Елена Данченко - Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.)

• Название: Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.)
• Автор: Елена Данченко
• Издательство: Воронежский государственный педагогический университет
• Жанр: История
• Год: 2011

Автореферет диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук.

В диссертации рассказывается о положении самой дискриминируемой (страницы 122-146) категории работников нацистской Германии – восточных рабочих («остарбайтеров»): украинцев, русских, белорусов.

 Мужчины-остарбайтеры направлялись властями на самые вредные и опасные производства. Женщины-остарбайтеры нередко подвергались насилию, а рожденные дети насильственно отбирались и (если отец не был немцем) отдавались в приюты, где большинство «неполноценных младенцев» погибало (стр. 144-145). Обращение с иностранными рабочими-остарбайтерами, как следовало из письма генерал-губернатора рейхскомиссариата Украина Р. Коха, должно было основываться на строгости. Он писал в феврале 1943 г.: «Я требую, чтобы основным моментом в вашем руководстве украинцами являлись жестокость и справедливость».

Для большинства бывших «восточных рабочих», возвратившихся в Советский Союз, окончание пребывания в немецком плену было лишь продолжением или даже началом новых трудностей (дискриминация, а зачастую – отправка в ГУЛАГ). Многие из тех, кто прошел через опыт пребывания в нацистской Германии, были репрессированы после возвращения на Родину, другие предпочитали молчать о своем прошлом.

 Проблема принудительного труда миллионов граждан СССР в экономике врага многие годы замалчивалась в советском обществе и исторической науке.

---

Ситуация была иной, если объектом сексуальных домогательств немецких мужчин становились женщины из Советского Союза. Сексуальное насилие со стороны немецких мужчин, использовавших беспомощное положение «восточных работниц»554, не подлежало суровому наказанию. «Памятки» об обращении с «восточными рабочими» в сельских хозяйствах подчеркивали, что «любое аморальное действие, в особенности половые отношения между немецкими и русскими рабочими запрещено»555. Однако, реальность была иной. Как правило, женщины не говорили о сексуальном насилии из стыда или страха пред полицейским преследованием556. Материалы гестапо свидетельствуют, что насилие над «восточными работницами» не было редким явлением. Однако, для гестапо понятия «жертвы» и «преступника» имели иное значение, поскольку в отношении советских женщин действовала «презумпция виновности»557. Как правило, сексуальные контакты с работницами принудительного труда приводили к аресту или отправке в концентрационный лагерь немецких мужчин лишь в том случае, если речь шла не о насилии, но о возникновении серьезного чувства .

На примере интервью с Устиной Ш. видно, что основную поддержку при оказании сопротивления «восточные рабочие» находили в группе работников принудительного труда. В поместьях, хозяева которых полностью выполняли нацистские предписания об использовании в колоннах и лагерном содержании, «восточные рабочие» сталкивались с условиями труда и содержания, во многом аналогичными промышленным. Здесь было гораздо проще выполнить предписание о запрете так называемой «общности стола». Столы в таких хозяйствах стояли не только отдельно для хозяев и иностранных рабочих, но и для каждой группы иностранных рабочих558. Владельцы поместий могли приписать к себе дополнительных работников, поэтому ценность отдельного работника для экономической жизнеспособности хозяйства была невелика.

В то же время работа в группе давала «восточным рабочим» возможность оказания друг другу моральной и физической поддержки, совместного отдыха в культурно близкой среде. В соответствии с нацистским законодательством «восточные рабочие» должны были находиться на территории рейха в условиях строгой изоляции, которая исключала контакты с земляками или рабочими других национальностей. Тем не менее, материалы интервью свидетельствуют

о сравнительно легкой возможности для работников принудительного труда покинуть хозяйство, если они размещались в незапираемых помещениях. «Восточные рабочие», оставившие нелегально в комендантский час место своего расквартирования, собирались по вечерам в окрестностях деревни точно так, как это делала сельская молодежь у себя на родине. Подобные вечерние посиделки носили интернациональный характер: их участниками были украинцы, русские и поляки. В местных отделениях жандармерии такие собрания иностранных рабочих воспринимались как угроза безопасности немецкого населения или подготовка побега, и жестко преследовались: в сельской местности регулярно проводились облавы с целью контроля за соблюдением «восточными рабочими» комендантского часа559.

Несмотря на то, что в группе работников принудительного труда зачастую устанавливался сложный комплекс взаимоотношений, общие трудности приводили к возникновению чувства солидарности между ними. Устина Ш. вспоминает, как однажды по ее недосмотру умерла хозяйская лошадь, а сама Устина была спасена работниками: «...приказали эти хлопцы: не дай Бог, кто скажет, мы вам дадим, сами с вами расправимся. Смотрите, не скажите, что напоили коня (...), нас всех повесят. Ну, никому никто ничего не сказал, не признался. И врачей вызывала она (хозяйка). И ничего они не добились. Ну, я загнала лошадь. А девчата напоили»560.

