Ирина Горюнова - У нас есть мы

• Название: У нас есть мы
• Автор: Ирина Горюнова
• Жанр: Эротика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61437-0

Природа любви загадочна и непредсказуема: иногда человек оказывается перед сложным выбором – следовать ли нормам большинства или пойти наперекор им, прислушавшись к своему сердцу? Создать традиционную семью или же «выйти из шкафа», признав перед людьми и богом собственную нетрадиционность?

Роман Ирины Горюновой три года назад стал одним из самых обсуждаемых произведений русской прозы. Он вызывал шок, его громили и превозносили, никто не остался равнодушным!

---

– Ну ты даешь, Стеф! Столько самолюбования я еще ни в ком не встречал! К тому же заученная из книги фраза о рубине делает тебя смешным.

– Я не смешон. Это достоинство и законная гордость. Ты не ощущаешь разницы между двумя этими понятиями, милый. Учись быть более аристократом и менее – плебеем.

* * *

В таких случаях он меня начинал дико бесить, и мы ссорились. Я считал, что это слишком непристойно – так себя возвеличивать и пафосничать, будто ты и впрямь особа королевских кровей. В сексе он тоже, как правило, был весьма эгоистичен: думал в первую очередь о том, как выглядит его поза, насколько она эффектна, и старался испускать красивые и вдохновенные стоны, реальная сторона процесса его занимала куда меньше, к тому же он не желал прислушиваться к моим намекам о том, чего бы мне хотелось. Я начинал понимать, что долго так не выдержу и мне уже надоедает его поведение. Проблема заключалась в том, что я подсадил его на наркотики и чувствовал некоторую ответственность за это, хотя и понимал, что он старше и у него своя голова на плечах. Мы то разбегались, то сходились вновь, чувствуя болезненную зависимость друг от друга, разросшуюся метастазами и не отпускающую. Но это был мой первый опыт серьезных отношений и жизни вместе с любимым, я боялся остаться один, без Стефана, ведь иначе опять завертится круговорот одноразовых связей, а мне хотелось покоя, промежуточной станции, на которой поезд стоит долго, пока прицепляют-отцепляют вагоны, грузят багаж и почту, или что там еще обычно делают на железной дороге… Может, пропускают другие скорые поезда?..

* * *

Потом он уехал к себе, в Будапешт, и позвал меня составить ему компанию. Какое-то время мы жили там достаточно мирно – Стефан взял на себя роль гида-экскурсовода и с гордостью показывал мне родной город. Мы ездили в Сентэндре, Вишеград, Эстергом, а один раз отправились даже на Балатон, где романтичные виды на озеро сочетаются с величественными силуэтами горных хребтов, и все это было похоже на сказку. Но наша сказка продолжалась недолго. Через три месяца я вернулся в Москву, потому что стал ощущать, что ему все надоело: Стефан раздражался из-за пустяков. «Ты почему переключил канал, не спросив меня? – возмущался он. – Я смотрел эту передачу». – «Но ты сидел спиной к телевизору, Стеф!» – «Я смотрел! Ясно тебе!» Унижал меня: «Ты можешь постирать свои носки? Они так дико воняют!» – «Я надел их сегодня утром!» – «Сходи к врачу и попроси средство от потливости ног, или, может быть, тебе купить дезодорант?» Иногда зависал на несколько дней у кого-то из знакомых, не ставя меня в известность и не обращая внимания на то, что я схожу с ума, не зная где он, жив ли, все ли в порядке. Потом он возвращался и делал вид, что ничего не произошло.

Так вышло и в очередной раз. Он отсутствовал двое суток, а потом как ни в чем не бывало вернулся домой. Почему-то взвинченный, нервный, но и я, увидев это, тоже не мог уже остановиться и промолчать:

– Где ты был, Стеф? Я волновался.

– Ты что, моя мамочка, чтобы устраивать мне допросы?

– Ты не мог просто позвонить и сказать, что все в порядке?

– Хочешь играть роль любезной и верной жены, которая ждет мужа у окна сутками? Тебе это не идет, поверь мне. Я-то знаю, каков ты на самом деле.

– Ну и каков же я?

– Ты наркоман и проститутка, готовая переспать с кем угодно за наркотики, а иногда просто дешевая шлюха, у которой скребется, и тогда она готова на все, чтобы ее там почесали.

– Ты считаешь, что можешь вот так оскорблять меня и я буду это терпеть?

– А что ты сделаешь?

– Хватит, я уезжаю домой. Не собираюсь выслушивать ту чушь и мерзость, которая вылезает из твоего поганого рта. Мне даже неприятно теперь, что этим самым ртом ты с удовольствием и достаточно виртуозно отсасывал у меня.

– Давай, вали отсюда, я уже и так не знаю, как от тебя избавиться. У меня давно есть любовник, гораздо искуснее тебя.

– Можешь не провожать.

* * *

У меня был обратный билет с открытой датой, так что проблем с отъездом не возникло, а свои немногочисленные вещи я быстро покидал в сумку. Стефан демонстративно закрылся в ванной – предпочел не смотреть на мои сборы и не вступать в излишние разговоры. Я тоже больше не мог на него смотреть – единственным желанием было избить его до полусмерти, сделать хоть что-то, чтобы понять, что этот человек тоже может испытывать боль, пусть хоть физическую, если не душевную. Хоть какую!

