Нина Молева - Софья Алексеевна

• Название: Софья Алексеевна
• Автор: Нина Молева
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-271-00367-1, 5-17-000345-5

Роман известной писательницы-историка Нины Молевой «Государыня-правительница Софья» охватывает период с середины XVII до начала XVIII века, раскрывая широкую панораму исторических событий от царствования Алексея Михайловича до времени Петра I. В центре романа — драматическая судьба выдающейся женщины — царевны Софьи Алексеевны, государыни-правительницы Российского государства в 1682–1689 годах.

---

— Ты что, владыко? Бунтовщиков простить? Всех разом? Наказания им никакого не учинить?

— Нешто ты наказания уже не учинила? Казнить начальников надо, чтобы остальным людишкам неповадно было. А коли с каждым разбираться начнешь, всю свою рать потеряешь. Где другую найти?

— Всех простить… Огорошил ты меня, владыко. Не хотела я никому вину спускать, иначе себе конец смуты видела.

— А до конца-то ее еще, ой, как далеко. Не держи гнева в сердце своем, государыня. Гнев-то глаза застит, видеть не дает. Ты о выгоде государственной подумай — что твои обиды да горести! Отрешиться тебе от них надо, коли властвовать решила. Ты за державу обижайся, о ней единой горюй. На то тебя и благословлю. А для крепости увещеваний моих, допущу я всех стрельцов приложиться к мощам апостольским из своих патриаршьих рук. Я же дам патриарший обет в Чудовом монастыре в память чудесного примирения соорудить храм Андрея Первозванного. Со строительством тянуть не будем. По возможности скорее освятим. Будет стоять да на каждый день о благоустройстве жизни нашей напоминать. Трапезную в храме построим большую, просторную, столы в памятный день патриаршии станем каждый год делать. Нешто забыла, государыня, пословицу: грозен государь, да милостив. Тебе такой и следует быть.

— Только бы по-твоему все сложилося, владыко!

— По-моему, по-моему будет, государыня. Сам рейтаром не один год в мирской жизни был, знаю, каково служилым без мира жить, а тут еще дома рядом, жены ждут, не иначе за полками в собор прибегут. При бабах какой бунт.

8 октября (1682), на день памяти преподобного Досифея Верхнеостровского, Псковского, и преподобного Трифона, архимандрита Вятского, в Успенском соборе состоялось торжественное умилостивительное богослужение, которое совершил кир-Иоаким. Патриарх принародно поздравлял царей Петра и Иоанна Алексеевичей с успешным окончанием дела, за что получил широковещательную царскую похвальную грамоту.

— Строиться, Марфушка, начинаю и тебя пригласить хочу.

— Где строиться?

— В Новодевичьем. Палаты себе возвести собираюсь. Отдохнуть иным разом, на богомолье задержаться.

— Там и так палаты есть — Ирины Годуновой.

— Ирины, да не мои.

— Не пойму тебя, Софья Алексеевна. Что на уме-то держишь? Время у тебя сейчас есть строительством монастырским заниматься! Хочешь правду сказать, скажи, нет — и толковать нечего.

— Думала, сама догадаешься.

— В загадки играть не стану. Мало ли что мне на ум взбредет. Толком говори.

— Хочешь толком, ладно. Вот есть у нас Кремль, правда? Великокняжеский, царский, да не мой. Так пусть с моим правлением Москва новый получит, чтоб все дивилися царствованию моему.

— О Борисе Годунове подумала?

— А что Годунов-то содеял примечательного? Только что житье лишнее на Иване Великом возвел[120] да своим именем его опоясал. Письмена громадные, видны чуть не со всей Москвы, а своего-то дела на грош. Не хочу такого!

— Что ж, ему и впрямь похвастать нечем. А ты что в обители девичьей сделать сможешь?

— Стенами каменными ее перво-наперво обнести. Подумай только, Марфа Алексеевна, стены как кипень белые, верхушки да на башнях узорочье кирпичное красное. И Москва-река рядом, и пруд под боком — все в воде отражаться станет. Красота-то какая!

— Москва-река далеконько, а пруд — это хорошо.

— Колокольню соорудим, чтобы выше Ивана Великого была, непременно выше. Коли на Москву с Воробьевых гор глядеть, чтобы наша колокольня кремлевскому столпу не уступала.

— Ишь как! Может, и твоя правда — чтобы сразу новое царствование видно было. Людишкам лишь бы глаз ласкало, а там — в остальном хоть трава не расти. До зрелищ всяческих они падки — не до дела.

— Для дела время нужно, а они нетерпеливые. Да ты дальше, царевна-сестрица, послушай. Над вратами монастырскими стоит церковь построить во имя Покрова Божьей Матери. Вход в обитель богаче станет, да и на Сергиев монастырь похоже. Для Смоленского собора потребен новый иконостас. Пусть мастера Оружейной палаты потщатся. Хочу, чтоб в новой манере написан был. А в Софийском приделе вместо апостолов соименных святых жен пусть изобразят, все наше семейство.

