Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья

• Название: Срединное море. История Средиземноморья
• Автор: Джон Норвич
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-052189-0, 978-5-403-02767-0

Средиземноморье. Колыбель цивилизаций. Тут не единожды сталкивались Восток и Запад, ислам и христианство. Перед вами история Средиземноморья — от финикийских и египетских мореплавателей до Первой мировой войны!

---

И вот 8 сентября, в воскресенье, гарнизон предпринял нападение сам. За прошедшие несколько недель испанцы построили гигантскую стену через перешеек, сложив ее из примерно полутора миллионов мешков и бочек, наполненных песком; теперь ее использовали, чтобы под ее прикрытием подтаскивать пушки и мортиры для новых батарей. Эта работа, однако, также осталась неоконченной, и вице-губернатор, генерал Роберт Бойд, поддержал идею начать ее длительный обстрел раскаленными докрасна ядрами и зажигательными бомбами. Технически это была сложная операция, редко применявшаяся в сражениях на суше, хотя на море это делалось весьма часто: пушечные ядра раскаливали на огромной решетке, но после этого процесс заряжания ими пушек был очень непростым. С другой стороны, они производили весьма значительный эффект: едва они касались дерева, как то воспламенялось; люди, имевшие несчастье оказаться у них на пути, получали ужасные раны. Начавшись вскоре после полуночи, этот обстрел продолжался без остановки 9 часов; было сделано всего около 5500 выстрелов со скоростью 10 в минуту; огонь вспыхивал вдоль строя испанцев словно пламя, бегущее по дорожке из пороха, подготовленной для устройства взрыва. Испанцы, застигнутые врасплох и поначалу не знавшие о том, что ядра раскалены, действовали медленно, но, начав биться, сражались как львы, срывая горящие доски и бревна голыми руками, меж тем как снаряды продолжали градом сыпаться вокруг них. Генерал Бойд, наблюдавший за происходящим с большой батареи, не мог сдержать своего восхищения: «Свет еще не видел большей храбрости».

Но какова бы ни была личная храбрость, испанцы понимали, что произошла катастрофа — или унизительное для них событие. Пытаясь хоть как-то сохранить лицо, Крильон приказал немедленно ответить нападавшим таким же образом — начать продолжительный обстрел из орудий пяти новых батарей на рассвете следующего утра. 9 сентября было произведено почти столько же выстрелов, сколько 8-го — официальный подсчет зарегистрировал 5403 выстрела, — однако нападавшие стреляли холодными ядрами и Гибралтарская скала представляла собой цель, значительно отличавшуюся от низкого песчаного перешейка. Обстрел продолжался весь следующий день; его вели и береговые батареи, и корабли адмирала Морено, но серьезного ущерба не нанесли.

Затем, в 8 часов утра 12 сентября, наблюдатели сообщили, что показались паруса большого флота, приближавшегося с запада. Сердца осажденных забились: неужели как раз вовремя прибыл флот, посланный на выручку из Англии? Увы, то был не он. Паруса принадлежали судам франко-испанской армады, включавшей 47 одних только линейных кораблей, плывших под флагами не менее десяти адмиралов. По их прибытии защитники скалы оказались лицом к лицу с армией почти в 40 000 человек, располагавшей двумя сотнями тяжелых орудий. Теперь флот, шедший на подмогу, оказался бы бесполезен, даже если бы он все-таки появился: безнадежно уступая в численности, он не имел шансов проникнуть в гавань. В этот момент многие из оборонявшихся ощутили нечто весьма близкое к отчаянию.

Они были бы куда веселее, если бы имели хоть малейшее представление о ссорах и все возрастающем беспорядке в лагере врага. Крильон настаивал на немедленной атаке — на карту была поставлена его честь; приближалась осень; отсрочки и задержки затянули дело на достаточно долгий срок. Д’Арсоп возражал, что его флоттанты еще не готовы; не были выставлены вехи, ориентируясь по которым они должны были бы разместиться; не промерили глубину, чтобы определить мелкие места и банки; не бросили якоря, с помощью которых можно было бы верповать суда в случае необходимости. Оказавшись между двух огней, Морено почувствовал, что его игнорируют, и, разочарованный, надулся и замолчал. Однако верх одержал Крильон. 13 сентября, едва пробило 7 часов утра, первые три из десяти флоттантов двинулись на предназначенные для них стоянки вдоль западного берега. Морено поднял свой флаг на двадцатичетырехпушечном корабле «Пастора». Д’Арсон пришел в ярость — он знал, что все суда направляются прямо на мель, — но был вынужден взойти на борт следующего по величине, двадцатитрехпушечного «Талья Пьедра», находившегося под командованием дона Хуана Мендоса, принца Нассауского. Остальные семь капитанов, вне зависимости от того, готовы были их корабли или нет, вскоре двинули свои суда следом. Три часа спустя все десять выстроились, повернувшись бортами к суше и взяв под прицел побережье между старым молом на севере и южным бастионом протяженностью тысячу ярдов. Битва началась.

