Михаил Сегал - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Михаил Сегал
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077215-5

Читателя этой книги, всегда забавной и страшной, ждет масса удовольствия, потому что главное читательское удовольствие ведь в узнавании. Все мы это видели, все понимали, а Сегал взял да и сказал. Думаю, что все эти рассказы и повесть сочинялись главным образом не ради будущих экранизаций и даже не для литературной славы, и уж подавно не для заработка, а в порядке самолечения. Если бы Сегал не написал все это, он бы сошел с ума. И тому, кто тоже не хочет сойти с ума, полезно прочитать и перечитать эту небольшую книжку, возможно, самую неожиданную за последние лет десять.

---

Нужно сказать, что не все были очарованы речью Русина. Музыканты других групп, которым так и не удалось сыграть сегодня, в отчаянии стояли за сценой. Гитарист Заночкин из «Музыки на ощупь» не выдержал:

— Блин, я знал, что Русин опять всех уберет!

— Потому что нужно меньше амбиций и больше профессионализма, — ответил Серега Матвеев из «Секса в носках».

— Это у кого это амбиции? — чуть не полез в драку Заночкин.

— А у кого профессионализм? — холодно сказал Серега.

Русин тем временем стал еще светлее.

— Вы бы видели, что там творится, в чьих руках находятся наши святыни! Посреди православного храма стоит католическая будка. А в ней в своих грязных сапогах сидят то ли бандиты, то ли полиция и сводят счеты друг с другом. Священника не пускают в храм, а за молящимися втайне наблюдают видеокамеры. И все это в то время, когда мы здесь поем об истинной вере и любви! Нам кажется, что это поступок. Но это — книжничество, фарисейство и… — он замер, вспоминая нужное слово, — и витийство… Мы должны остановить зло и вернуть себе храм.

Они пошли сразу, тихо, с каждым шагом набирая силу, не очень понимая, что им нужно будет делать, когда окажутся на том берегу, у церкви. Но слова Русина и свет куполов вели вперед. Слившись в толпу, люди больше, чем когда-либо, были сами собой, лицо каждого четко отделялось от пустоты и небытия — куда больше, чем если бы он стоял где-нибудь один на площади.

Пошли по мосту, и мост задрожал под тяжелыми рокерскими ботинками. Поплыли на лодках. Вступили на противоположный берег.

— Это Русин, — сказал нищий.

Закончив грузить исповедальню на принадлежащий костелу грузовичок, ксендз подошел к стоящим над рекой. Он еще не видел лиц идущих, только слышал поступь, чувствовал дуновение пыльного ветра. Замер, поднес пальцы к губам, почти запер рот на замок.

— Матка Бозка, — сказал он, — Русин.

Мы скрылись за церковной оградой. Я стал искать глаза Нагорного, но он опустил их, словно виня меня во всем, что произошло сегодня, будто я специально это придумал. Я посмотрел на батюшку, но тот вместе с Гаврилиным и Михайловым сложили руки на груди и не были склонны к сентиментальности. В отчаянии я посмотрел на небо. Вдали громыхнуло. Я обернулся и увидел во дворе несколько тысяч человек. Те, кто не вместился, сидели на ограде и яблонях.

— Вы позволите войти в храм? — спросил Русин тихо, я даже не сразу понял, где он.

— К сожалению, это невозможно, — сказал я.

Русин повернулся к толпе и сожалеюще развел руками. Повернулся, вцепился в меня взглядом.

— А что здесь делает эта католическая будка?

— Ремонт в костеле, — тихо ответил я, но Русин не обратил на мои слова никакого внимания. Посмотрел на Нагорного:

— Вы, кажется, заходили в храм в головном уборе?

Нагорный снял шлем. Заморосило. Русин сказал громко:

— В старину под сенью куполов люди спасались от набегов степных варваров. Вот стоят православные люди, ваши соотечественники… Вы позволите им укрыться от дождя?

Перекрестился и пошел вперед. Я кинулся наперерез.

— Дело в том, что входить туда небезопасно.

— В чем же опасность? Ведь террорист уже захвачен.

— Да, но понимаете, у него могут быть сообщники!

Он остановился.

— Что значит: «могут быть»? Вы что, стоите и гадаете?

— Нет, конечно, не гадаем, — уверенно ответил я, — данный террорист, к сожалению, оказался далеко не один.

— Насколько далеко?

— Понимаю вопрос, — сказал я опять уверенно, но замолчал, потому что мне больше нечего было говорить.

Русин спросил:

— Если он там, почему вы его не арестуете или не застрелите, чтобы люди могли попасть в храм? Ведь заложника уже нет?

— К сожалению, выяснилось, что есть.

— И кто же он?

Он посмотрел на меня, как будто догадывался или даже знал мою тайну. Как назло, опять рядом оказалась Алина с камерой. И тут на помощь пришел Нагорный:

— Мы ведем переговоры с данным террористом, пытаемся выяснить данный вопрос. Но сможем это сделать, когда вы отойдете немного назад… Сможете?