Таким образом, несмотря на худшие условия содержания и обращения, «восточные рабочие», использовавшиеся в поместьях подвергались меньшей степени изоляции, чем в мелких хозяйствах. Психическое напряжение находившихся под постоянной угрозой наказания «восточных рабочих» или чувство тоски по дому компенсировалось и частично перерабатывалось в группе соотечественников561. Чувствуя поддержку группы, «восточные рабочие» легче шли на протест.

При этом следует отметить, что «восточные рабочие», использовавшиеся в группе, обладали сравнительно небольшой возможностью улучшить свое положение за счет взаимоотношений с немецким населением. Даже в условиях принудительного труда группа работников зачастую поддерживала традиционный образ жизни советских селян. Межкультурная коммуникация, обмен опытом, усвоение ценностей и восприятие образа немецких крестьян здесь были довольно незначительны.

«Восточные рабочие», использовавшиеся по одиночке, несколько иначе описывают свои взаимоотношения с немецким населением, чаще указывая на возможности приспособления. Интервью с Верой В.562, бежавшей во время бомбежки с фабрики «Штольбергер Металлверке» и нашедшей убежище в разгар сельскохозяйственных работ в малом крестьянском хозяйстве неподалеку от г. Штольберг, является характерным примером для рассмотрения опыта приспособления «восточных рабочих». Сменив с помощью побега место работы, Вера В. попала в существенно лучшие условия труда и содержания, получила возможность лучше питаться. Свои условия жизни и отношение немецкой семьи к ней Вера В. оценивает в целом положительно. Имея опыт работы в промышленности, она сразу уяснила для себя основное отличие ее нового положения: «Ну, не били, не хочу сказать, не били. Хозяйка сказала, напиши письмо, есть ли кто дома. Если нет никого дома живых, так, а если есть кто живой, так замуж тут отдам тебя. Шутила, может, со мной или что, а я плачу. Так она мне говорит: «Не надо плакать. Тебе у нас не плохо. Мы тебя не обижаем. Погляди, как другим тяжело. А ты кушаешь хорошо. Все это война. Переживется война и поедешь домой»563.

Вера В. отчетливо осознает, что бегство в крестьянское хозяйство стало ее шансом выжить и провести последние месяцы войны в спокойном и относительно безопасном месте. Но, несмотря на гуманное обращение со стороны немецкой семьи, первоначальный опыт пребывания в промышленности не позволил в ее взаимоотношениях с хозяевами установиться действительно доверительным отношениям. К моменту бегства в сельское хозяйство она имела четкое представление о «своей расовой неполноценности» и о жестокости, с которой немецкие работодатели могли обращаться с ее соотечественниками: «Они-то хорошо живут. Что про них говорить. У них, они для себя глядят. Они считают себя, что они выше всех на свете, вот, нация их. (...) Мы — это уже третий сорт людей. Они себя считают людьми такими стоящими» .

Представление о том, что рабочая сила должна быть надежной и исполнительной, для Веры В. стало естественной нормой в отношениях с немцами. Имя опыт более жестокого обращения в промышленности, она и не могла помыслить об отказе от работы в крестьянском хозяйстве в какой-либо форме. Обязанность послушания представлялась ей легитимной и в ходе интервью564. Основываясь на этом представлении, она не критикует ограничения свободы передвижения и выбора, которым подвергалась. Наиболее точно это состояние выразил в своем письме бывший работник принудительного труда Семен В.: «Мы были беспомощны и пожаловаться нам было некуда, не сопротивлялся, что приказывали, то и делал»565.

Приспособление стало одним из наиболее распространенных способов выживания «восточных рабочих» в сельском хозяйстве национал-социалистической Германии и означало адаптацию к условиям микросоциума отдельного крестьянского хозяйства. Национал-социалистическое руководство приняло, казалось, все меры для того, чтобы избежать интеграции «восточных рабочих» в среду немецкого крестьянства. Любые контакты с русскими рабочими, не касавшиеся трудового процесса, в особенности ведение разговоров на политические темы было категорически запрещено566. Запрещался совместный прием пищи, пребывание иностранцев в деревне по окончанию рабочего дня, участие «восточных рабочих» в богослужениях567. Однако, интеграция «восточных рабочих» особенно в малых сельских хозяйствах была естественна и необратима.

Процесс адаптации «восточных рабочих» к условиям пребывания и труда в сельском хозяйстве предполагал осознание и принятие традиций жизни немецкого крестьянства, а также своей новой социальной роли. За годы плена в Германии отношение «восточных рабочих» к своим хозяевам существенно изменилось. На место первоначального страха и полной дезориентации приходило восприятие нового образа хозяев.

Большинство «восточных рабочих» отмечали особенности организации работы в немецких хозяйствах. Знания о способах и сроках обработки почвы, использовании удобрений, навыки уборки поля и ухода за животными стали для «восточных рабочих», угнанных из советских сел, особым опытом, который многие из них использовали после возвращения на родину.