Джил Гарриетт - Любовь не выбирает

• Название: Любовь не выбирает
• Автор: Джил Гарриетт
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы

Ральф Грин занимается исключительно наукой, возведя свободу и одиночество в жизненный принцип. Нет, он отнюдь не аскет, но, как только его очередная пассия начинала намекать ему на любовь до гроба, он тут же разрывал с ней отношения. Так продолжалось до тех пор, пока он не встретил Шэрон Мортенсен, очаровательную непоседу, которой не хотелось, как всем нормальным девушкам, в определенное время выйти замуж, потому что так делают все. И влюбляться не хотелось — это тоже было предсказано и скучно…

---

С того самого дня, когда он объявил отцу о том, что не собирается жить с ним под одной крышей, он перестал претендовать и на его помощь. Маленький принц превратился в нищего. Отец со свойственным ему оптимизмом надеялся, что сын одумается, то есть не сможет соизмерять свои привычные потребности с реальными возможностями молодого преподавателя.

Но мистер Грин ошибся. У Ральфа был такой же упрямый характер и достаточная доля юношеского анархизма. Он не хотел принять «нового» отца, не пожелал признавать естественную логику течения жизни. Если уж терять, то все, решил он и постарался не отступать от намеченной цели. Если его отец смог когда-то создать фантастическую финансовую империю, имея только хорошую голову и исключительную любовь ветреницы-фортуны, то и он сможет прожить свою собственную жизнь, посвященную поискам утраченных человечеством ценностей.

Ральф не просто любил древнюю историю, он жил в другом мире, в мире, где человек был прост, чист и наивен. А для того, чтобы оказываться в любимой обстановке, ему не нужны были миллиарды — вполне хватало воображения и книг.

* * *

Обо всем этом он думал, тупо глядя, как симпатичный юноша заправляет его старушку. Парень радостно улыбался, занимаясь немудреной работой, и Ральф вдруг почувствовал себя старым. Так можно улыбаться, когда впереди тебя ждет свидание с девушкой и утренняя трепка от отца, которому не нравятся ночные отлучки сына.

Ральфу уже никто не может сказать, что он не прав. Единственным человеком, которого он стал бы слушать, делая вид, что это ему совершенно безразлично, был только Грин-старший. Теперь он абсолютно свободен в своих поступках и совершенно одинок в этом мире. То, чего Ральф так долго добивался, случилось… Лучше бы не такой ценой…

Ральф повернул ключ зажигания и мягко тронулся, понимая, что время, отпущенное на воспоминания, кончилось. Сейчас он окажется в самой реальной реальности.

* * *

Кованые ажурные ворота были конечно же оснащены камерами наблюдения. Ральф нажал кнопку звонка и помахал рукой пустому глазу, приняв самый независимый вид. Пусть все, кто видит его, не думают, что он волнуется. А он испытывал ужас, потому что не переступал порог отчего дома уже пятнадцать лет. Он даже не представлял себе, что можно так бояться того, что увидит свое прошлое. Как во сне, усмехнулся Ральф, подруливая к центральному входу. Все то же и не то…

Дом показался ему нахмуренным и враждебным. Было впечатление, что внутри никого нет, хотя Ральф понимал, что за каждым его движением наблюдают. Он в который раз упрямо тряхнул головой и дотронулся до золоченой ручки массивной дубовой двери.

* * *

— Ральф, милый, как быстро ты добрался, — услышал он мелодичный голос и на минуту зажмурился.

Он уже начал забывать, какой у нее голос. Мягкий, обволакивающий, низкий… Волшебный голос. Так говорят в кино героини или небесные чаровницы, которые приходят во сне к юношам. Она знала власть своего голоса и умела ею пользоваться. Отец всегда соглашался с ней, когда она начинала так говорить. Когда-то Ральф, как спутники Одиссея, чуть не сошел с ума от этого голоса…

Ральф открыл глаза и постарался улыбнуться. Как же она хороша! Прошедшие годы не убавили, а прибавили ей красоты и шарма. Из просто красивой молодой женщины она превратилась в изысканную светскую львицу. Фигура перестала быть точеной и чуть угловатой, а налилась силой и томностью, грудь потяжелела, бедра стали чуть шире, а щиколотки, наоборот, стали изящней и тоньше. Шея мраморная, высокая, гордый подбородок, особый абрис скул… Как это называл отец? Голодные… Сливовые глаза, в которые не попадает свет из-за пушистых и длинных ресниц. Губы… Полноватые, прекрасного рисунка… Он помнил эти губы, помнил, как они чуть растягиваются в улыбке в правом уголке. Всегда только в правом… Волосы… Тяжелые, густые, цвета соломы… Она теперь убирает их в пучок. Огромный пучок, который мог бы надломить менее гордую шею.

Ральф увидел ее всю. До накрашенных розовым лаком пальчиков на ногах, которые были скрыты тонкими чулками и остроносыми туфельками… До ключиц, которые выступали под тонким кашемировым джемпером… До трепещущих ноздрей, которые как всегда уловили запах его волнения и его желания.

