Дарен Кинг - Boxy An Star

• Название: Boxy An Star
• Автор: Дарен Кинг
• Издательство: АСТ
• Жанр: Контркультура
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-036591-8

Дарен Кинг — звезда новой школы британской контркультурной прозы, автор культовой трилогии «Жираф Джим», «Звездочка и Коробок» (премия Guardian» за 1999 год) и «Том Стволер».

Критики называют его «самым выразительным голосом поколения» и сравнивают с Ирвином Уэлшем, «тезкой» Дэнни Кингом и Родди Дойлом.

Жизнь есть АД.

Но тинейджеры с лондонского «дна» этого не знают — по той простой причине, что они в этом аду РОДИЛИСЬ, — и шляются по его кругам как у себя дома.

БУДУЩЕГО НЕТ.

Но Ромео и Джульетте панк-культуры на это ПЛЕВАТЬ.

Потому что они, вечно мечущиеся в погоне за новыми ощущениями, вообще не знают, ЧТО ТАКОЕ БУДУЩЕЕ.

Иногда — страшно.

А иногда — ОЧЕНЬ СМЕШНО!

«Дарен Кинг дал голос третьей волне английского панка, и голос этот звучит как глас вопиющего в пустыне в аранжировке «Sex Pistols»!»

Кристина Паттерсон, «Observer»

«Эта книга РАЗОБЬЕТ ВАШ МИР В ОСКОЛКИ — а потом сложит из этих осколков мир НОВЫЙ!»

Джули Майерсон, «Independent»

«Язык, которого не было со времен раннего Ирвина Уэлша. Стиль, сравнимый только с ранним Уильямом Берроузом!»

Николас Блинко, «Guardian»

---

— Не после стразов, а после ешек. От стразов так не бывает. — Звездочка говорит: — От ешек обычно бывает вверх-вниз. А от стразов — внутрь и наружу, и все внутри взбалтывается, как шипучка. Иногда от них сильно вставляет. А иногда просто вставляет, даже без них. А как будто под ними. И в голове что-то переключается, и тебя замыкает. Дело даже не в стразах и ешках. Это все у тебя в голове.

— А у тебя в голове этого нет?

— Нет, у меня не бывает таких проблем. — Звездочка говорит: — Моя голова и твоя голова — это две разные вещи. Твоя голова, она такая... ну, в ней все в беспорядке. И ты ее забиваешь всякой ерундой.

— Но ты меня любишь?

Звездочка улыбается и говорит:

— Да. Люблю. Даже такого, какой ты есть. Я тебя очень люблю.

— И я у тебя не мужчина, а зверь?

Звездочка говорит:

— Да, — и кивает.

— Тогда как же...

— Ну...

Я утыкаюсь лицом ей в грудь. Как будто она рассказывает мне сказку, а я ее слушаю, и мне интересно, что будет дальше.

— Так бывает, да. Человек может быть не совсем адекватным, ну, не очень дружить с головой, и при этом быть мужиком хоть куда. Так бывает. Вот посмотри. Посмотри на мой животик. — Она мне показывает свой животик. — Видишь, он грязный. Это все потому, что ты кончил мне на животик, пока я спала. И поэтому он грязный. То есть он не совсем в порядке. Но это по-прежнему мой животик. Если что-то не совсем в порядке, оно все равно остается тем, что оно есть и было всегда.

— Ага, понятно. Это по-прежнему твой животик, хотя он не совсем в порядке, потому что он грязный. — Она всегда так хорошо объясняет. А я... я... — Слушай, Звездочка. А если ты съешь больше стразов, ну больше, чем я, у тебя тоже будет не все в порядке... ну, в беспорядке... с твоей головой? Больше, чем у меня?

— Не знаю.

— Давай попробуем, — говорю. — Посмотрим, что с тобой будет. Будет тебе тоже страшно, как мне, или нет.

Звездочка говорит:

— Хорошо. Сколько у нас там таблеток?

