Иван Курчавов - Цветы и железо

• Название: Цветы и железо
• Автор: Иван Курчавов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1963

Новый роман И. Курчавова «Цветы и железо» повествует о мужестве, смелости и находчивости советских патриотов. События развертываются на Псковщине в начальный период Великой Отечественной войны. Под руководством партии коммунистов в сложных условиях вражеского тыла подпольщики и партизаны ведут героическую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками и наносят им огромный урон.

Роман написан с большой любовью к советской Родине, ее отважным сынам и дочерям.

---

Они сели на диван. Огнев положил на колени руки — они у него огрубели, потрескались на ветру.

— Вы, Петрович, на народ не обижайтесь, — произнес после паузы Огнев. — Вас они оскорбили, мои ребята, но ведь иначе и быть не могло: предателем вас народ считает.

— Смерти я не боюсь. Страшно погибнуть собакой, товарищ Огнев. Люди не знают, что́ у меня на душе!..

— Партия знает. А если партия знает, будут и люди знать!

— Угрызения совести мучают, — сказал Калачников. — Делаю мало, делать надо больше.

— Будет, много работы, Петрович! — обрадованно произнес Огнев. Глаза у него блеснули. — Работа еще только начинается. — Он протянул Калачникову дневник Коха. — На первых порах надо будет перевести признания отошедшего в другой мир господина Адольфа Коха. Этот дневник наполнит сердца людей еще большей ненавистью к врагу. В случае чего, скажете, что в господском дворе дневник подобрали. И еще два задания есть. Ответственных, рискованных…

— Вот это и хорошо! — сказал Калачников.

— В военной комендатуре служит фельдшер. Говорят, очень жадный человек. Не попытаетесь ли купить у него некоторые медикаменты? Деньги мы дадим.

Петр Петрович задумчиво потер упругую щетину на сморщенных щеках.

— Попытаюсь, — сказал он.

— И третье поручение. В лагере военнопленных между Шелонском и Низовой есть хорошие ребята. Не удастся ли их перетащить к себе: мол, работники нужны для питомника? А мы потом их к себе переправим. А?

— Потребуется ходатайство самого Хельмана.

— А вы почаще напоминайте, что плодовый питомник его собственность. Военнопленных для него не пожалеют — они все равно умирают в лагере.

— Думаю, что согласится.

Огнев вдруг пожал плечами, потрогал себя за густую широкую бороду.

— А вот что с вами теперь делать, Петрович, не придумаю, — сказал он. — Освободить вас и объявить всем, что вы наш человек, не могу, а вдруг затесался провокатор? И отпустить просто так нельзя: скажут, Огнев предателя оправдал.

— Задал я вам задачу, товарищ Огнев.

— Ничего, решим!

Огнев чертил но столу карандашом, сосредоточенно хмурил брови. Петр Петрович внимательно присмотрелся к нему: постарел секретарь, вон сколько седых волос стало, и морщин раньше не было, а теперь бороздками протянулись по лбу и от глаз по щекам… Огнев одет в полушубок, перепоясанный ремнями, из-за пазухи торчит рукоятка пистолета.

— У нас нет времени на раздумье, — проговорил он и уже решительно добавил: — Вы убежите от нас!

— Как, убегу? — удивленно спросил Калачников.

— Спасетесь от партизан. Это поднимет ваш авторитет в глазах военного коменданта Шелонска. А для достоверности возьмите с собой хромого немца. Кстати, он первым поднял руки. Его напарник хотел стрелять — он его отбросил от пулемета. — Огнев взял руку Калачникова, крепко стиснул ее. — Спасибо за информацию, пригодилась. Знали, где и что находится в Лесном.

— Жаль, что без потерь не обошлось!..

— Без потерь бои бывают редко, Петрович! Есть и убитые, и раненые…

— Ужасно, когда хорошие люди погибают!

— Да, это правда… В такой войне мы потеряем очень много хороших людей. Ничего не поделаешь! — Огнев опять стал чертить по столу карандашом. — Мы вас посадим с хромым немцем в конюшню. Время есть: нам надо погрузить продовольственные запасы господина Коха, в лесу пригодятся. Посидите, пока не увидите условный знак. Охранять вас я поручу пареньку, который к вам связным ходит. Вот от него вы и убежите!..

— От друзей к врагу… — задумчиво проговорил Калачников.

— Что поделаешь? Так надо, Петрович.

5

Медленно текут минуты в заточении. Рыжеватый немецкий солдат сидит в углу на топчане, положив подбородок на ладонь. Петр Петрович нет-нет и взглянет на него. Глаза у солдата закрыты, будто его ничто не тревожит.

— Они нас капут расстрел или виселиц? — вдруг спрашивает немец вполголоса по-русски.

— Не знаю. В таких случаях со смертниками не советуются, — ответил по-немецки Калачников.

— Лучше пусть пристрелят: так легче и почетнее, — сказал, на этот раз по-немецки, солдат.

