Самуил Вермель - Москва еврейская

• Название: Москва еврейская
• Автор: Самуил Вермель
• Издательство: Дом еврейской книги
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-98307=004-0

Непросто складывалась история еврейского населения российской столицы. Периоды культурного и экономического роста сменялись новыми притеснениями и вспышками антисемитизма. И все же евреи безусловно внесли ценный вклад в культурно-исторический облик нашего многонационального города. «Москва еврейская» знакомит читателя с малоизвестными материалами о евреях — жителях столицы, обширным исследованием С. Вермеля «Евреи в Москве» (публикуемым по архивной рукописи), современным путеводителем по памятным местам «еврейской» истории города и другими, не менее интересными материалами. Из них становится очевидным, сколь тесно переплетена история Москвы с историей еврейского народа.

---

Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся прежде всего к фактам пребывания единичных личностей из евреев в Московской Руси до XVI века и посмотрим, насколько эти факты могли действительно повлиять на возникновение той неприязни к евреям, которая сказалась, например, при Иоанне IV. Но какие это факты?

То какой-нибудь откупщик татарской дани приезжает в Московию для взимания наложенных на подвластное хану княжество платежей, то какой-нибудь врач-еврей практикует при Московском дворе и сохраняет свой пост до тех пор, пока не распространится молва, что он опоил одного из своих высокопоставленных пациентов «зельем». Вот все, что говорят нам факты, заимствованные из исторических сказаний времен, предшествовавших Иоанну Грозному. Но ведь еврей-откупщик дани и еврей-врач составляли лишь редкое явление в ту эпоху, и их деятельность ничем не отличалась от деятельности их товарищей по профессии из неевреев. Трудно предполагать, чтобы мировоззрение тогдашнего общества зависело от 2–3 мелких, ничего специально во вред евреям не говорящих фактов. Конечно, летописи отмечали лишь те случаи пребывания евреев в Московском государстве, которые по своей важности стояли в связи с русской общественной или придворной жизнью. Поэтому приходится во всяком случае предполагать, что фактов посещения евреями Москвы, не занесенных в летописные сказания, было больше, чем занесенных, а потому известных нам. Но напрасно стали бы мы доискиваться причины возникновения в Московском государстве еврейского вопроса в миниатюре, взяв за исходный пункт известные и предполагаемые нами случаи пребывания евреев в Москве. Эти случаи не дают никакой возможности строить ходячие гипотезы о еврейской эксплуатации или о другом материальном вреде коренному населению от иноверных пришельцев, как это обыкновенно делают для объяснения тех или иных крутых мер, направленных против евреев. В XVI веке, как увидим ниже, Иоанн IV пытался мотивировать свою ненависть к евреям, но из его слов можно сделать лишь тот вывод, что евреи еще до него посещали Московское государство и что не материальные, а чисто религиозные соображения вызвали при нем к жизни чрезвычайные меры против евреев. Приходится, значит, предположить, что евреи, посещавшие Москву, влияли разлагающим образом на религиозные верования православного населения. Но и эта гипотеза не находит себе подтверждения: среди фактов пребывания евреев в Москве нет ни одного, который бы явно свидетельствовал о прозелитической деятельности случайных пришельцев. А между тем, следя за ходом сношений Московского государства с чужестранцами, замечаем несомненно следующее явление. До XVI века отношения русского народа к иностранцам и иноверцам характеризуются одинаковой антипатией ко всем «поганым» вообще, а с XVI столетия эта антипатия начинает, так сказать, дифференцироваться по степеням, причем одни народы становятся менее терпимыми, чем другие, а евреи переходят в разряд наименее терпимых. Чем же объяснить это усиление нетерпимости преимущественно к евреям? Так как это явление не находит себе объяснения в событиях, связанных с дошедшими до нас известиями об отдельных случаях пребывания евреев в Московском государстве до XVI в., то приходится искать объяснения в событиях, имевших место в других областях, не окончательно еще связанных с Москвою и переживавших уже агонию своей самостоятельности.

