Самуил Вермель - Москва еврейская

• Название: Москва еврейская
• Автор: Самуил Вермель
• Издательство: Дом еврейской книги
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-98307=004-0

Непросто складывалась история еврейского населения российской столицы. Периоды культурного и экономического роста сменялись новыми притеснениями и вспышками антисемитизма. И все же евреи безусловно внесли ценный вклад в культурно-исторический облик нашего многонационального города. «Москва еврейская» знакомит читателя с малоизвестными материалами о евреях — жителях столицы, обширным исследованием С. Вермеля «Евреи в Москве» (публикуемым по архивной рукописи), современным путеводителем по памятным местам «еврейской» истории города и другими, не менее интересными материалами. Из них становится очевидным, сколь тесно переплетена история Москвы с историей еврейского народа.

---

Однако состоявшееся в 1678 г. запрещение евреям приезжать в Москву не соответствовало фактическому положению вещей, а потому евреи в действительности прибывали в Москву, и не тайно, а открыто. Так, например, 20 февраля 1680 г. взяли к допросу в Посольский приказ еврея Левека Абрамова, жителя местечка Друя; он приехал в Москву со своим шурином, «Обрамком Моисеевым», через Великие Луки, Торопец, Ржев, где являлся к воеводам, которые и пропустили его без задержки; Абрамов приехал с товаром «с сукнами с пестредми, с оловянными фляжки»; он явился в таможню, где взята была «по нем порука», что по продаже товара он заплатит пошлину[273]. Подобные случаи побуждали московское правительство подтверждать воеводам, чтобы они не пропускали евреев к Москве, а отсылали их за рубеж. Воеводы пропускали евреев, конечно, не из доброго чувства к ним, а из материальных соображений — услуги оплачивались. То же бывало и с другими иноземцами. Так, в 1685 г. государь издал указ, в котором говорилось, что воеводы «для своей корысти» пропускают иностранных купцов из пограничных городов внутрь России и в Москву без государевых жалованных проезжих грамот.[274]

О неблагоприятном отношении к евреям говорят и современники. Впрочем, надо иметь в виду, что иноземцы, оставившие записки о Московии, мало были знакомы с действительной русской жизнью, так как члены посольств находились в Москве под строгим, хотя и почетным караулом и круг лиц, с которыми они вступали в общение, был крайне ограничен. А по пути в Москву посольства почти вовсе не допускались в города: они ночевали если не в поле, то в предместье. Таннер, прибывший с посольством в Москву в 1678 г., сообщает, что пограничный город Кадин служит пределом для деятельности евреев, торговавших русскими мехами, так как «в Московии они и показаться не смеют»[275]. Однако к самому посольству, в котором участвовал Таннер, присоединились евреи. Пристав, сопровождавший посольство, говорил за Смоленском, чтобы евреи не следовали далее, но послы заявили, что и в прежнее время с послами хаживали торговые люди и евреи с товарами невозбранно[276].

Стрелецкий бунт 1682 г. лишил московских евреев их покровителя: во время бойни, учиненной стрельцами, погиб врач Данил Гаден. Ища во дворце некоторых бояр, стрельцы потребовали выдачи врача «Даниеля», которого обвинили в отравлении царя Феодора Алексеевича, и так как Гадена не нашли, то убили его помощника, немца Гутменша, и 22-летнего сына Гадена, Михаила; хотели было убить и жену Гадена, но царица Марфа Матвеевна выпросила ей жизнь. Однако вскоре в Немецкой слободе нашли Гадена в одежде нищего. Ударили в набат; пьяные стрельцы огромною толпою сопровождали его ко дворцу: царица Марфа и царевны уверяли разъярившихся стрельцов, что Гаден невиновен, что он сам отведывал лекарства, которые подавали царю, но все это не помогло. «Он чернокнижник, — кричали стрельцы, — мы в его доме нашли сушеных змей, и поэтому его надобно казнить смертью». Несчастного повели в застенок, пытали. Не вытерпев мук, Гаден наговорил на себя, просил дать ему три дня сроку, и он укажет тех, кто больше его достойны смерти. «Долго ждать!», — закричали стрельцы, разорвали записку с пыточными речами, потащили Гадена на Красную площадь и там разрубили на мелкие части[277].