Я беру свой пакетик с таблетками. Ну, который мне дал Коробок. На вечеринке. Он такой маленький и прозрачный, и в нем таблетки. Я высыпаю их на ладонь. И считаю. Трогая каждую пальцем с синим ногтем. Ноготь синий, потому что накрашен лаком. Который синий.

— Всего двенадцать, — говорю. — И две ешки.

Звездочка морщит нос, забирает у меня таблетки и высыпает их на постель. Такой маленькой кучкой. Считает все стразы, которые есть. Ну, чтобы знать, сколько их там всего.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. — Ее губы шевелятся, но только чуть-чуть. — Больше двенадцати. — Звездочка считает стразы. — Тут сорок штук.

— Сколько их там?

— Сорок штук. И две ешки. — Звездочка говорит: — Я съем тридцать стразов и ешку, а ты — все, что останется.

— Зачем столько много, Звездочка? Ты никогда столько не ешь.

— Ты же хотел, чтобы я съела много. Ну, чтобы со мной было то же, что и с тобой. Чтобы я поняла, что ты чувствуешь, когда ешь столько много. Ну давай. Давай их съедим, а потом будем обследовать дом.

— Какой дом?

— Этот дом.

— Слушай, Звездочка, а чей это дом?

— Мой.

— Ага, — говорю. — Твой. Но здесь всего одна комната.

— И еще кухня.

— Ну ладно. Две комнаты. Значит, Звездочка, это не дом. Это квартира.

Звездочка говорит:

— Это дом, как бы разрезанный на квартиры.

— Но ведь это моя квартира.

Звездочка качает головой.

— Давай сделаем как я сказала. Я сейчас принесу апельсиновый сок с газировкой. Пока я еще помню, что это такое. Ну, апельсиновый сок с газировкой.

— Звездочка, слушай. Когда я проснулся, я думал, что меня должно отпустить. Ну, после стразов. Но меня почему-то не отпустило. Ну, то есть чуток отпустило, но не так чтобы совсем.

— Ой, Ствол. Сколько я тебя знаю, тебя вообще никогда не отпускает, так чтобы совсем. — Звездочка говорит: — Если тебя вдруг отпустит совсем, это будешь уже не ты. Ну что, я пойду принесу апельсиновый сок с газировкой?

Звездочка идет на кухню. Она не то чтобы раздета, но и не то чтобы одета. В одних трусиках и в футболке. Футболка оранжевая, и она задралась. Звездочка поправляет ее, прикрывая животик, который испачкан... ну, этим самым. Потом она возвращается в комнату. Уже с апельсиновым соком. Который не просто сок, а с газировкой. Она дает его мне и говорит:

— В общем-то ничего сложного.

— Ничего сложного — где?

— Ну, вообще. — Звездочка говорит: — Все очень просто. По жизни. Теперь посмотрим, что будет со мной через час. Когда таблетки уже начнут действовать.

— Будет сложнее. — Я знаю, что говорю. — Все будет странное и непонятное. Но ты не бойся. Я буду рядом и буду тебя защищать. Ты — моя девочка, а я твой защитник, Гектор-Протектор[1]. Вот так.

— Спасибо, Ствол. Ты у меня настоящий мужчина. Не мужчина, а зверь. — Звездочка берет мою руку и целует мне пальцы, самые кончики.

Я люблю ее.

Очень люблю.

Но мне опять страшно.

— Звездочка, слушай. Мне опять страшно. Как мне сделать, чтобы этого не было? Ну, чтобы мне не было страшно? Можно что-нибудь сделать?

— Мы же с тобой собирались съесть стразы.

— Да, — говорю. — Собирались. Но они не помогут. Мне все равно будет страшно.

— Тебе всегда будет страшно, Ствол. Всегда-всегда. Ты, потому что, родился со страхом внутри. От него можно спрятаться, ненадолго. От своего страха. Для этого, кстати, они и нужны. Ну, таблетки. Но от него нельзя спрятаться насовсем. Он тебя все равно найдет. — Звездочка говорит: — И ты никогда от него не избавишься. Никогда.