И он опять возненавидел себя. Как пятнадцать лет назад, когда увидел ее впервые и понял, что не хочет называть ее мачехой, потому что не хочет делить ее с отцом или с любым другим мужчиной… Он думал, что освободился от наваждения…

Черт подери, она всегда знала, что с ним происходит!

Она улыбнулась ласково и печально, вздохнула, как бы извиняясь за свою природу, и убрала протянутую руку.

— Как добрался, милый? — спросила она, нарушая повисшую плотную тишину.

— Хорошо, — чересчур резко ответил он. — Я хотел бы пройти.

Она повела плечами и отступила от двери, пропуская Ральфа в холл. Он сделал несколько шагов и остановился, потрясенный. Здесь совершенно ничего не изменилось: те же тяжелые кожаные кресла, фотографии на каминной полке, вазы с цветами, картины, портьеры, пушистый ковер, тяжелый длинный стол у дивана, раскрытые книги. Казалось, что он слышит громкий смех отца, который говорит с кем-то по телефону. Как будто еще не ушел отсюда…

Ральф повернулся и встретил ее виноватый взгляд. Она быстро опустила голову и опять повела плечами.

— Я не буду тебе мешать. — Ее голос был чуть надтреснутым. — Пойду к себе. Базиль проводит тебя в твою комнату. Прими душ, переоденься. Поговорим, когда захочешь.

— Думаю, нам есть о чем поговорить, — резко ответил Ральф. Он не собирался ее жалеть. В конце концов, это она виновата в том, что он не был здесь так долго и не провел с отцом эти годы. — Я готов выслушать все сейчас. Объяснения по телефону меня не слишком устроили. Что здесь произошло?

Она поправила свой тяжелый пучок. Ральф заметил, что рука ее дрожит. Потом направилась к креслу. Движения были медленными и неуверенными.

— Ты хочешь говорить сейчас? — спросила она, опускаясь в кресло.

— Да, — упрямо ответил он. — Я слишком долго ехал сюда, чтобы ждать.

— Я не могу добавить ничего, кроме того, что говорила по телефону.

— И тем не менее…

— Он был немного болен, — начала она неуверенно, — совсем чуть-чуть. Легкая простуда. Мы совершенно не волновались. Пару дней он не хотел признаваться, что чувствует себя неважно. Потом согласился остаться дома. Ты же знаешь, что для него это совершенно невозможно…

— Знаю, — нетерпеливо перебил ее Ральф, она говорила совсем не то. — При чем тут это?

— Потом он два дня провел в постели, — продолжала она, как бы не слыша замечания пасынка. — Я позвонила доктору. Он сказал, что это простуда, переутомление, выписал витамины, посоветовал просто отлежаться и провести неделю дома.

— И что?!

— В тот день он спал в саду. Я считала, что он идет на поправку. Но он не проснулся… — Последние слова она почти шептала.

— И все?! — поднял брови Ральф. — Это все, что ты можешь мне сказать?

— Все, — просто ответила она и укоризненно посмотрела на Ральфа. — Это все, что знаю я. Остальное сказали врачи. Окончательный диагноз — обширный инсульт…

— С какой стати? — спросил Ральф. — У него были проблемы с давлением?

— Нет… Никогда, — покачала она головой. — Ты же знаешь, что он никогда не жаловался на здоровье…

— Это-то меня и удивляет. — Он пытался скрыть раздражение, но ему это мало удавалось. — Отец был потрясающе здоровым человеком. Может быть, он что-то скрывал?

— Как можно скрыть что-то от женщины, которая спит с мужчиной каждую ночь рядом? — удивленно вскинула она голову.

Ральф понял, что лицо его заливает краска. Она так спокойно говорила о своей близости с отцом, что в нем зашевелилась ревность, с которой он боролся столько лет. Он даже не понимал сейчас, какого рода была эта ревность. Что ранит его больше? Ее любовь к отцу или любовь отца к ней, которая вытеснила сына из его сердца. Стоп! Он не для этого приехал сейчас. Есть проблема куда более важная…

— Значит, ты не замечала ничего особенного? — как можно более спокойно спросил он.

— Нет. Он был чем-то расстроен последнее время, но здоров. Небольшая простуда… Только и всего…

— Да… — протянул Ральф, — небольшая простуда.

— Ты можешь поговорить с доктором, — тихо сказала она. — Я сама ничего не понимаю.

— Поговорю, — кивнул Ральф, понимая, что требовать чего-то от женщины, которая потеряла мужа, сейчас бесполезно. По ее лицу было видно, что она подавлена.

У них не общее горе, а у каждого свое. И ему надо постараться не обвинять ее, а просто разобраться и принять факты. Отец был слишком жизнелюбив и вполне мог скрывать свои проблемы.

— Во сколько я должен быть готов? — спросил он, заканчивая разговор.