В некоторых документах сообщается, что стрельцы вместе с немцем Гутменшем умертвили и сына последнего. Но Таннер, получивший известие от своих московских знакомых вслед за событием, сообщает, что был убит не сын Гутменша, а сын Гадена, Михаил. В списке «царедворцев», преданных смерти, указаны Михаил Данилович фон Гаден (Galden) и Иван Гутменш. Это подтверждается и еврейским источником. В респонсах люблинского раввина Мордуха Зискинда Ротенбурга приведено показание свидетеля гибели сына Гадена, Цеви-Гирша, принявшего христианство. В то время в Москве была целая группа евреев, о которых в документе, сохранившем показания свидетелей смерти Гирша, говорится, что это были «онусим» (крестившиеся по принуждению), что они не могли почитаться евреями в отношении свидетельских показаний. Можно думать, что их грех состоял в том, что они, дабы иметь возможность оставаться в Москве в те смутные дни, объявили себя христианами. Это как бы подтверждается указанием на то, что некий Яков, сын Исаака, прибывший в Москву вскоре после бойни и участвовавший вместе с другими евреями в погребении, по царскому велению, Данила и его сына, сам был в тот раз «онус»; но позже, давая показания о московском событии, он уже ушел «с дурного пути»; прочие же евреи, бывшие в Москве в кровавые дни, не бежали оттуда и остались «онусим»[278].

О неблагоприятном отношении московского правительства к евреям в конце XVII в. можно заключить и из слов А. Бранда, посетившего Москву в 1692–1694 гг. Он говорит, что евреи совершенно не допускались в страну.

Петр Марек К ИСТОРИИ ЕВРЕЕВ В МОСКВЕ [279]

Историю евреев в Москве — как и вообще историю евреев во внутренних губерниях России, которой нам также придется попутно касаться в последующем изложении, — можно разделить на три периода.

Первый период — это период случайного и неоседлого пребывания евреев вне черты оседлости. Начало этого периода, во всяком случае, относится к далекому прошлому, чуть ли не к первым временам существования Московского княжества. Заканчивается этот период лишь в двадцатых годах текущего столетия, т. е. ко времени установления для евреев рекрутской повинности, когда в качестве солдат или отставных солдат евреи начинают появляться во многих городах внутренней России.

Второй период — это период оседлого пребывания вне черты оседлости еврейских солдат рядом с временным пребыванием «вольных» евреев. Период этот тянется до второй половины 60-х годов текущего столетия, т. е. до времени допущения во внутренние губернии ремесленников и некоторых других категорий евреев.

Наконец, третий период — последние несколько десятилетий, когда еврейское население в Москве значительно разрослось и составило довольно значительную общину.

Новою гранью служит затем 1891 год, когда принят был ряд мер для уменьшения численности еврейского населения в Москве, но это не входит уже в рамки исторического исследования.

ПЕРВЫЙ ПЕРИОД

Глава I. Евреи посещают Москву и Московское государство как иностранцы

В русской истории Киевского и Московского периодов факты более или менее случайного пребывания евреев в России попадаются нередко. Все эти факты, по отсутствию между ними связи, по сравнительной их малочисленности и по случайному их характеру, вряд ли дают право говорить об истории евреев на Руси в те отдаленные времена, но при всем том они не могут быть обойдены молчанием, как по представляемому ими интересу вообще, так и потому, что они как нельзя лучше иллюстрируют отношение русского населения и правительства к еврейским пришельцам того времени.

Имея в виду главным образом события, связанные с пребыванием евреев в Москве, нам придется, конечно, оставить без внимания все сказания о евреях в Киеве в X–XII вв., об изгнании их оттуда, об участии одного еврея в избиении Андрея Боголюбского, о народе Брутасах, про которых Плано Карпини[280] говорит, что их почитают за евреев, и о некоторых других мелких фактах, хотя эти факты несомненно свидетельствуют, что евреи издревле посещали русские земли, даже внутренние области нынешних великороссийских губерний.

