Фриц Шахермайр - Александр Македонский

• Название: Александр Македонский
• Автор: Фриц Шахермайр
• Издательство: Ростов н/Д: «Феникс», 1997-576 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-85880-313-Х

Книга — итог многолетних исследований австрийского историка античности Ф. Шахермайра, связанных с личностью и деятельностью македонского царя Александра. Она охватывает все периоды жизни Александра Македонского, дает представление о той обстановке, которая окружала Александра с детских лет, рассказывает об истории Македонии, о географических и социально-экономических особенностях этой страны.

_{Сокращенный перевод с немецкого М.Н. Ботвинника и Б. Функа}

_{Сканирование и обработка: nitebar}

---

Весной 328 г. до н. э. мы застаем Кратера с большим войском уже вне Бактрии, на западе. Вероятнее всего ему в сотрудничестве с сатрапами Парфии и Арии было поручено обеспечить обратные коммуникации и с этой целью прежде всего завоевать Маргиану. Эта местность, расположенная между Парфией и Согдианой, своими пустынями вдавалась глубоко на юг и на протяжении сотен километров примыкала к царской дороге. Посреди этих песчаных равнин располагался плодородный оазис Мерв. Кому принадлежал он, тому принадлежала и Маргиана. Тут-то, нужно полагать, Кратер по поручению царя и основал новую Александрию, а заодно несколько укрепленных пунктов вдоль реки[224].

Для завоевания бактрийской территории Александр выделил четыре полка фалангистов, поручив каждому из военачальников усмирить население на отведенной ему территории. В пограничных местечках по краям пустыни были размещены гарнизоны; возможно, уже тогда была основана и бактрийская Александрия, местоположение которой нам неизвестно.

Что касается Согдианы, то зимой события там развивались весьма неблагополучно. Певколай располагал лишь несколькими опорными пунктами; Артабаз, хоть и был назначен сатрапом не только Бактрии, но и этой провинции, авторитетом здесь не пользовался. Страна подчинялась в основном возвратившемуся Спитамену; значительная часть непокорного населения засела в укрепленных городах и крепостях. Тогда Александр решил устранить всякое сопротивление, тщательно прочесав страну. Сам он направился в Мараканду, чтобы навести там порядок, а четыре других полководца занимались усмирением провинции. Поскольку они располагали превосходящими силами, обещали милость сдавшимся, усмирение не потребовало больших усилий, тем более что сам Спитамен снова ушел к кочевникам.

Когда наконец вся армия объединилась в Мараканде, Александр поручил Гефестиону основывать и укреплять новые города, так как прежние почти все были разрушены войной[225]. В этих городах наряду с местными жителями должны были селиться ветераны-наемники, создавая опору против кочевников, а заодно и против местного согдийского сепаратизма; они должны были способствовать проведению в жизнь общегосударственных планов. Сам Александр совершил в это время еще несколько небольших походов.

Между тем Спитамен готовился к новому удару. Он постоянно отыскивал самое слабое место у противника и всегда был превосходно информирован о его передвижении. Когда Спитамен в союзе с массагетами внезапно ворвался в Бактрию из Туркменской пустыни, никто не ожидал его там. Ему легко удалось выманить из-за стен ни о чем не подозревавший гарнизон и уничтожить его. Затем он прорвался до самых Бактрийских ворот. Но тут ему пришлось столкнуться с алчностью своих союзников, пожелавших вернуться домой с богатой добычей. Горстка оставшихся в Бактрии македонян бросилась за ними в погоню, отбила награбленное, однако на обратном пути попала в засаду, устроенную Спитаменом, и была почти полностью перебита. Теперь массагеты снова были обременены добычей. «Скифские» кочевники всех времен оказывались в таком положении — совершенно беспомощными, как переваривающие пищу змеи. Это впоследствии губило и парфян и персов. Вот и теперь массагеты неожиданно наткнулись на Кратера, который явился, по-видимому, из Маргианы и смял их колонну. Разумеется, захватчики тут же побросали все и обратились в бегство, однако были настигнуты и втянуты в довольно тяжелое для них сражение. Наконец им удалось достичь пустыни и рассеяться в ней.

В конце лета Александр снова в Мараканде. Мы узнаем о поездке царя на охоту, возможно, в верховья Политимета, где он ждал Гефестиона и Артабаза. Артабаз стал просить освободить его от поста наместника. Он не хотел больше оставаться в своей беспокойной провинции. Просьба была удовлетворена, причем царь решил не назначать преемником Артабаза перса. Персов здесь уже не уважали, а согдам нельзя было доверять, так что лучше всего было назначить македонянина. Выбор пал сначала на Клита, а после его смерти, о которой мы расскажем позднее, на Аминту.

Наступающую зиму Александр намеревался вместе с войском провести в глубине Согдианы, в Навтаке, а для защиты от набегов из пустыни выделил находившуюся в постоянной готовности армию Кена. К этой армии впервые были присоединены контингенты из Бактрии и Согдианы — признак того, что проводимая Александром политика взаимопонимания возымела наконец действие.

