Захар Прилепин - Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями

• Название: Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями
• Автор: Захар Прилепин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-43958-2

«Книгочет: пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями» – это авторский взгляд прозаика, поэта и журналиста Захара Прилепина, много лет ведущего литературные колонки в «Новой газете», «Медведе», «Книжном обозрении». В поле его зрения попали известнейшие писатели: Дмитрий Быков, Герман Садулаев, Евгений Гришковец, Александр Проханов, Ольга Славникова, Александр Башлачев, Марина Степнова…

---

Нацболы первыми вывесили посреди Москвы огромный плакат «Путин, уйди сам!» – в те времена, когда за это сажали и когда на улице еще не собиралось по 120 тысяч человек с идентичной просьбой.

Именно нацболы служили едва ли не единственным оправданием самого слова «политика» в России – в то время как истинную политику подменила сумма pr-технологий, замешанная на тупом коварстве и натуральной подлости.

В те хмурые места, куда сегодня новые свободомыслящие граждане смотрят с наивным и восторженным видом первооткрывателей и пионеров, нацболы ходили давно. Пока люди несут счастливый отсвет во взорах после посещения митинга на Болотной, нацболы – в статусе политических – уже освоили половину российских тюрем и зон.

В общей сложности активисты НБП отсидели 170 лет в тюрьмах. Три человеческие жизни. Чувствуете, какой вес у этих цифр? Это не три часа постоять на свежем воздухе под дружелюбным присмотром полиции.

170 лет за решеткой не имеют никакого отношения к экстремизму и прочим тоскливым глупостям, которыми власть так любит пугать доверчивых людей. Это всего лишь доказательство того, что на нашей земле еще живо стремление к правде и справедливости.

Натуральное счастье – знать, что в России были и есть еще молодые люди, которые по-прежнему все понимают буквально. Родина, честь, правда – все эти, знаете ли, смешные и устаревшие слова по-прежнему ценны для кого-то.

У партии была своя газета – «Лимонка».

По мне, так это самая лучшая газета из всех существовавших до сих пор.

Но это не просто газета. Это была священная книга. Это был свод героических былин, сага о Нибелунгах, Илиада и Одиссея, это были жития, сочинявшиеся в режиме реального времени.

В газете никогда не работало ни одного корреспондента – ее писали партийцы со всей страны. Надо ли тут пояснять, что само понятие «гонорар» в этой газете отсутствовало? или не стоит? – а то придется подробно рассказывать, как это нацболы еще и в тюрьму шли забесплатно.

«Лимонка» воспитала целое поколение русских мальчиков и девчонок. Лучших из поколения.

Партийцы шли на акции как на войну, партийцы ездили на войну как на политическую акцию, партийцы на своей шкуре познавали, что такое жизнь героя в те дни, когда само понятие «героизм», как и все остальные высокие понятия, стало предметом стеба и ухмылок.

И вот именно в «Лимонке» впервые появились сотни свидетельств о том, что такое российская тюрьма сегодня.

Часть этих свидетельств собрана в книге «Лимонка в тюрьму».

Потом газета «Лимонка» была закрыта, она тоже оказалась экстремистской – но разве это имеет значение, – мы же не знаем, какие важные книги в иные дни сжигали малоумки на кострах.

То, чему суждено быть прочитанным, – не сгорает.

В этой книге – новая и незнакомая география России и бывшего Союза. Бутырка, Бельгоп, Кресты, Лефортово, СИЗО «Красная Пресня», Белгородский централ, Саратовский централ, Рижский централ, Симферопольский централ, тюрьма «Илгуциемс», Днепропетровская колония и Полтавская колония – да чего тут только нет… Такой России и такой Евразии вы еще не видели.

И таких людей, смею предположить, вы тоже давно не встречали – или не встречали вообще. В лучшем случае читали о них в книгах и думали, что они перевелись.

А они здесь, среди нас.

Всего две цитаты из двух разных текстов – для тех, кто поймет, о чем речь.

«Даже сейчас я не хочу объяснять причины, по которым я задумался о правоте своей картины мира. Скажу одно: на минуту я решил теоретически представить другую жизнь и другие решения. Я представил себе, как даю показания и выхожу на улицу. Но я не смог представить эту улицу: за дверью была пустота. Эта пустота успокоила меня. Выбора не было. Все идет как надо».