Мы начнем наше повествование с того момента, когда Москва начинает выделяться на политическом горизонте среди остальных русских городов и на счет их. С XV столетия роль Москвы для России уже ясно обозначилась. Киев потерял свое прежнее значение; Новгород стал тоже постепенно падать; центром становится Москва, и к ней стали тянуться города и пригороды, служилые люди и «гости». Среди этих-то гостей встречаем мы и евреев.

Если судить о стремлении евреев в Москву по тем препятствиям, которые Московское государство ставило им на этом пути, то приходится думать, что это стремление возникло среди евреев еще до Иоанна Грозного. По крайней мере при этом царе мы встречаемся с суровыми мерами, направленными против евреев. Какие же неприятные столкновения с евреями вызвали к жизни уже при Иоанне Грозном эти специальные меры?

Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся прежде всего к фактам пребывания единичных личностей из евреев в Московской Руси до XVI века и посмотрим, насколько эти факты могли действительно повлиять на возникновение той неприязни к евреям, которая сказалась, например, при Иоанне IV. Но какие это факты?

То какой-нибудь откупщик татарской дани приезжает в Московию для взимания наложенных на подвластное хану княжество платежей, то какой-нибудь врач-еврей практикует при Московском дворе и сохраняет свой пост до тех пор, пока не распространится молва, что он опоил одного из своих высокопоставленных пациентов «зельем». Вот все, что говорят нам факты, заимствованные из исторических сказаний времен, предшествовавших Иоанну Грозному. Но ведь еврей-откупщик дани и еврей-врач составляли лишь редкое явление в ту эпоху, и их деятельность ничем не отличалась от деятельности их товарищей по профессии из неевреев. Трудно предполагать, чтобы мировоззрение тогдашнего общества зависело от 2–3 мелких, ничего специально во вред евреям не говорящих фактов. Конечно, летописи отмечали лишь те случаи пребывания евреев в Московском государстве, которые по своей важности стояли в связи с русской общественной или придворной жизнью. Поэтому приходится во всяком случае предполагать, что фактов посещения евреями Москвы, не занесенных в летописные сказания, было больше, чем занесенных, а потому известных нам. Но напрасно стали бы мы доискиваться причины возникновения в Московском государстве еврейского вопроса в миниатюре, взяв за исходный пункт известные и предполагаемые нами случаи пребывания евреев в Москве. Эти случаи не дают никакой возможности строить ходячие гипотезы о еврейской эксплуатации или о другом материальном вреде коренному населению от иноверных пришельцев, как это обыкновенно делают для объяснения тех или иных крутых мер, направленных против евреев. В XVI веке, как увидим ниже, Иоанн IV пытался мотивировать свою ненависть к евреям, но из его слов можно сделать лишь тот вывод, что евреи еще до него посещали Московское государство и что не материальные, а чисто религиозные соображения вызвали при нем к жизни чрезвычайные меры против евреев. Приходится, значит, предположить, что евреи, посещавшие Москву, влияли разлагающим образом на религиозные верования православного населения. Но и эта гипотеза не находит себе подтверждения: среди фактов пребывания евреев в Москве нет ни одного, который бы явно свидетельствовал о прозелитической деятельности случайных пришельцев. А между тем, следя за ходом сношений Московского государства с чужестранцами, замечаем несомненно следующее явление. До XVI века отношения русского народа к иностранцам и иноверцам характеризуются одинаковой антипатией ко всем «поганым» вообще, а с XVI столетия эта антипатия начинает, так сказать, дифференцироваться по степеням, причем одни народы становятся менее терпимыми, чем другие, а евреи переходят в разряд наименее терпимых. Чем же объяснить это усиление нетерпимости преимущественно к евреям? Так как это явление не находит себе объяснения в событиях, связанных с дошедшими до нас известиями об отдельных случаях пребывания евреев в Московском государстве до XVI в., то приходится искать объяснения в событиях, имевших место в других областях, не окончательно еще связанных с Москвою и переживавших уже агонию своей самостоятельности.