Леонид Млечин - МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева

• Название: МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева
• Автор: Леонид Млечин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-03131-0

История внешней политики Советского Союза и России воссоздана автором в портретах наркомов и министров иностранных дел. Эта книга — прежде всего четырнадцать биографий знаменитых на весь мир людей, чья личность оказывала решающее влияние на разработку внешнеполитической стратегии государства. Вместе с тем Л. Млечин показывает: министры меняются, а некоторые традиции дипломатии, заложенные сразу после революции, сохраняются.

Книга Л.Млечина посвящена не только внешней политике и дипломатии. Это еще один взгляд на судьбу нашей страны с 1917 года по сей день.

---

С Германией уже был у нас крупный скандал вследствие обыска, произведенного насильственным образом Новороссийским особым отделом в море на германском судне, с которого наши чекисты вопреки протесту немцев сняли некоторых пассажиров. Правительству пришлось извиняться перед Германией, к чему тамошние чекисты совершенно равнодушны…

Со стороны турок ко мне все время поступают жалобы на беспардонное хозяйничанье особых отделов и вообще чекистов в Туапсе, на обыски военных судов, стрельбу в турецкие суда и самое недопустимое отношение к турецким должностным лицам, в особенности к турецкому консулу в Туапсе…

Турецкий посол много раз указывал мне в самой настоятельной форме на то, что обобранные до нитки нашими чекистами турецкие купцы, возвращаясь в Малую Азию, распространяют там самую недобрую славу про Советскую Россию…

Черноморские чекисты ссорят нас по очереди со всеми державами, представители которых попадают в район их действий. Политически невоспитанные агенты ЧК, облеченные безграничной властью, не считаются ни с какими правилами…»

Ленин, в отличие от своих наследников, к ведомству госбезопасности относился без особого уважения и чекистов не боялся. На следующий же день Ленин ответил:

«Тов. Чичерин! Вполне с Вами согласен. Вы виноваты в слабости. Надо не «поговорить» и не только «написать», а предложить (и надо вовремя это делать, а не опаздывать) политбюро:

1) послать по соглашению с НКИД архитвердое лицо,

2) арестовать паршивых чекистов и привезти в Москву виновных и их расстрелять.

Ставьте это в политбюро на четверг…

Надо уметь двигать такие дела побыстрее и поточнее. Горбунов должен вести это; он должен отвечать за это, а мы Вас всегда поддержим, если Горбунов сумеет подвести под расстрел чекистскую сволочь».

27 октября политбюро обсудило этот вопрос. Решение сформулировал Троцкий:

«а) Затребовать от ВЧК текст тех инструкций, какие даны органами ВЧК, особенно в портовые и пограничные города, относительно иностранцев. Обязать тт. Троцкого и Сталина ознакомиться с этими инструкциями.

б) Через посредство авторитетной комиссии (или отдельного лица), которая должна выехать на место, привлечь к суровой ответственности те местные чекистские органы, которые не выполняют эти инструкции и руководствуются методами восемнадцатого года…»

Но в реальности ни вмешательство Ленина, ни решение политбюро Чичерину нисколько не помогли. Стычки между Наркоматом иностранных дел и госбезопасностью (название ведомства постоянно менялось) возникали на каждом шагу. Политбюро не один раз создавало комиссии для разрешения споров. Одну такую комиссию возглавлял Молотов, другую — Орджоникидзе. В конце концов аппарат ЦК принимал сторону чекистов.

В конце 1923 года секретная экзаменационно-проверочная комиссия ЦК провела массовую чистку Наркомата иностранных дел, убирая всех «неблагонадежных». Комиссия рекомендовала ЦК ввести в штат загранучреждений сотрудников ГПУ для «внутреннего наблюдения» за дипломатами и их семьями. Такая практика существует и по сей день.

Ведомство Чичерина пыталось поладить с иностранцами и расположить их к Советской России. Чекисты же исходили из того, что все приезжающие в страну иностранцы, особенно дипломаты, — шпионы и церемониться с ними незачем. Иностранцы прекрасно понимали, что они находятся под неусыпным наблюдением политической полиции.

Американский профессор Сэмюэль Харпер, который оставил интереснейшие воспоминания о жизни в Советской России, писал, что иностранцы, разобравшиеся в местной ситуации, тщательно следили за тем, чтобы не упоминать ГПУ в общественных местах и даже в разговорах по телефону. Чекистов они именовали «тайным братством» и «теми, о ком не говорят». Зато те, кто приезжал на короткий срок, любили во всеуслышание поговорить о ГПУ, чтобы доказать, что им все известно о Советском Союзе.