«Жизнь обесценилась напрочь. 15 лет тюрьмы. Жизнь фактически закончилась. Нереально пробыть здесь столько и остаться в здравом уме. Нереально, попав дикарем из джунглей в незнакомый, полностью изменившийся мир, найти в нем свое место. Животное существование бомжа и скотская смерть в петле исключены. Выхода нет, тупик. Этот тупик – начало абсолютной свободы. Свободы от будущего, которого нет. Свободы от прошлого, ставшего похожим на когда-то прочитанную и почти забытую книгу. А единственное настоящее – камера голодающих, мрачное дно тюрьмы, дно дна. Завершенной жизнью можно вертеть, как четками в руке. Моя воля – единственный закон. Продлить на несколько лет заключенье, вспоров живот какой-нибудь особо мерзкой двуногой твари, или быть предельно дипломатичным. Довести до конца объявленную голодовку смерти или согласиться на предложенные тюремные льготы. Как лягут в ладонь четки. Чуть не договорился, что стал Богом, – прости меня, Господи, грешного.

Свобода! Полная свобода! Ваша тюрьма для меня рухнула».

Мне больше нечего добавить.

Учитесь свободе у этих пацанов. Они уже знают, чего она стоит.

Место действия: прошлое О письмах Людмилы Улицкой к Михаилу Ходорковскому

Писательница Людмила Улицкая вступила в переписку с зэка Михаилом Ходорковским.

Их письма публиковались в «Новой газете», все желающие могут ознакомиться. Чтение и печальное, и нужное, и важное. И тональность задана Улицкой, как нам кажется, правильная, и ответы Ходорковского достойны: за каждым словом чувствуется человек спокойный и сильный.

Одно странное чувство остается после прочтения этих писем. Кажется, что они извлечены откуда-то из архива либо это некое вполне себе демократическое издание за ветхозаветный 1989 год.

Объяснение этому простое: переписка в основном посвящена советскому времени.

Людмила Евгеньевна много и с заметной брезгливостью говорит о мерзостях советской власти, в итоге, совершенно непрошеное, возникает ощущение, что Ходорковского посадили году эдак в 1972-м.

Но ведь это не так.

Письма Людмилы Евгеньевны пестрят упоминаниями «Архипелага ГУЛАГа», КПСС, КГБ (Улицкая, правда, называет эту организацию ГКБ – что расшифровывается как городская клиническая больница) и т.п., и т.д.

Писательница считает необходимым рассказать о том, что считала для себя недопустимой любую общественную деятельность в Советском Союзе, и искренне удивляется, что Ходорковский вел себя иначе, – последний был активным комсомольским лидером, работал в государстве и на государство.

«Вы, – удивляется Людмила Евгеньевна, – удачно встроились в тогдашнюю машину, нашли в ней свое место. <…> Особенно трогает невинность, с которой молодой человек готов пойти хоть в “оборонку”, потому что родину надо защищать».

Нас в данном случае тоже несколько озадачивает то, что Людмилу Евгеньевну тронула готовность молодого комсомольца Ходорковского идти в «оборонку» – что, судя по контексту, является в понимании Улицкой поступком, мягко говоря, странным, если не сказать диким.

Верно ли мы поймем Людмилу Евгеньевну, если сделаем вывод, что оборонка Советскому Союзу была не нужна вовсе? И работать на обороноспособность этого государства могли люди только морально ущербные? А защищать его в случае агрессии другого государства – готовность защищать – тоже ни в какие ворота?

Неправдой будет сказать, что событиям новейшего времени в переписке не уделено внимания вовсе: нет, там упоминаются и Ельцин, и Гайдар, и олигархи – и не самым лучшим образом оценивает их деятельность Улицкая.

Но это все как-то мельком, будто петитом.

Объяснение такому раскладу, конечно, лежит на поверхности: писательница хочет понять и проследить жизненный путь своего собеседника, разобраться, проще говоря, как дошел он до жизни такой невеселой.

Но, разбираясь с прошлым, иные из нас увязли в нем настолько сильно, что до настоящего так всерьез и не добрались (едва-едва дотянулись рукой до Ельцина, посетовав на то, кого он взял в свои преемники, и остановились на этом месте как вкопанные).

В одном из рассказов замечательного писателя, эмигранта первой волны Гайто Газданова описывается семейная, уже немолодая русская пара «из бывших», живущая в Париже.

Газданов с присущей ему иронией отмечает, что супруги ежедневно говорят и спорят о политике, но касаются событий как минимум двадцатилетней давности, скажем, деяния Победоносцева обсуждают как самую насущную реальность. Но при этом революции 1917 года в их представлении вроде как и не было: она им непонятна и странна.

Надо сказать, что подобные аберрации мировосприятия сплошь и рядом происходят в наши дни с представителями, так сказать, творческой либеральной интеллигенции.

Не раз и не два на литературных семинарах и совместных творческих встречах размышлял я о чем-то подобном, слушая своих старших коллег или слушая радио, глядя в телевидение или просматривая печатную прессу, нет-нет да и встретишь человека, который на прямой вопрос о происходящем ныне в стране начинает свой ответ со слов: «Эта мерзкая советская власть…», а заканчивает его утверждением: «Ничего в жизни я так не презирал, как советскую власть…»