— Думаешь, владыка согласится? Благословение тебе на то даст? Он ведь у нас ревнитель канонов-то.

— Ревнитель так ревнитель, а раз сказала, пусть способ найдет оправдательный, чтоб мне самой за книжки не садиться. Не было, скажешь, такого примера? Не было. Так на будущее будет! Для чего праведницам невозможно находиться у престола Господня? И ты тоже со святейшим потолкуй. Для престола это моего надобно.

— Не много ли хочешь, Софья Алексеевна?

— Твоя правда, лечиться и по каплям можно, и ложками лекарственные зелия принимать. По каплям сколько хоровать будешь, а ложками — трудно, может, и противно, да быстро. У нас, Марфа, времени нет: отроки-то наши царственные со дня на день растут. Оглянуться не успеешь, уж пора власть отдавать, а какими они еще, братцы наши, станут.

— А палаты твои дворцовыми быть должны?

— Не мои одни. Кто из сестриц захочет там келейку поставить, пусть ставит. Вон Марья Алексеевна-то наша, заикнуться не успела, и место себе присмотрела, и палаты посчитала, и крыльцо придумала. Вот и тебя спросить решила, не захочешь ли с сестрицей да со мной рядом дворец свой иметь.

— За заботу спасибо, только мне и в Кремле не тесно. Мы ж с тобой положили и здесь каменные хоромы для всех сестриц царевен поставить. Нешто раздумала?

— Будут хоромы, не сомневайся. Да еще, знаешь что, монах тут один объявился — князь Василий Васильевич с ним толковал. Мост может он через Москву-реку построить. Сколько с живым-то Москве маяться? На куншты поглядишь, во всех городах иноземных мосты каменные, да не один век стоят. Вот монах и берется такой через нашу реку перекинуть. У Водовзводной башни.

— Откуда денег возьмешь?

— Лиха беда начало, а там начнем и разберемся. Торговых гостей поприжмем. Мыт на товары да конские упряжки увеличим. Дело государя, по моему разумению, не деньги считать, а приказы давать. Дадим приказ — пусть ломают головы. Ты о главном, Марфа, подумай, что второй Кремль выстроим, а и старому новый блеск придадим. Разве худо?

25 апреля (1683), на день памяти преподобного Сильвестра Обнорского и празднования Цареградской иконы Божьей Матери, патриарх Иоаким ходил в свой загородный Новинский монастырь для досмотра того монастыря по меже земли.

21 мая (1683), на день празднования Владимирской иконы Божьей Матери, патриарх Иоаким ходил на Пресню, указал, где строить новый пруд, и слушал в Новинском своем загородном монастыре вечерню.

— Отпустила ты, Софьюшка, царицу Наталью в Преображенское, и слава Богу.

— Да уж сил нет больше отродье это что ни день видеть.

— Хорошо, когда сама решать можешь, не то что при покойном братце: проси, не проси, все на своем стоит. Доказательств слушать не хочет. Неужто Наталья тебя не просила остаться аль с нами вместе поехать?

— Что ты, Марфушка. Она рада радехонька, что царицею опять стала. Двор для Петра Алексеевича собирать хочет.

— Молод еще царевич, а подумать о людях нужных исподволь придется. Пока-то, видишь, ему больше в игры играть хочется. Ему, поди, лучше Преображенского ничто и не снится. Робят там набрал народу простого и потешается, нет чтоб за книгами посидеть, науки превзойти.

— Откуда бы охота такая у него взялась? На матушку родимую как посмотрит, а она, акромя кушаний разных, ничего и знать не хочет. Да впрочем, у него там молодые люди из знатных домов, хотя бы в стольниках.

— Ну, это-то как положено. Стольники, чай, не пойдут в солдаты играть, потешными называться. Невместно им.

— Веришь, и они среди озорников Петра Алексеевича есть. Поди, не поверишь, когда скажу, кто в потешные записался. Семейство Брюсов помнишь? Тех, что при государе Иване Васильевиче в русскую службу вступили?

— Это из королевского семейства шотландского?

— Они и есть. Батюшка покойный еще Вилиму Брюсу полком поручил во Пскове командовать. Вот полковник двух своих сыновей в потешные и определил. Рассудил к царю поближе.

— Что ж, от тебя подальше будет.

— А князь Василий Васильевич говорит, переманить бы их лучше. Хороши больно для нарышкинского двора.

— О наемниках-то беспокоиться? Да они, где будут деньги, туда и повернут. Ни корней, ни семейства. Одним словом, перекати-поле. Думать-то о них, головы жалко. За царицей Натальей дослеживать надо, глаз с нее не спускать.

— Сказывают, ни она никуда, ни к ней никто не ездит. Разве только матушка ее Анна Леонтьевна, да ее доченька не больно жалует. Один Петр Алексеевич со своими озорниками бушует.

— Что это, Софья Алексеевна, денег у тебя на доносчиков не найдется? Уж на что на что, а на них скаредничать не приходится. Ведь как без ушей да без глаз останешься.