Поскольку Чичерин неустанно жаловался в ЦК и политбюро требовало объяснений, то Дзержинский дал указание начальнику разведки Трилиссеру регламентировать взаимоотношения с НКИД:

«Постоянные наши враждебные отношения с НКИдел дезорганизуют престиж Советской власти в глазах заграницы, а нас обрекают на полное бессилие. Наша работа и материалы поэтому недостаточно используются — с вредом для государства. И я требую упорядочения наших взаимоотношений, именно имея в виду необходимость усиления нашего влияния и большего использования результатов работы иностранного и контрразведывательного отделов…

Тов. Литвинов выдвинул следующие пункты:

1) аресты иностранцев происходят без предупреждения НКИдел;

2) обыски и аресты иностранцев недостаточно обоснованны;

3) запросы НКИдел остаются без ответа или даются неверные ответы, что в результате дискредитирует не только НКИдел, но и СССР. Это самое тяжелое обвинение. Все острие его против нас. Владимир Ильич нас за это бы раскассировал. И в результате мы организуем против себя всех и даем повод иностранцам поднять кампанию, что в СССР всем правит ГПУ…

4) незаконный отказ в визах иностранцам на выезд;

5) не судить в ГПУ иностранцев;

6) более точное определение понятия «экономический шпионаж»;

7) урегулирование вопроса о материалах Иностранного отдела — посылка через полпредов…»

СОСЕДИ С ЛУБЯНСКОЙ ПЛОЩАДИ

Когда чекисты арестовали сотрудника Наркомата иностранных дел, а Дзержинский даже не счел нужным сообщить об этом Чичерину, тот в полном отчаянии написал Феликсу Эдмундовичу: «Или надо окружить Россию китайской стеной, или надо признать, что ее международные интересы являются коренными и действия во вред им бьют по республике. Если это не останавливает некоторых Ваших агентов, не позволяйте им этого. Мы знаем их уровень…»

После личного вмешательства Дзержинского обыкновенно наступало некоторое успокоение: органы госбезопасности вели себя осторожнее и незаметнее. Но это продолжалось не долго. Радикально изменить ситуацию было невозможно: чекисты и дипломаты смотрели на мир разными глазами.

«Между ОГПУ и наркоматом иностранных дел всегда шла жестокая борьба за влияние… Почти всегда сведения и заключения этих двух учреждений по одним и тем же вопросам расходятся между собой… Борьба принимает особенно острые формы при назначении сотрудников за границу и продолжается за границей между полпредом и резидентом», — писал Георгий Агабеков, первый советский разведчик, бежавший на Запад.

Георгий Агабеков был резидентом советской разведки в Афганистане, Иране и Турции. Свои воспоминания он написал еще в 1930 году. За последующие десятилетия мало что изменилось. В КГБ все равно подозревали любых иностранцев, приезжавших в Советский Союз, а советских дипломатов, выезжавших за границу, считали потенциальными предателями — ведь они общались с врагами… Спецслужбы могли сломать карьеру любому дипломату, если считали, что ему «нецелесообразно» выезжать за границу. Но во времена Агабекова дипломаты могли ответить тем же.

«Заместитель председателя ВЧК Уншлихт снабдил меня письмом к управляющему делами наркоминдела с просьбой устроить на службу, — вспоминает Агабеков. — Несмотря на личное письмо Уншлихта, наркоминдел меня не принял».

3 июня 1919 года Совнарком постановил: «Вменить Народному комиссариату по иностранным делам в обязанность при выдаче заграничных паспортов лицам, отправляющимся за границу по поручению советских учреждений, требовать представления постановлений соответственных коллегий и ручательства этих коллегий за добропорядочность командируемых лиц и лояльность их по отношению к Советской власти».

Лояльность устанавливали чекисты. Назначение того или иного сотрудника за границу решалось на совещании в ОГПУ, которое устраивалось раз в неделю. Председательствовал начальник Иностранного отдела или один из его помощников. Присутствовали представитель ЦК, он же заведующий бюро заграничных ячеек при ЦК, и представитель учреждения, которое командирует сотрудника. Решающее слово принадлежало представителю ОГПУ…

Заблаговременно заполненная и присланная в Иностранный отдел ОГПУ анкета кандидата на выезд изучалась в аппарате госбезопасности. О нем наводили справки в архивах и в картотеке. Если его фамилия фигурировала в каком-нибудь донесении агента ОГПУ — без конкретных обвинений, без доказательств сомнительности его поведения, — ему отказывали в поездке и наркоминделу предлагали представить иную кандидатуру.

Наркоминдел отвечал тем же при назначении за границу в аппарат посольства или консульства сотрудников ОГПУ. Но наркоминдел старался отыскать какой-нибудь благовидный предлог если не для отказа, то, в крайнем случае, для оттяжки принятия решения, ссылаясь на отсутствие вакансий или несоответствие назначаемого требованиям, предъявляемым к загранработнику. Спор переносился в ЦК.