Стоя на мосту и глядя на железнодорожные шпалы, уходящие вдаль, на осенние деревья, обнажившиеся и замерзшие на пронзительном ветру, я вспоминал парижский кораблик на гербе города и думал о том, что меня ждет следующая переправа. Вместо лодочника есть поезд, вместо золотой монеты – полоска билета, по-драгивающая в руках и рвущаяся оказаться в теплых шершавых ладонях проводника. Ветер гнал куда-то золотые листья и кружил в небе черную стаю птиц, то сливающуюся в острый клин, то распадающуюся на отдельные точки, черные точки в ярко-синем холодном небе. Цветная картинка города размывалась и сменялась черно-белой, как в старых немых фильмах, когда мир становится поделенным только на два цвета, вернее на три – с градацией серого… Медленная лента моего кино продолжала с шорохом и скрипом крутить пленку, жизнь предлагала свои образцы на пробу, но все меня давило, плющило, волокло в круговороте воды, неся к тому порогу, за которым, может быть, падение с высоты гигантского водопада… «Голубой вагон бежит, качается, скорый поезд набирает ход…»

* * *

Я вернулся и долго ходил обиженный на весь мир: меня бросили, нет – МЕНЯ ВЫСТАВИЛИ, заменили на более действенную, обновленную, лучше оснащенную модель. И кто? Этот хлыщ, Нарцисс, умеющий только разглядывать себя в зеркале и следить за цветом трусов и носового платка? Мать его… да что же это такое?! Я оставался на его орбите, покуда заменял для него закон земного тяготения, потом болотистую ряску его сердца растревожила новая страсть, и все закончилось. Я сам виноват – нечего было идеализировать, создавать себе из уродливого языческого идола кумира, ведь мы были из разных миров, диаметрально противоположных, и просто притянулись по физическим законам, как плюс к минусу. На время… Песок в стеклянной колбе часов пересыпался, рог изобилия опустел: пора менять картинку. «А любовь?» – спрашивал я сам себя и тут же ехидно отвечал: «После дождичка в четверг тебе любовь, когда рак на горе свистнет».

Потом я остыл и начал снова таскаться по клубам, ища себе отношения «исключительно-на-одну-ночь». Постепенно все стерлось, приобрело более спокойные оттенки, я написал ему стихотворение и просто вычеркнул из памяти, словно его никогда не существовало. Так проще, легче. Ведь все рано или поздно предают. Должен быть катарсис, очищение, обнуление, потом можно идти дальше…

Божественный зародыш безумия —
Вкус пепла на языке…
Лишь хлопья от страсти Везувия
Остались лежать на песке.

Фигуры застыли. Решиться:
Идти ли на новый виток?..
Я знаю, ты будешь мне сниться,
Когда я уйду на восток.

Когда я отрину земное
И ряской затянет следы,
Зажившие шрамы заноют
У зеркала новой воды.

Садомазохизм, немного культуры и мышиные танцы

Ты вчера невзначай потерял свою тень,
И сегодня не ты, а она гостит у меня,
Мы чуть-чуть поиграем здесь, в темноте —
Пистолет, я и тень… попытайся понять…

«Русская рулетка», группа «Флер»

Следующим стал Ярик. Ярослав. Нам было легко вместе. Это как воздушный шарик. Любовь без обязательств. Я принимал его таким, какой он есть. Худой, мосластый, с набрякшими под глазами синими мешками и ноздревато-желтой пергаментной кожей, туго обтягивавшей бритый налысо неправильной формы череп, он обладал жесткой харизмой абсолютной свободы и восхитительного пофигизма бродячей собаки, наученной тому, что люди могут и пнуть побольнее, и неожиданно приласкать. Ночами мы яростно совокуплялись, используя тела и души для латания жизненных прорех иллюзией отношений и замещая сексом все, что можно и нельзя заместить, а потом он исчезал, и я никогда не знал: вернется он обратно или уже нет. Иногда, обкурившись или обколовшись, он кликушествовал как блаженный, длинно и протяжно жалуясь на свою нелегкую судьбу, «постыыылууую», но наутро ничего не помнил. Он также ходил налево, скорее даже не налево, а веером, иногда успевая окучить нескольких партнеров по очереди или скопом, и зависал у своей девчонки, спал с ней. Его кобелиная донжуанская сущность или сучность постоянно требовала подтверждений его сексуальной мощи и неотразимости, а скабрезное начало гнало в поисках утех по самым отстойным сквотам и компаниям. Я не ревновал, тоже отрывался на стороне, правда, не так рьяно.

* * *

Однажды он познакомил меня с БДСМ [От англ. BDSM – психосексуальная субкультура, основанная на эротическом обмене властью и иных формах нетрадиционных сексуальных отношений, затрагивающих ролевые игры в господство и подчинение. Отличия БДСМ от социально агрессивных и/или преступных действий определяются прежде всего жестким соблюдением участниками БДСМ-отношений рамок SSC (аббревиатура от английских слов safe, sane, consensual) – принципов безопасности, добровольности и разумности.]. Его подружка, садистка Марго, или, по их терминологии, «верхняя», подарила нам на неделю раба – Ника, который готовил нам еду, стирал вещи, убирал квартиру, ходил в магазин за продуктами. На третий день его прислуживания она заехала в гости, проведать пленника. Он заискивающе смотрел ей в глаза.