В конце XV столетия в Новгороде возникла ересь, которая по месту своего зарождения названа была Новгородской, а по предполагаемым виновникам ее — жидовской. Напомним в основных чертах историю этой ереси. В 1470 г. прибыл из Киева в Новгород присланный польским королем Сигизмундом, по просьбе новгородцев, князь Михаил Олелькович. В свите последнего находился еврей Схария, который, по выражению митрополита Макария, был научен «всякому изобретению злодейства, чернокнижию и астрологии». В Новгороде Схария познакомился с попами Дионисием и Алексием, которым он сообщил новый духовный толчок, названный по понятиям того времени «жидовством»[281]. В 1480 г. великий князь Иоанн III, познакомившись в Новгороде с Дионисием и Алексием, перевел обоих в Москву. Здесь они совратили в «жидовство» некоторых выдающихся представителей духовенства и служилого сословия[282]. Сам Иоанн III смотрел на все это сквозь пальцы, а защитники православия (Геннадий Новгородский[283] и Иосиф Волоколамский[284]) долгое время безуспешно ратовали против еретиков. Лишь в конце своего княжения (1504 г.) Иоанн III созвал собор, и стали с тех пор еретики подвергаться жестоким преследованиям. В 1517 г. появился опять некий «жидовин, волхв, чародей и прелестник» Исаак, совращавший православных. Но в 1520 г. был собор и на этого еретика, и после некоторых казней ересь, казалось, совсем исчезла. На деле же она лишь притаилась и время от времени обнаруживалась и позже[285].

Вот вкратце все, что говорит нам история о Новгородской ереси. Если предположить, что занесенная из Новгорода ересь была действительно еврейского происхождения, то это обстоятельство могло бы служить если не достаточным основанием, то по крайней мере некоторым поводом для обвинения евреев в религиозных смутах того времени. Но историческая критика за последнее время стала иначе смотреть на роль евреев в Новгородской ереси. Уже около полустолетия тому назад один из историков этой ереси высказал следующее суждение: «Исторические обстоятельства ереси Новгородской таковы, что невольно приводят к мысли о ереси не жидовской, а христианской. Общество евреев, старающихся распространять учение иудейской религии, есть явление необычайное в истории позднейших евреев… Они всюду о том только заботились, как бы защитить себя от гонений христиан, как бы самим исповедовать безопасно свою религию»[286]. Со своей стороны, мы можем прибавить, что не одна лишь необходимость заботиться о безопасном исповедовании своей религии удерживала и удерживает евреев от прозелитизма: само еврейское учение по своему характеру таково, что обращает внимание исключительно на укрепление веры своих наличных последователей, а не на увеличение их количества. Далее, если принять во внимание, что Новгородская ересь возникла в то самое время, когда и на западе накипевшая против злоупотреблений духовенства злоба стала постепенно пробиваться наружу; если заметить еще, что именно Новгород был в то время главным пунктом, где русские сталкивались с иностранцами, то станет понятным, что ересь могла зародиться там и помимо евреев и роль их была слишком незначительна для того, чтобы считать их виновниками этой ереси. Но то было время, когда, под влиянием недавнего освобождения от татарского ига и постепенного роста территории, стало крепнуть народное самосознание, оттесняя на всяком шагу различие между своим и чужим. Старые проповеди, вроде Илларионовской, о превосходстве православия над латинством и жидовством после долгого перерыва опять проникают в государственную и общественную жизнь. Да и понятия о латинстве и жидовстве были в то время крайне своеобразны: первым именем называлось порою всякое мелкое отступление от религиозно-обрядовой рутины; всякое же более резкое и менее терпимое отступление подводилось под жидовство. Неточность терминологии играла не последнюю роль и в истории Новгородской ереси. Не нашедши для этой ереси более страшного имени, духовенство назвало ее жидовской и приписало ее происхождение исключительно еврейской пропаганде. Продолжительное существование ереси с ее нехристианским названием и борьба с нею со стороны русской церкви и светской власти, конечно, были вполне достаточны, чтобы вселить ненависть к предполагаемым виновникам религиозных неурядиц.

Последствия не замедлили обнаружиться на практике. Евреи официально переходят в разряд наименее терпимых иностранцев, и Москва на некоторое время окончательно преграждает им к себе доступ.

Как видно, евреи хотели добиться разрешения приезжать в Россию и для этого прибегли к посредничеству литовского князя. Но Иоанн Грозный отклонил ходатайство (1549 г.), выставив следующий мотив: «Сии люди (т. е. евреи) отравные зелья привозили и Россиян от христианства отводили»[287]. Против евреев, следовательно, выставлены были два обвинительных пункта. Что касается привоза евреями «отравных зелий», то это обвинение, конечно, основано на предрассудках того доброго старого времени, когда суеверие преобладало еще не в одних только низших слоях общества; возможно и то, что, взводя на евреев подобное обвинение, Иоанн Грозный имел в виду некоторые предметы ввоза, употребление которых было принято на западе, но в России еще считалось предосудительным. Второе обвинение — что евреи «Россиян от христианства отводили», — конечно, намекает на Новгородскую ересь и на роль, которую играли в ней евреи.