Захар Прилепин - Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями

• Название: Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями
• Автор: Захар Прилепин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-43958-2

«Книгочет: пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями» – это авторский взгляд прозаика, поэта и журналиста Захара Прилепина, много лет ведущего литературные колонки в «Новой газете», «Медведе», «Книжном обозрении». В поле его зрения попали известнейшие писатели: Дмитрий Быков, Герман Садулаев, Евгений Гришковец, Александр Проханов, Ольга Славникова, Александр Башлачев, Марина Степнова…

---

Еще им лень ломать и лень строить. Размножаться очень лень. Лень отвечать хоть за что-то всерьез.

Долго еще можно перечислять.

Зато не лень быть снисходительными ко всему и вся, неустанно ерничать, истекать желчью, презирать и ненавидеть.

Идите в ЖЖ, напишите пост, какой я ублюдок.

Я вас тоже терпеть не могу.

Тост

Воспоминание о чуде

Проза Проханова – одно из самых главных моих личных потрясений. Не только литературных, но – духовных, судьбоносных.

История знакомства с его книгами запомнилась мне в самых малых деталях – и все эти детали дороги и важны для меня. Я помню запах страниц, помню вес каждой книги в моей ладони, помню шрифты и обложки. Так всю жизнь помнятся навек очаровавшие тебя минуты детства, или минуты товарищества, или минуты любви.

Первая книжка Проханова попала мне в руки в магазине «Букинист» в самые махровые девяностые годы. То были времена, о которых иные современные читатели Проханова и не догадываются, – романы его в течение почти десяти лет можно было раздобыть разве что в редакции газеты «Завтра». В книжные магазины они допущены не были ни под каким видом.

И вот, разрывая букинистические завалы, я обнаружил книгу «Горящие сады» 84-го года издания. Там было три прохановских романа: в последние годы их не раз переиздавали, они вошли в семикнижие о разведчике Белосельцеве уже под другими названиями и переработанные. Но в тот давний (весенний, замечу к слову) день это была радостная находка, редкая.

О самом Проханове тогда я слышал крайне мало: лет мне было немногим за двадцать, а в том университете, где я отучился, фамилия его не звучала ни разу, ни на каком спецкурсе. Историю путча и расстрела Дома Советов я не знал тогда в деталях – тем более в тех деталях, что касались Проханова, – а газету «Завтра» читал лишь тогда, когда она попадалась в руки. Ее в те времена тоже, надо сказать, не продавали в киосках. Да и сам факт ее издания казался просто диким. Что-что, а ощущение жизни на оккупированной территории не покидало меня с юности. И вот на захваченной и оболганной земле, в стране, которую у нас отобрали, живет человек, который смеет в лицо мерзавцам кричать, что они мерзавцы.

Найденную в «Букинисте» книгу я начал читать с некоторым предубеждением: ну не может быть в мире хорошего писателя, вовсе мне не известного, о котором в университетах не говорят и в журналах не упоминают.

Не помню уже, на какой странице одного из романов я вдруг остановился и сообщил своей любимой: «Ты не представляешь, но это просто замечательно… Надо же».

Спустя несколько дней я заказал в редакции газеты «Завтра» все книги Проханова, которые там были. Тогда наш край настигло редкое, роскошное, кипящее великорусское лето, и посылка пришла ко мне всего за день до семейного отъезда в нашу деревню на реке Керженец.

Полученные книги я бережно сложил в машину, и вскоре мы уже грелись в белых песках: жена, старший сын и книги Проханова. Первым я выбрал к чтению сборник «Война с Востока». Взволнованно держа в руках этот восхитительный белолобый том, огромный, но легкий, с отличными иллюстрациями Геннадия Животова, я полюбил писателя Проханова уже окончательно и пожизненно.

Там был роман «Дворец» и сборник новелл «Третий тост», которые я по сей день, наряду с книгой «Надпись», считаю главными вещами Проханова.

Завершал сборник новый вариант того романа, что я уже прочел в сборнике «Горящие сады». В «Горящих садах» он назывался «Дерево в центре Кабула», в «Войне с Востока» – «Сон о Кабуле».

Какой жар я испытал, пока жил с этой книгой, какую жуть, какую жалость! Какое ощущение чуда! С тех пор уже второе десятилетие пошло, как я с Прохановым не расстаюсь. Он, безусловно, долгое время и не подозревал о моем существовании, зато я его жизни радовался ежедневно, безусловно, искренне, по-детски.

«Красно-коричневый», «Чеченский блюз» и «Идущие в ночи» (все три – высокие, в ярких красных обложках) я тоже купил в редакции газеты «Завтра». «Кочующую розу», «Время полдень» и «Место действия» нашел у столичных букинистов. Романы «Шестьсот лет после битвы» и «Ангел пролетел» удивительным образом обнаружил на книжных развалах в «Олимпийском». «Вечный город» и «Рисунки баталиста» раздобыл в Сети.

