Филипп Робинсон - Маска свирепого мандарина

• Название: Маска свирепого мандарина
• Автор: Филипп Робинсон
• Жанр: Проза

Содержание и стиль романа английского писателя Ф. Б. Робинсона «Маска свирепого мандарина» (Ph. B. Robinson «Masque of a savage mandarin», 1969) можно описать в двух словах, что автор и сделал, снабдив его подзаголовком: «фарс ужасов». Черная комедия, неизменно популярный в англоязычной культуре жанр, здесь предстает как ернический Гранд-гиньоль, образец литературного поп-арта времен «swinging London» и фильмов Лестера, а фантасмагорический сюжет, вариация на тему доктора Джекила и мистера Хайда, — несчастный неудачник, взбунтовавшийся Кандид, таинственным образом преобразившийся в безумного гения, выявляет «высшее я» в своем ничего не подозревающем соседе, образцовом среднем горожанине, постепенно уничтожая его мозг, — служит поводом для серии пародий и намеков на все, что было на слуху в те годы.

Несмотря на некоторую устарелость приемов и неактуальность аллюзий, содержащихся в пародийных, фарсовых и жутковатых сюрреалистических сценках, из которых складывается роман, эта забавная антитеза многозначительно-серьезного «Коллекционера» Фаулза прекрасно читается и сейчас, а нюансы, сообщающие ему особый колорит, можно и не замечать: он отлично воспринимается как не лишенный здорового садизма образец прозы в духе (но не в стиле) популярных современных авторов, или фантазий Джина Вульфа и Блейлока.

Книга очень забавна, написана достаточно элегантно, автор нигде не испытывает терпение читателя и действительно соблюдает издевательское обещание о полном отсутствии натуралистических сцен и насилия в своем романе.

---

Наконец, послышался шелест снимаемой одежды, глухой стук сброшенной туфельки. Пронзительно взвизгнули пружины матраса. Приглушенные голоса. Короткий смешок.

Код навострил уши.

Тяжелое дыхание: кровать скрипит все чаще и чаще: женский стон (мисс Ито отличалась похвальной добросовестностью), затем по-азиатски мелодичный словно звон колокольчика шепот: "Да, котик, кончай!"

Код бросился к столу, включил Машину. Установил шкалу сразу на половину мощности.

Через секунду раздался приглушенный вопль. Задыхающиеся всхлипы. Громкие призывы о помощи, предположительно по-японски. Звук захлопнувшейся двери.

Код выглянул в коридор. Он успел заметить голую спину и зад миниатюрной девицы, бесшумно бегущей к выходу с ворохом скомканной одежды под мышкой. Мисс Ито завернула за угол и исчезла. На полу у ног Кода валялся черный кружевной лифчик, который она, очевидно, в панике уронила.

Код заперся, выключил Машину и стал ждать.

Его самообладание вскоре принесло свои плоды. Минуту-другую спустя раздался дробный стук в дверь. Код открыл, и в комнату ввалился несчастный Роджерс в майке и штанах, но босой. Шатаясь как пьяный, пробрался к стулу и плюхнулся на него, сжав руками голову. Лицо Объекта стало белым как мел, он мелко дрожал.

"О Господи! Господи! Господи! — всхлипывал он снова и снова. — Что со мной? Бога ради, скажи, что со мной!"

"Успокойся! Постарайся расслабиться. Вот, держи".

Код дал ему неразбавленного бренди. Роджерс одним глотком осушил стакан и едва не подавился. Код налил еще. Роджерс медленно выпил, вскоре перестал дрожать, только щека то и дело подергивалась.

Код подождал немного, потом спросил: "Что случилось? Рассказывай по-порядку, не торопись".

Но Роджерс жаждал как можно быстрее поделиться своей новой бедой с приятелем.