Желая восстановить свой пошатнувшийся авторитет, Спитамен вместе со своими союзниками-массагетами решил нанести удар по армии Кена. Однако Кен не только его отразил, но и нанес противнику ответный удар. Это был конец. Согдийское и бактрийское всадничество, до сих пор упорно сопротивлявшееся, утратило мужество и сдалось Александру. Лишенный какой-либо поддержки, Спитамен присоединился к обращенным в бегство массагетам. Кочевники безжалостно грабили согдийских беженцев и не скрывали своего разочарования. Их надежды на поживу не сбылись; теперь стало рискованно селиться даже вблизи богатых областей (это было насущной потребностью многих кочевников), ибо в столкновениях сказывалось явное превосходство македонской конницы. На следующий год можно было ожидать нападений македонян, которые прогонят скот с последних пастбищ и обрекут людей на голод. Так приблизительно размышляли массагеты, когда решили выдать Спитамена и попросить мира. Зимой 328/27 г. до н. э. Александру в знак покорности была прислана отрубленная голова этого мятежника[226].

По мере развития событий Спитамен стал настоящим государственным деятелем, и следует признать, что он использовал все свои возможности умело, энергично и осмотрительно. Он терпел поражения, но, несмотря на это, был отличным бойцом, более того, гениально умел использовать малейшую слабость и ошибку врага. Поражением своим он обязан численному и военному превосходству противника, своему мезальянсу с кочевниками и несоизмеримости собственных сил с мощью империи, управляемой Александром.

Во время зимовки Александр предпринял некоторые перестановки среди управляющих провинциями. Фратаферн блистательно проявил себя в Парфии, и теперь царь передал под его начало также область амардов и тапуров, так как сатрап этих областей совершенно не справлялся со своей задачей. Атропат, управлявший Мидией еще при Дарии, вновь получил эту провинцию вместо ненадежного Оксидата. В Вавилонии после смерти Мазея Александр поставил перса. По всему видно, что царь старался выделить тех своих иранских помощников, которые действительно удовлетворяли его требованиям. И надо признать, что среди них нашлись-таки опытные, вполне лояльные и безупречные в отношении административного управления. Все это имело особое значение, так как Александр мог тогда в последний раз обстоятельно заняться вопросами управления своей империи.

Действительно, зимой 328/27 г. до н. э. положение радикально изменилось: капитуляция согдийского всадничества, группировавшегося вокруг Спитамена, убийство последнего и мир с массагетами — все это позволяло надеяться на скорое окончание мятежа и давало простор новым планам. Мы еще расскажем о том, как мало привлекала Александра мысль блуждать по бесконечным просторам северных пустынь. Сейчас ему было важно освоить ойкумену, т. е. всю заселенную территорию. При этом его, конечно, больше привлекал загадочный Дальний Восток, земля чудес — Индия. Об этом он думал, еще когда основывал Александрию под Гиндукушем. Вот куда устремлялись его мысли, пока он оставался в Навтаке. Но предстояло еще уничтожить последние очаги согдийского сопротивления. Располагались они на юго-востоке горной области и, служа прибежищем недовольным князьям, всегда могли стать опасными. Чтобы нанести по ним последний удар, Александр снялся с зимних квартир слишком рано по согдийскому климату. Поэтому экспедиция была связана с серьезными испытаниями для воинов: сперва весенние грозы, а затем снег в горах, холод и голод. И все-таки за короткое время удалось невозможное, и самому неприступному оплоту непокорных пришлось отказаться от сопротивления перед лицом несомненного технического превосходства македонского войска[227].

Когда Александр, подойдя к Ариамазу, одному из таких горных гнезд, пообещал помиловать сдавшихся, защитники крепости подняли его на смех, так как им казалось, что их вознесшаяся к небу крепость доступна лишь крылатому противнику. Тогда царь призвал к действию своих специалистов по горной войне, которых у него насчитывалось около трехсот. Опытные скалолазы под покровом ночи с помощью веревок и топоров поднялись на отвесную скалу, возвышавшуюся над крепостью. Правда, при этом человек тридцать сорвалось в бездну, но на следующий день крепости Ариамаз ничего не оставалось, как капитулировать.

Вторая, такая же как будто неразрешимая задача возникла при взятии крепости Хориена, защищенной со всех сторон ущельями. Здесь могло выручить только саперное и инженерное мастерство. Используя имеющийся в изобилии хвойный лес, строители соорудили лестницы, с помощью которых спустились на дно ущелья. После этого там был возведен своего рода помост, под которым мог протекать ручей. На помосте неустанно изо дня в день воздвигался настил, который в конце концов должен был заполнить все ущелье. С него и намеревался Александр штурмовать крепость. Если учесть, что одновременно с этими работами приходилось сооружать еще и стены, защищающие от непрерывного обстрела врага, то трудно переоценить высокое техническое мастерство строителей. Того же мнения были и защитники крепости, которые почли за лучшее просить пощады, не дожидаясь окончания этих работ.