— Сможем, — ответил Русин и остался стоять на месте.

Помолчали.

— Когда? — спросил Нагорный.

Русин сузил взгляд:

— Когда вы вместо «данный» начнете говорить «этот».

Отряд Полиции, Сметающий Все На Своем Пути и несколько тысяч человек стояли напротив друг друга. Решение пойти на конфликт могло исходить только от меня, но я словно забыл, что я из ФСОЗОПа, и чувствовал себя как тогда, много лет назад на концерте, одним из сонма частиц, вращающихся вокруг сияния Русина. Да и бойцы отряда сейчас чувствовали себя больше частью народа, чем частью отряда, многие из них в свое время играли в группах.

Вдруг я вспомнил, откуда мне знакомо лицо Нагорного. Тогда же, десять лет назад, во время большого осеннего концерта в «Молодости» сорвалось выступление «Детского акцента» — ударник слажал, сбился, публика засвистела. Он весь сжался и словно исчез, слился с черным задником. Так вот сейчас мне почудилось, что сверлящие глаза Нагорного — это глаза того самого ударника.

Он оторвал взгляд от Русина и спросил меня шепотом:

— Скажи, по поводу квартиры — это серьезно?

— Абсолютно, — сказал я.

— А ребятам?

— И ребятам… Тоже… Что-нибудь. Материальное.

— Это хорошо. Ведь мы живем в материальном мире.

Вошли в церковь, зная, что нас видит БОПТ, но это было лучше, чем оставаться под взглядом рок-фанатов.

— Что делать, Нагорный? Если даже вы его возьмете, его же надо будет показать людям.

Решения не было. И времени не было. Мирная женщина беззвучно повисла над нами, распустив одежды, как парус.

— Спаси меня… — прошептал я, глядя вверх, и добавил: — Нагорный.

Он затушил еле теплящуюся свечу.

— Давай логически. Чего нам надо?

Барабанщики — они всегда очень конкретные. Даже слабые, даже те, которые лажают и проваливают концерты… Что нам надо…

— Не показывать Васю?

— Так… А что им надо?

— Посмотреть его.

— Так… Только не Васю конкретно, а заложника.

Женщина пошевелилась, взмахнула одеждами.

— Опять? Как с Русиным?

— А что, — сказал Нагорный, — первый раз ведь получилось?

— Но освобождать-то надо из церкви. А мы сюда уже никого не проведем. Да и кто согласится? Второго Русина нет. Все друг друга знают.

Перешли к самому большому подсвечнику. Так было мирно, но это было обманчивое спокойствие. Несколько тысяч человек стояли во дворе и ждали наших действий. Нагорный стал смотреть в одну точку и отстукивать пальцами ритм по бронзе.

— Давай логически… Вывести мы можем только изнутри.

— Так.

— А провести внутрь уже никого не можем.

— Нет.

Нагорный остановился.

— Значит, надо выводить того, кто уже внутри.

Да… Логичность ударников компенсируется их тупостью. То, что он сказал, было абсолютно верно и абсолютно бесполезно.

— Но внутри никого нет! Там только Вася и БОПТ!

— Не части! Давай логически. Там только Вася…

— И БОПТ!

— Васю мы выводить не можем.

— Ну ясно!

— Значит, логически получается, что выводить будем…

— БОПТа?!! — закончил я мысль, но это была мысль не моя, а тупого, логичного ударника Нагорного.

— Да, — подытожил он. Посмотрел пристально, размышляя уже как бы вместе со мной, щедро делясь своей мыслью, — его кто-нибудь видел?

— Нет.

— Кто он вообще такой?

— Не знаю, — сказал я, — никто не знает.

— Значит, он вполне может быть заложником.

— А он согласится?

— Для него это — единственный шанс уцелеть и даже стать немного героем.

Мы пожали друг другу руки и направились к выходу. Уже увидели в просвете толпу. Нагорный остановился.

— Стой! А кто же тогда террорист?

Мы вернулись назад. И тут я тоже смог логически:

— Получается, что раз там больше никого нет, а заложником будет этот, то террорист у нас… Вася?

— Да… А он согласится?

Откуда я знал.

— Надо ему что-нибудь пообещать, — сказал Нагорный.

— Что ему можно пообещать?

— Не знаю, льготы какие-нибудь… Что-нибудь материальное.

Глупо все это было. Какие, к черту, льготы! Я схватил Нагорного за грудки и закричал шепотом:

— Чем быстрее у нас все закончится, тем быстрее Вася окажется в Пункте!

Нагорный тоже схватил меня за куртку:

— Тянуть в его интересах!

— Но это не в наших интересах!!! — прокричали мы вместе.

Толпа за дверьми стала приближаться.

— Подожди, — прохрипел Нагорный, — если Васю узнают и он все расскажет — это плохо… Но если не узнают и не расскажет — тогда хорошо.

Я уже не понимал ничего. И тут лицо Нагорного засветилось.

— Значит, террориста можно убить, а лицо обезобразить до неузнаваемости!