И каждый раз это был праздник. Когда книжки Проханова приходили ко мне по почте, я рвал упаковки прямо в помещении почтамта и выходил на улицу, уже начиная читать первые строки.

А потом, в начале «нулевых», жахнул, грохнул и полыхнул «Господин Гексоген» – взявший с боем «Нацбест», стремительно проданный тиражом в сто тысяч экземпляров (и продающийся до сих пор), – и началась новая история.

Проханов стал, что греха таить, звездой: такой лохматой, грузной, с пышной гривой, обдающей то холодом, то жаром.

Он заслужил этот жирный, отекающий маслом, громокипящий кусок славы: бесконечные интервью, обожание прессы, многочисленные переиздания, выход в иной год сразу десятка книг, на что издатели не пойдут даже в случае с теми литераторами, что властвовали в русской прозе всего десятилетие назад, пока самое имя Проханова было, как казалось, навек погребено.

Пожалуй, с выходом «Господина Гексогена» наступила третья писательская жизнь Проханова. Первой стала советская; второй была катакомбная, полузапретная; а третья – вот нынешняя.

Благодаря бурной славе «Господина Гексогена» переиздали первый волшебный сборник рассказов «Иду в путь мой» (правда, не целиком) и «Третий тост» (отчего-то потеряв при этом рассказ «Знак девы»).

Следом, мощная, по-прохановски совмещающая в себе надрыв и пересмешничество, прозвучала «Крейсерова соната». Темп он взял небывалый: у Проханова выходит по роману, а то и по два в год. Может быть, какие-то из них и не стоило издавать, но литературоведов без работы он точно не оставит.

Есть сильные художники, которые тем не менее никак не могут сделать некую подводящую итоги, главную свою книгу. Проханов относится совсем к иному типу. Итоговым в его творчестве были и «Вечный город», и «Последний солдат Империи», и тот самый «Господин Гексоген».

Но самый страшный и точный аккорд прозвучал в 2005 году, когда вышли романы «Политолог» и «Надпись».

Первая вещь неумолимо свидетельствовала о том, что Проханов куда более успешный и куда более природный постмодернист, чем все те, кто годами мешались под ногами русской литературы. Второй книгой он воздвиг себе монумент как писатель классический, с безупречным слухом и суровым зрением.

Мне иногда кажется, что после тех слов, что главный герой «Надписи» прочел, облетая мистическую башню, – а там было написано: «Россия вечная, Бог есть, ты умрешь», – вот после этого откровения можно было уже ничего и не говорить больше.

Тем более что «Надпись» была двадцатым романом Проханова, а я питаю некоторую слабость к ровным числам.

Но теперь у Проханова уже тридцать романов. Наверняка он сам об этом не помнит, но я-то все их читал. Впрочем, и это не столь много, как кажется иным его недоброжелателям. Александр Дюма, к примеру, написал пятьдесят три романа, Жюль Верн – более восьмидесяти, наследие хоть Льва Николаевича Толстого, хоть Алексея Николаевича, хоть Лескова, хоть Горького никак не меньше наследия Проханова.

Я бы еще вспомнил два, казалось бы, далеких друг от друга имени – весьма плодовитого Киплинга и не менее плодовитого Юлиана Семенова.

Дело в том, что и автора цикла романов об Исаеве-Штирлице, и Проханова называли в разные времена «советским Киплингом».

У Семенова и Проханова даже биографии внешне схожи – оба, далеко не в качестве туристов, объездили полмира, оба написали десятки книг (Семенов автор двадцати шести романов). Причем, поверхностно определяя жанр этих книг, можно назвать большинство романов Семенова и многие романы Проханова «политическими детективами». Им обоим завидовали не столь удачливые собратья по перу. О том и о другом ходили слухи, что они агенты КГБ. С Семеновым даже не здоровались Анатолий Рыбаков и Григорий Бакланов – подозревали и презирали. Они же, но позже не здоровались с Прохановым.

Не знаю, как сейчас на сравнение с Киплингом (или с Семеновым) реагирует сам Проханов, но можно сказать, что, явно проигрывая Семенову в советские времена в популярности, сейчас он его обыграл. И не только по степени известности. Тут дело в другом.

Семенов свою судьбу разведчика, милитариста, имперца, «советского Киплинга» не доиграл до финала и даже обрушил, в известной степени приняв сторону лавочников, презираемых им всю жизнь. В итоге он не нужен ни лавочникам (которых нервно потряхивает от самого слова «Империя»), ни тем, кто лавочников презирает. А Проханов судьбу свою делал твердо, упрямо и последовательно – за что и вознагражден ныне.

Критики Проханова со временем забудутся и рассеются – просто потому, что всякий разумный и чуждый литературным склокам читатель прекрасно поймет, читая Проханова: вот это настоящее.