Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида

• Название: Хризалида
• Автор: Варвара Малахиева-Мирович
• Жанр: Поэзия
• Год: 2013
• ISBN: 978–5–91763–131–8

Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович (1869, Киев — 1954, Москва) — автор почти четырех тысяч стихотворений. Первые ее сохранившиеся стихи датируются 1883-м годом, последние написаны за год до смерти. Подруга Льва Шестова и Елены Гуро, Даниила Андреева и Игоря Ильинского, переводчица Бернарда Шоу и «Многообразия религиозной жизни» Уильяма Джеймса, Малахиева-Мирович — старейший автор неофициальной литературы, оставшийся до конца дней верным символизму, но открывший внутри символистской системы возможности иронически отстраненного реалистического письма.

Основу издания составил свод избранных стихотворений поэта, никогда не появлявшихся в печати, а также единственная изданная при жизни книга стихотворений «Монастырское» (1923) и немногочисленные прижизненные публикации.

---

7. «Не грустите, милые сестрицы…»

Не грустите, милые сестрицы,
Что березки в сережки убрались,
Что по-вешнему запели птицы
И ручьи с гор понеслись.

Много весна обещает,
Да обманно ее естество,
Как дым, проходит и тает
Образ мира сего.

Недаром Спаситель мира
Земные утехи презрел,
Не оделся в виссон и порфиру,
Где голову приклонить — не имел.

Догорайте, зори хрустальные,
Доцветай, весна!
Не грустите, сестрицы мои печальные,
Что дорога к Богу тесна.

III. Рясофорные

1. «Ударила в колокол мать Аглая…»

Ударила в колокол мать Аглая,
К ранней обедне время идти.
Всю долгую ночь не спала я,
Читала «Спасенья пути».

Спасутся праведники, пустынножители,
Мудрые девы, святые отцы,
Священномученики, церковноучители,
Вся верная паства до последней овцы.

Но в книгах священных нигде не сказано,
Чем нераскаянный дух обелить,
И то, что печатью смерти связано,
Может ли жизнь разрешить?

И кто согрешил без покаяния,
Кто вольною смертью запечатлен,
Спасут ли того любви воздыхания
И всё, чем ангельский чин силен?

Рясы моей воскрылия черные!
Скорей бы в незнаемый путь улететь…
Устало сердце мое непокорное —
Устало скорбеть.

2. «Росами Твоими вечерними…»

Росами Твоими вечерними
Сойди, Сладчайший Иисусе,
На волчцы мои и тернии,
На каменное мое нечувствие.

Не вижу света закатного,
Не слышу церковного пения,
Как смоковница, Богом проклятая,
Засыхаю в постылом терпении.

Очи слепым отверзавший,
По водам ходивший Христос,
Дочь Иаира от смертного ложа воззвавший,
Коснись меня чудом слез!

3. «В тонком виденьи мне нынче приснилось…»

В тонком виденьи мне нынче приснилось:
Входит Иванушка в келью мою.
«Ты, — говорит он, — Христу обручилась,
Я же тебя, как и прежде, люблю».

«Что ж, — говорю я, — мое обручение?
Некую тайну вместить мне дано.
— Он — как заря, ты — как снег в озарении.
Ты и Христос в моем сердце — одно».

Он говорит мне: «Пустое мечтание!»
Тут я открыла глаза.
Вижу — на небе зари полыхание,
В окнах морозовых веток сияние,
Льдинкой висит на ресницах слеза.

4. «За высокою нашей оградой…»

За высокою нашей оградой,
Словно крин монастырского сада,
Процвела Мария-сестра;
Великая постница, молчальница,
Обо всех молитвенница и печальница.
И пришла ей уснуть пора.

Собрались мы к ее изголовию
С умилением и с любовию
Назидания некого ждать:
Когда праведный кто преставляется,
Превеликая изливается
На притекших к нему благодать.

Долго молча на нас глядела она —
Вдруг открыла уста помертвелые
И сказала с великой тоской:
— Много было молитв, и пощения,
И вериг, и церковного бдения,
А кончаюсь в печали мирской.

Не грехами томлюсь в покаянии,
Не молюсь о блаженном скончании,
Об одном лишь скорблю и ропщу,
Что у смертного ложа души моей
Нет единого, нет любимого,
И что всё я его не прощу.