— Плохо дело.

—Да нет, погоди. Сейчас мы закинемся стразами, и тебе уже не захочется от него избавляться. То есть тебе по-прежнему будет страшно, но страх не будет тебе мешать. Понимаешь?

— Ага, — говорю. — Понимаю. А если ты меня бросишь? Тогда это будет, как будто... как будто... ну, как будто я сразу умру. Не бросай меня, Звездочка. Не уходи.

— Больше так не говори никогда. И потом, это же моя квартира, куда я отсюда уйду?! — Звездочка говорит своим тонким «девчоночьим» голоском: — Дай мне соку. И давай уже кушать таблетки.

И мы с ней кушаем таблетки, запивая их апельсиновым соком. Который не просто сок, а с газировкой. Таблеток много, и мы возимся с ними долго, но стразы — они меньше ешек, так что их проще глотать.

Звездочка говорит:

— Раньше на ешках были картинки.

У меня на ладони уже ничего не осталось. Мы съели все. Все таблетки, которые были. Но я все равно держу руку ладонью вверх, как будто на ней что-то есть.

Звездочка говорит:

— А ты зачем держишь руку?

Я улыбаюсь и говорю:

— Чтобы ты взяла меня за руку.

Я заметил одну интересную вещь: когда любишь девушку, которая любит тебя, вы с ней улыбаетесь одинаково. Мы со Звездочкой любим друг друга, и когда улыбаемся, получается очень красиво. Вот люди все спорят, что такое любовь, а я думаю так: представьте себе самую лучшую ешку из всех, которые вам приходилось попробовать, вспомните, как было классно, и умножьте на миллион, и все равно этого будет мало. Ну, чтобы понять, что такое любовь.

— Не бойся, Звездочка. Не бойся.

Моя Звездочка сидит на полу и собирает картинку-паззл. На ней нарисован паровой каток, ну, такая машина, чтобы делать асфальт на дороге. Он совсем как настоящий, только разрезанный на кусочки.

— Я не боюсь, Ствол. Видишь, я собираю паззл.

Она сидит на полу, на ковре. Ковер синий и старый, совсем-совсем вытертый, и нитки просвечивают сквозь ворс, словно белые косточки.

— Я тут, Звездочка. Я с тобой. Слежу, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Со мной все в порядке.

— Ага.

Она сидит на полу по-турецки, на синем ковре. Ее локоть лежит на кровати. Я тоже лежу на кровати. Вернее, не лежу, а почти сижу. Слежу, чтобы со Звездочкой ничего не случилось. Потому что она приняла много стразов, и надо за ней присмотреть.

— Звездочка, слушай. Как только тебе станет страшно, ты сразу скажи, хорошо? Я тебя защитю... защищу.

Звездочка вздыхает.

— Со мной все в порядке, Джек.

— Я не Джек. Я Гектор-Протектор. Твой защитник.

Звездочка говорит:

— Мне не нужен защитник. Видишь, я собираю паззл.

— Ага.

Это комната Звездочки, и мы тут сидим. Делать особенно нечего, ну, когда сидишь в комнате. Можно только сидеть. Вспоминать всякие штуки, которые лучше всего вспоминаются, когда ты тут сидишь. Звездочка даже не знает, сколько она съела таблеток. Она их вообще не считала.

— Слушай, Звездочка, — говорю. — Ты сколько съела таблеток? Наверное, много, да?

Она молчит, ничего не говорит.

— Звездочка.

Звездочка говорит:

— Слушай, ты мне мешаешь. Видишь, я собираю картинку, и мне надо сосредоточиться. А ты меня отвлекаешь. Когда я слышу твой голос, мне сразу хочется всяких глупостей. А сейчас нам нельзя заниматься глупостями. Мне, потому что, не хочется, чтобы ты, когда кончишь, испачкал мне паззл.