католическую веру — Марчко-Захар Яшев, Новгородского повета, вместе с мещанами Дубровны захваченный в 1654 г. в плен и вынужденный пойти в Москву.

Некоторые из евреев, взятых при облаве, были вскоре сосланы с женами и детьми в Сибирь на вечное житье[240]. Это были те, которые остались в своей вере.

Высылке не должен [был] быть придан характер меры, направленной единственно против евреев; запрещение жить в Москве распространялось и на других иноверцев. Только тот, кто принимал православие, освобождался от высылки[241]. Подобно указанным евреям, жившим в Немецкой слободе, в Москве водворялись и другие пленные, но это было противозаконно, и их высылали в Сибирь. Случалось, что иноземцы, сосланные в Сибирь, возвращались в Москву, но правительство не хотело это терпеть, и в 1664 г. был издан особый указ: «…иноземцев ссыльных людей, которые в прошлых годах с Москвы сосланы были в Сибирь на вечное житье, а ныне они из Сибири приезжают к Москве… сослать с Москвы в Сибирь… и впредь их и иных таких же иноземцев не посылать в Москву»[242].

При всем том, однако, не следует полагать, будто пребывание евреев в Москве вообще считалось недопустимым. По словам иностранного врача Коллинса, находившегося при дворе Алексея Михайловича с 1659 по 1666 г., в Москве образовалась небольшая еврейская колония: «В последнее время, — говорит он, — к русскому двору пробралось много жидов чрез покровительство одного лекаря-жида, который принял лютеранскую веру»[243]. То был Гаден, он же Данило Фунгаданов, Стефан, «жидовин немецкие-шленские земли, города Бресля, люторские веры»[244]. В 1673 г. к Гадену в Москву приехала его мать; у него гостили и другие родные, оставшиеся в еврействе, с особого каждый раз разрешения государя: они получали при отъезде казенные подводы и подарки соболями и деньгами от казны[245].

Помимо тех, которые пользовались покровительством Гадена, в Москве проживали и другие евреи. Это были те, которые попали в Россию в качестве военнопленных, а затем получили свободу. Наравне с прочими пленниками некоторые евреи поселились не в Немецкой слободе, а в Мещанской. Общее правило было таково, что известные группы обывателей могли жить лишь в определенной части города[246].

«Образование Мещанской слободы, — говорит руководитель ценного издания материалов по истории московского купечества, — останавливает на себе особенное внимание тем, что первоначальное население ее… составили почти исключительно выходцы из западного края (в том числе и евреи), из которых некоторые не только вскоре после того перешли уже в Гостиную сотню и, таким образом вышедши из состава тяглого населения, приобрели высшее положение в среде торгового сословия, но в непродолжительном затем времени достигли даже почетного звания гостей, а члены их семейств заняли впоследствии высшие должности в государственных, относившихся к торговле, учреждениях»[247].

Действительно, сохранившиеся переписные книги Мещанской слободы свидетельствуют, как будет видно из дальнейшего, что аборигенами слободы явились среди прочих и евреи.

По Андрусовскому договору 1667 г., согласно которому между русским и польским правительствами было заключено перемирие на тринадцать с половиной лет[248], всем полякам и литовцам, казакам и др., которые, будучи взяты в плен, проживали в Московском государстве, не исключая обращенных в крепостное состояние (вязенье), было разрешено уйти к польскому королю; те же, которые не пожелали бы покинуть Московское государство, могли остаться, причем они освобождались от крепостной зависимости. Подобно другим пленникам, остаться в Московском государстве могли и евреи. Это случилось не по недосмотру и не по шаблону. Нет, о них было сделано специальное распоряжение. Если 32 года назад указ, давший свободу пленным, упомянул о евреях наряду с другими, то теперь в указе евреям были посвящены особые строки: «И жидов тех, которые в веру Русскую не крестилися, всех с женами, и с детьми, и с животами их, никого не тая и к зоставанию не принуждаючи, доброю верою в сторону Его Королевского Величества и Речи Посполитой взволить и выпустить Его Царское Величество укажет; и которые б из них похотели в сторону Его Царского Величества добровольно остаться, то им вольно имеет быть. А которые Польского и Литовского народу женской пол и жидовки вышли замуж за русских людей, и тем оставаться в сторону Его Царского Величества при мужьях своих»[249].

Некоторые евреи, которые воспользовались правом остаться в Москве, не имели основания быть недовольными своим новым отечеством. Трудно сказать, сколько евреев осталось в Москве. Переписные книги Мещанской слободы в Москве приводят имена иноземцев, в свое время плененных и обращенных в крепостное состояние, которые, получив свободу, не пожелали покинуть Россию. Немало имен говорят о еврейском происхождении слободских домохозяев; но, не доверяя именам, не всегда представляющим надежное свидетельство, нельзя утверждать, что мы имеем пред собой в данном случае евреев. Однако, с другой стороны, встречаются имена, которые не вызвали бы и мысли о еврейском происхождении, а между тем они принадлежат евреям, как об этом вполне определенно говорят документы[250]. Приходится поэтому довольствоваться теми лицами, о еврейском происхождении которых упомянутый список говорит совершенно открыто. И вот мы видим, что если одни из них были бедны, не имели недвижимого имущества, то другие владели собственными домами и пользовались почетом среди московского торгово-промышленного люда. Некоторые из этих пленных явились родоначальниками русских дворянских фамилий. Особенно интересна судьба одной из этих еврейских семей.

«Матюшка Григорьев, еврей; у него сын Петрунька, да у него же брат ево родной Федка Григорьев». Родом из Мстиславля, Григорьев был взят в 163 г. (т. е. 7163 г. от сотворения мира или 1655 г. обычной эры) служилыми людьми на Москву и отдан Кирилу Волосатому из Гостиной сотни; жил у него пятнадцать[251] лет и освобожден от него по указу великого государя, в 176 г. из Посольского приказа отослан был с памятью на житье в Новомикитскую слободу; наконец, в 179 г., по указу великого государя, был взят в Новомещанскую слободу без поручной записи; торговал он в овощном ряду[252]. Так гласила перепись 1676 г. А перепись 1684 г., где при имени Григорьева вновь обозначено «еврей», сообщает уже новые данные о Григорьеве. В 1674 г. мы видим его в мещанских старостах; четыре года спустя он служил «на мещанских кружечных дворах головою»; в том же году в его положении произошла важная перемена — он был взят в Гостиную сотню, и с этого времени ему уже не приходится нести мещанскую службу и платить тягло.