— Коха повесили, — произнес сочувственным тоном Петр Петрович, чтобы войти собеседнику в доверие.

Солдат хмуро выпалил:

— Вас они повесят. Меня расстреляют.

— Это почему же? — Петр Петрович удивленно посмотрел на немца.

— Вы по собственной воле пошли к нам на службу, за это они карают хуже… Ну а я — оккупант, захватчик…

— Да-а, — протянул Калачников.

Он на долгое время задумался, уставившись глазами в окно, за который бесновался злой и колючий ветер.

— А если попробовать бежать… — медленно проговорил Петр Петрович: он увидел условный знак: караульный трижды подмигнул фонариком — зеленым, красным, зеленым огоньками.

— Куда? — хромой немец быстро взглянул на Петра Петровича.

— В Шелонск, — прошептал Калачников.

— Поймают, — немец отмахнулся.

— Я знаю хороший ход…

Калачников подошел к окну, выходящему в конюшню. Когда-то отсюда наблюдал за лошадьми конюх. Сейчас окно заколочено фанерой.

— Оторвем аккуратно фанеру и — в конюшню. А она пустая. Ворота выходят к оврагу, — Калачников говорил глухим голосом заговорщика.

Солдат встал.

— Для нас нет другого выхода, — сказал он. — Можно попробовать.

…Фанера отлетела быстро, даже не скрипнув. Солдат помог вылезть в окно Петру Петровичу. Калачников почувствовал под ногами мягкое трухлявое сено, вероятно прошлогоднее. Потом спрыгнул и солдат. Они стали пробираться в противоположную от часового сторону. Дверь конюшни оказалась тоже заколоченной. Пришлось лезть через второе окошко. Тщедушная фигурка Петра Петровича проскочила быстро, а солдат застрял. Калачникову стоило больших усилий вытащить его за плечи.

Спустились в овраг, засыпанный снегом. Шли тихо, вслушивались в каждый шорох. Когда уже подходили к Шелонску, Петр Петрович оглянулся. Над Лесным поднималось огромное зарево.

— Горит, — сказал немец.

— Конец, — отозвался Калачников.

На сердце было тревожно: еще предстояли объяснения с комендантом Шелонска. Поверит ли он наспех придуманной версии о побеге?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Перед сном Ганс Хельман любил перелистывать журналы. Если попадалось что-либо о женщине, брал с ночного столика общую тетрадь и записывал понравившееся. Это для будущей словесной дуэли с Шарлоттой Кох. Победу в таких дуэлях обычно одерживала Шарлотта: у нее всегда оказывались новые записи о мужчинах — оригинальные, ядовитые. И откуда она их выписывает! Анекдоты и прочий юмор для журналов сочиняют обычно мужчины, ставить себя в глупое положение они не заинтересованы, а у Шарлотты всегда больше записей. Как будто для нее специально сочиняют!..

Хельману показалось, что синяя штора недостаточно плотно прикрывает окно. Он отбросил одеяло и, путаясь в длинной ночной рубашке, подбежал к окну. Чтобы окончательно обезопасить себя, Ганс Хельман каждый вечер перетаскивал кровать в другой угол. Делал он это без помощи ординарца — пусть не болтает лишнего среди солдат!

Читать долго не стал: захотелось спать. Он бросил на тумбочку журнал, потушил лампу. Скорее бы Адольф Кох по-настоящему обосновался в Лесном. Тогда Шарлотта непременно пожелает навестить отца. К весне Хельману обещают авто. Шарлотта отлично водит машину. Сколько можно совершить развлекательных поездок! А потом поставить старого Коха перед совершившимся фактом.

Так он и уснул в мечтах о весне, об авто, о Шарлотте. Крепкий и приятный сон был прерван телефонным звонком. Хельману он показался пулеметной очередью — длинной, резкой, оглушительной. Ничего не соображая, он выругался и схватил трубку.

— Я слушаю! — сердито прокричал он.

— Господин комендант, горит Лесное! — доложил дежурный по комендатуре.

— Как горит? — не понял Хельман.

— Большой пожар, господин комендант. Мы не могли дозвониться, чтобы выяснить. Господин Кох к телефону не подходит.

— Сейчас я буду в комендатуре.

Не зажигая огня, он стащил с себя ночную рубашку, нашел китель, бриджи, сапоги. Хельман никогда не отличался смелостью, поэтому и не тяготел в молодости к военной службе. Но такое спокойно не пережил бы и Гельмут Мизель, которому природа не отказала в смелости. «Горит Лесное… Что же там могло случиться? Почему не отвечает Кох? Или он на пожаре?» Хельман взял трубку и потребовал Лесное.

— Там все еще пожар, линия пока не работает, господин комендант, — спокойным голосом доложил телефонист.

Хельман приказал соединить его с оперативной группой «А»: нужно проинформировать Мизеля.

— Обрыв на линии, — сказал телефонист.