5. «В мою келью неприветную…»

В мою келью неприветную,
В мой безрадостный приют
Каждый день лучи рассветные
Тот же благовест несут —

Про постылое, ненужное
Мне дневное житие,
Про унылое недужное
В мире странствие мое.

Но дождусь луча закатного —
На кресте монастыря
Засияет благодатная
Света тихого заря.

6. «Небеса нынче синие, синие…»

Небеса нынче синие, синие,
Как вишневый цвет облака,
Георгина моя на куртине
Вся в серебряной паутине,
Осенняя пряжа тонка, легка.

Веретенце мое кружится, кружится,
Но все тоньше — тоньше нить,
У колодца замерзла лужица.
Скоро сердце с небесным сдружится,
О земном перестанет тужить.

7. «Такая лежит она пригожая…»

Такая лежит она пригожая
В глазетовом белом гробу,
С Богоматерью личиком схожая,
Царский венчик на лбу.

Тень от ресниц колыхается —
Пламя свечи высоко —
И как будто уста усмехаются,
Что стало сердцу легко.

В облаках голубого ладана
Сокрылся земной рубеж…
Радуйся, радостью обрадованная,
Блажен путь, в он же грядешь.

IV. Старицы

1. «Глаша и Луша — такие насмешницы…»

Глаша и Луша — такие насмешницы —
Всё меня на смех поднять норовят.
Прости меня, Господи, великую грешницу,
Думаю давеча: «Пусть егозят,

Всё за ограду да за ограду —
Будет обители срам через вас».
Мысли такие подальше бы надо.
Сирин Ефрем, упаси от проказ

Эту глазастую Глашку глумливую.
Душеньку Божия Матерь блюдет.
Ангельский голос, как ангел красивая,
Впрочем, и светские песни поет.

Молодость — глупость. Прости меня, Господи,
Тоже и я ведь была молода,
В роще гуляла невенчаной с Костею,
Очень смешлива была и горда.

Старой вороной осмелились девушки
Вслед меня нынче назвать.
Господи, дай мне вперед не прогневаться,
Если услышу ворону опять.

2. «Ходила я, старица недостойная…»

Ходила я, старица недостойная,
К старцу юродивому Гордиану.
— Отче, — говорю я, — душа неспокойная,
Сердце многими скорбями пьяно.

Он же в ответ мне: будет похмелие,
Будет и вечный покой.
Жди терпеливее дня новоселия,
Скоро придут за тобой.

— Батюшка, смерть моя близко, у входа,
Как же мне черной пред Богом предстать?
— Плачешь? И плачь. Это Божья забота
Грех твой слезой отмывать.

Дал на прощанье просвирку мне черствую.
— Скинь, — говорит, — полдесяточка гирь.
Стало легко — на девятую версту
Шла, как летела, к себе в монастырь.

3. «Есть у нас могилка безымянная…»

Есть у нас могилка безымянная,
Меньше всех, и крестик победней.
Но такая мне она желанная,
Точно внучек или внучка в ней.

Крошки хлеба к ней ношу с обеда я,
Рассыпаю птицам дар святой.
Как иду ко всенощной, проведаю,
Навещу и с утренней зарей.

Раз она приснилась мне в сиянии,
Как в росе, в бурмицких жемчугах,
И над нею в белом одеянии
Ангелочек в золотых кудрях.

И сказал он так приветно: бабушка,
Ты ко мне ходи, не отставай,
И мою гробовую палатушку
В жемчуга пред Богом убирай.

4. «Золотые маковки обители…»

Золотые маковки обители
По-над ельничком мелькнули и пропали.
По крутым холмам к ней до ночи дойти ли мне?
Что-то ноженьки мои гудут, пристали.

Птичьи гласы правят повечерие.
Засинели дремы по кустам.
Дай мне, Господи, по вере и усердию
Крепость духу, силушку ногам.

Отзвонили звоны колокольные,
Отгорела в небе зорька алая.
Вы, луга, леса мои привольные,
Вы, былинки и букашки малые!

Новым слухом дух мой наполняется,
Тайнопевный слышу ваш канон,
Сердце песнью вашей причащается,
Как пасхальным хлебом и вином.

5. «Расписала Аннушка игуменье писанку…»