Вечером того же дня Сэмюэль Анселл, квартирмейстер 58-го полка, писал брату:

«Усталый, изнуренный, я сажусь, чтобы дать тебе знать, что мы выиграли битву и предали огню корабли врага. Появившись сегодня утром в девять часов, они один за другим проследовали каждый на свою позицию и, встав на якорь, начали стрелять с наивысшей частотой. В то же время мы дали по ним залп холодными ядрами, но — к нашему величайшему удивлению — они отскакивали от их бортов и настилов. Даже тридцатидюймовый снаряд не мог пробить их! Однако мы не потеряли присутствия духа, хотя несколько наших было убито, но со всевозможной быстротой разожгли огонь в наших горнах и вложили в них наши тринадцатифунтовые ядра, дабы „поджарить“ их. Если бы ты мог выглянуть из-за скалы и посмотреть, как мы работаем, ты бы не смог удержаться от улыбки: некоторые устанавливали пушки, черные, словно эфиопы, из-за того, что утирали лица руками, испачканными порохом; сыны Вулкана сопели и потели, в то время как остальным выпало нести пылающие ядра, используя специально сделанные для этой цели железные инструменты, но так как это не позволяло как следует снабжать батареи, мы подготовили бочки на колесах, наполненные песком, и в каждую из них положили по полдюжины выстрелов. Без промедления мы начали вести ответный огонь; враги также продолжали стрелять. Однако длительный обстрел докрасна раскаленными ядрами, учиненный нами, свел на нет все меры предосторожности, предпринятые врагом при строительстве флоттантов, ибо от ядер, застревавших в их бортах, с течением времени распространялся пожар. Это, как мы обнаружили, происходило несколько раз в течение дня, хотя враг часто препятствовал нам; однако результатом сего беспокойства, постоянно доставляемого ему, стало то, что в конце концов его пушки лишились возможности стрелять. Как раз при последнем свете дня мы увидели, что одно из самых больших судов охвачено огнем в нескольких местах, а вскоре и другие оказались в таком же положении. Это прибавило войскам смелости, и мы стали веста огонь по оставшимся восьми кораблям с удвоенной силой.

1 час ночи [14 сентября]

Плавучие батареи прекратили огонь, и одни из них только что охватило пламя; люди на них посылают ракеты, призывая на помощь… Сейчас получено сообщение, что на берегу были настигнуты офицер и еще одиннадцать человек; они добрались до суши на куске дерева, бывшем частью плавучей крепости, затопленной при попадании выпущенного гарнизоном снаряда, когда она направлялась на помощь флоттантам».

Что же произошло? Во-первых, как мы видели, вместо твердого руководства во главе армии стояли лишь три примадонны, пререкавшиеся между собой. Второе — в какой-то мере следствие первого — то, что флоттанты оказались покинуты объединенным флотом. Они никогда не предназначались для того, чтобы действовать в одиночку; согласно первоначальному плану, между ними и на флангах должно было располагаться тридцать канонерских лодок и тридцать лодок с мортирами, с которых предстояло вести постоянный обстрел береговых батарей. Если бы так и было сделано, то это вполне могло решить исход всей битвы. Но в море не было никаких признаков этих лодок. По известным лишь ему причинам адмирал дон Луис де Кордова отказался выдвинуть их вперед. Третье: кавалер д’Аркон переоценил мощь своего творения. Может, его корабли и были непотопляемыми, но уж никак не невоспламеняемыми. Сама толщина их защитного покрытия означала, что раскаленное докрасна пушечное ядро может глубоко проникнуть в обшивку, незаметно вызвать тление и в конечном итоге воспламенить древесину вокруг себя.

Что теперь было делать? Для Испании этот день ознаменовался катастрофой, и штаб Крильона пребывал в шоке. Первым поводом для него являлись флоттанты, на которых по-прежнему оставалось 5000 человек. На двух из них — в том числе на «Талья Пьедра», попадание в который причинило наибольший вред, — начались серьезные пожары, но порох подходил к концу и взрыв был маловероятен. С другой стороны, их мачты и такелаж снесло выстрелами, и они оказались обездвиженными. Если бы как-то удалось отбуксировать их в безопасное место, их еще можно было бы спасти, но как это было сделать? И хотел ли этого Крильон в любом случае? Он всегда ненавидел эти конструкции, тем более что, пока они не сгорели и не затонули, д’Аркон мог рассчитывать хотя бы на частичный успех. Существовала также возможность того, что британцы захватят их в качестве трофеев. Было бы куда лучше уничтожить их — но прежде их надо было эвакуировать. Примерно в 10.30 генерал отправился вместе с принцем Нассауским (покинувшим «Талья Пьедра» немедленно после того, как на судне вспыхнул пожар) просить де Кордова послать его фрегаты, чтобы забрать команды с плавучих батарей. Но старый адмирал отказался наотрез: он не мог ради такой цели подставлять свои корабли под огонь врага. Доступны будут, заявил он, лишь его малые суда.