"Сам не знаю! — запинаясь, истерично взвизгивал он. — Не знаю я! Ко мне пришла девица — ну, та самая, мисс Ито. Мы пристроились на кровати — все шло отлично. Я уже почти… ты понимаешь, да? — еще бы чуть-чуть, и готово, и вдруг, ни с того ни с сего, опять жутко заболела голова. Господи, это было ужасно, просто ужасно! Словно мне поджаривают мозги. А потом, потом я наверное отключился, потому что, когда пришел в себя, девица уже вырывалась и кричала, и тут я… тут я понял, что впился зубами ей в шею! Будто… даже не знаю, как сказать… будто хотел откусить ей башку!"

Роджерс дико смотрел на Кода. Его глаза горели безумным огнем, словно он только что побывал в аду. Волосы слиплись от пота.

Код сидел молча, всем своим видом выражая печаль и сострадание.

"Значит, они начались опять", — произнес он наконец.

"Мои приступы? Ну да, причем так плохо еще никогда не было. Я что, схожу с ума? Думаешь, мне надо пойти к психиатру?"

Код не торопился с ответом.

"Ты, конечно, знаешь, что они с тобой сделают?" — мягко произнес он после долгой паузы.

"Нет, а что?"

"Электрошок. Либо инъекции кардиазола или инсулина. Возможно даже лоботомия".

"Это когда вырезают часть мозга", — добавил он совсем тихо.

Роджерс в ужасе смотрел на приятеля. Он открыл рот, но не смог выдавить ни звука.

"К сожалению, они все еще работают вслепую, — сочувственно вздохнул Код. — До сих пор не могут толком обосновать свои действия, и просто полагаются на удачу. Зачастую в результате операции пациент так сказать "деградирует".

"Деградирует??"

"Да".

"Нет! Ни за что! Я не дам себя деградировать! Неужели нельзя придумать что-нибудь еще? А ты — ты меня не выручишь? Я знаю, ты можешь — ты должен!"

В комнате воцарилась мрачная тишина. С трудом скрывая ликование, Код сделал вид, что размышляет над просьбой приятеля.

"Ну вот что, — медленно произнес он наконец. — Прежде чем ты обратишься к так называемому специалисту, хочешь, я попробую решить твою проблему?"

"Ты попробуешь? Правда попробуешь?"

"Увы, я знаком с подобными явлениями не понаслышке. Мой отец… ты понимаешь? — добавил он печально. — Так что, если позволишь, если ты мне доверяешь…"

"Да! Ну еще бы! Доверяю, конечно доверяю!"

"Что ж, тогда подумаем, как тебе помочь. Разумеется, я не дипломированный психиатр и не могу ничего обещать, но по крайней мере ты ведь ничего не теряешь, верно? Если у меня не получится, просто пойдешь к обычному врачу. Ну как?"

"Все что угодно! Все что угодно!"

"Тогда решено, — коротко сказал Код и встал. — Жду тебя завтра вечером в семь часов для первой консультации. Мы обсудим нашу проблему и постараемся вместе добраться до ее корней".

"Верно! Верно!"

Роджерс уже заметно повеселел.

"А теперь, марш в постель! Постарайся хоть немного поспать"

Оставшись один, Код на мгновение задумался. Потом снял с полки монографию о насекомых, полистал, и прочитал вслух отрывок о повадках богомола (Mantis Religiosa):

"Во время полового акта самка иногда отгрызает и поедает голову своего партнера, который, несмотря на такую потерю, продолжает совокупление с неменьшей энергией. По мнению ряда специалистов, причина кроется в том, что подобная декапитация приводит к потере ограничивающего активность нервного узла, и следовательно не прекращает, а наоборот стимулирует работу детородных органов самца".

Примерно так же можно описать и человеческий половой акт, решил Код.

Прожилки-вены на листе ревеня… на крыле летучей мыши… на руке человека. Простое свидетельство давно известной ему истины — все формы органической жизни неразрывно связаны между собой таинственными узами. Правда, сегодня Роджерс кажется решил, что он — самка.

Глава 5. Первая консультация

Мир окропила ласковая роса сумерек.

Все затихло.

Воздух дрожал от тремоло неслышных скрипок. Сильно поредевшие за время воскресного затишья клочья смога, еще витавшие над городом, своей характерной резкой вонью будили в ветеранах Империи воспоминания об индийских деревнях с их запахом горящего навоза, заменявшего дрова; романтики представляли себе костры среди пустыни, где устроил привал арабский караван.

Солнце съежилось как увядший цветок: роза превратилась в комок пожухлой бархатистой зелени.

Девица в доме напротив, из уважения к священным традициям дня отдохновения, принимала душ за наглухо закрытыми шторами.

Жители затихли, с печалью и смирением готовясь встретить первый рабочий день недели. По всему острову, сверкая сквозь плотный, словно пропитанный мускусом воздух, призывно перемигивались окна домов.

В квартире Кода двое расположились в креслах напротив друг друга, между ними — голубая настольная лампа. Словно заговорщики, они сблизили головы. Код кроме белого халата надел зеленую шапочку хирурга, а поверх нее пристроил офтальмоскоп, на коленях у него лежал блокнот. Роджерс облачился в широкие твиловые брюки и норвежский свитер. Он нервничал, надеялся на лучшее, испытывал почтительный страх — типичный пациент на приеме у доктора (картину нарушал лишь стоявший рядом стакан бренди с содовой).

Код начал консультацию со стандартных вопросов. Зачитанные спокойным, уверенно-профессиональным тоном, они должны успокоить Объект, вселить в него доверие и чувство общности с экспериментатором.

"Фамилия?"

"Дата рождения?"

"Рост?"

"Вес?"

Он проверил пульс, приложил стетоскоп к груди Роджерса, занес данные в блокнот.

"А это так уж важно?" — осведомился Объект с напускной иронией.

Вымученная бравада. Конечно, он пока не готов полностью подчиниться воле Кода, но в глубине души уже желает именно такой развязки: хочет, чтобы его рассматривали в лупу, расспрашивали, с глубокомысленным видом интересовались самыми ничтожными подробностями, потому что они якобы чрезвычайно важны для "общей картины". Он не мог видеть, что Код заносит в свой блокнот, и сознавал — ему вряд ли разрешат посмотреть, но сам факт, что такие "частности" тщательно фиксируются, успокаивал лучше любых таблеток. Записи в блокноте сейчас служили для Роджерса единственным доказательством того, что он на самом деле существует; слова, в отличие от понятий, которые они обозначают, представлялись объективной реальностью, а запечатленные на бумаге, они стали еще более "настоящими", чем просто произнесенные вслух. Книга Страшного Суда, Скрижали Истории.

Исполняя невысказанное желание Объекта, Код ответил ему предельно серьезным тоном:

"Необычайно, необычайно важно!"

Удовлетворенно вздохнув, Роджерс устроился в кресле поудобнее. Код сцепил пальцы.

"Конечно, так начнет собеседование и любой врач — стандартная процедура. Однако даже сейчас мы отклоняемся от нее в одном очень важном пункте".

Он помолчал, чтобы дать Объекту возможность осознать значение услышанного.

"Видишь ли, по моему мнению, беда наших эскулапов в том, что они держат в неведении своих подопечных. Обращаются с ними, как с детьми. Скрывают сведения о болезни, якобы не желая беспокоить пациента — как будто он не знает собственный недуг (по крайней мере, симптомы) лучше любого другого, как будто он и так уже не напуган! На самом деле, мы наблюдаем давно знакомый всем горе-знахарям, но слегка обновленный способ заморочить людям голову — зашифровать обычные вещи с помощью профессионального жаргона и притвориться, что все это чересчур сложно для "простого" человека! Их гильдия противопоставляет себя остальным — стаду обывателей, как будто ее члены — жрецы, и никто кроме них не умеет общаться с Богами Болезней и ублажать Их! В результате, даже если кто-нибудь из них вдруг решит прибегнуть к помощи пациента, — а такого никогда не случится! — ничего не выйдет. Одно из двух — либо больного до смерти напугает их средневековая абракадабра, либо, особенно если он образованный человек, возмутит, что с ним обращаются как с имбецилом. Ты все понимаешь?"