Олег Анисимов - О воле и «свободе воли»

• Название: О воле и «свободе воли»
• Автор: Олег Анисимов
• Жанр: Философия

---

Высшие основания, если они выражены в строгом языке, касаются по своему содержанию первопричин и способов существования как универсума, так и единиц в универсуме. Если в религии акцентируется непознаваемость первопричин, что открывает перспективу непосредственного и доверительного отношения с носителем первопричин или его представителем, то в философии, онтологическом мышлении предполагается та или иная версия первопричинного мышления.

В своей системе Гегель подробно и с огромным внутренним самообоснованием говорит о сути бытия, первопричинах. Остается придать этим содержаниям инструментально-технологический статус и форму для сознательного слежения и размышлений.

При наличии высших оснований свобода заключена не в самой подчиненности мысли пользующегося основаниями и сопротивляющегося произволу мысли в достижении мыслительных или практических целей, а в идентификации с содержаниями первоосновнаий. Идентификация различным образом проявляться в зависимости от «запроса», выбирать одну из возможностей проявления основания в основанном. Свобода является лишь моментом самопроявления высших оснований («абсолютного духа» по Гегелю).

Дополняющим моментом предстает необходимость, так как выбираемый вариант связан с действием механизма сопоставления абстрактного основания с конкретным побудителем. В соотнесении выявляется именно тот необходимый вариант, который соответствует запросу.

Первооснование свое «в-себе» бытие конкретизирует в бытие «для-иного», но такое, которое не противоречит бытию «в-себе» и гармонизировано с ним.

В результате проявление первооснования становится бытием «в-себе» и «для-себя», совершенно неслучайным.

Обретение подобного мышления с использованием высших оснований и реализация результатов мышления в действиях как раз и означает создание действий в соответствии с высшими основаниями в реальных условиях, а «волевые» стороны действий, самоорганизации в таких действиях предстают как подлинно волевые.

Между первичными проявлениями предпосылок волевых механизмов в жизнедеятельности и социодинамических отношениях, когда акцентировка в реагировании на мешающие факторы в действиях, разрушающее и корректирующее эти факторы воздействие на них и собственно волевыми проявлениями различие и состоит в том, что нормы выступают как основания реагирования, но с переноса с корректирования мешающих факторов на корректирование самого носителя субъективности для обеспечения внешнего эффекта.

Если норма лежит в основе и отношения к мешающим факторам и отношения к самому носителю субъективности, самоотношения, в связи с отношением к мешающим факторам, то можно говорить только о воле, а не о свободе воли. Само по себе самоопределение в пользу следования норме, моментом «свободы» относится не к воле, а к предпосылке нормосоответствия и возможности волевой самоорганизации.

Содержание момента свободы и выбора вариантов становится более разнообразным в рефлексивном сопровождении и пересамоопределении. Но оно не касается самой «свободы воли» и лишь меняет нормативное основание для выработки волевого отношения к мешающим факторам в реализации иной нормы.

Если нормируется рефлексивный процесс, что наиболее наглядно представлено в ходе игрового моделирования, в развивающих играх типа ОДИ — «организационно-деятельностная игры» (см. подробнее: Щедровицкий 1995; Анисимов 2006 и др.), то все сказанное переносится в слой нормореализации внутри рефлексивного пространства. Именно это и специфично для управленческих иерархий, организации стратегических взаимодействий (см. подробнее: Анисимов 2005, 2003, 2006).

Крайняя концептуальная и культурно-мыслительная неподготовленность высших управленцев ведет к подмене воли произволом, внесению всех низших форм самоорганизации и реагирования на препятствия в реализации фиксированных решений.

Проблема «свободы воли» становится замечаемой при соотнесении собственно волевых проявлений в рамках фиксированных норм конкретного уровня с волевыми проявлениями, где подвергается иерархизации сама норма. Так стратегические нормы являются «абстрактными», тогда как тактические — «абстрактно-конкретными» и на каждом уровне содержание волевых проявлений меняется. Вышестоящий в иерархии управления выглядит для нижестоящего как более свободный. Но это касается лишь свободы в рефлектировании.

Свобода вышестоящего ограничивается либо свободой еще более вышестоящего, либо введением контрольных, равнозначимых критериев рефлектирования. При внесении высших критериев свобода превращается в неслучайное движение мысли, а трактовка «свободности» предопределяется невидением нижестоящим или критиком действия оснований, критериев. Свобода опознается как иллюзия свободности или как вполне законный момент рефлексивного цикла, где переход от нормы к норме опосредуется проблематизацией.

Предшествующее рассматривание сущности и проблемного поля позволяет остановиться на соотнесении с имеющимися в литературе версиями. Едва ли следует согласиться с тем, что воля состоит в направленности на реализацию внутренних сил (Августин). Их можно реализовывать и вне волевого поведения в ходе самореализации. Другое дело, что можно поставить целью реализацию внутренних сил, иметь способ реализации, затруднения на пути реализации и вовлечь волевой механизм в преодоление затруднений. Но такая трактовка отличима от мнения Августина.

Нельзя считать, что воля и разум являются одним и тем же. (Спиноза). Разум или особая форма мыслительных усилий может осуществляться и без воли. Если же возникают затруднения на пути действия разума, а эти действия имеют форму, то можно себе представить вышеописанные условия вовлечения волевого механизма. Легко обнаруживается рефлексивная самореализация без подсоединенной воли.

Нельзя сводить волю к способности начинать или не начинать действия духа (Локк). Выбор может быть интеллектуальным, нейтральных к волевым возможностям. Предпосылкой для включения волевого механизма выступает наличие сопротивления в реализации способа действия и вовлечение в реагирование на него субъективных механизмов. Это вовлечения не обязательно предстают как волевые. Более близок Кондильяк, связывающий волю и достижение желаемого с перспективой освобождения от неприятных обстоятельств.

Нельзя отождествлять произвольность действия с волевым актом (Гартли). Произвольность обеспечивается рефлексивным механизмом и не ведет с необходимостью к подсоединению волевого механизма. Тем более, нельзя согласиться с тем, что воля суть слепое, бесцельное деятельностное начало (Шопенгауэр). Здесь появляется подмена функций внутренней и естественной мобилизованности функцией использования мобилизации для нейтрализации преград в реализации способа действия.

Когда говорится, что волевое действие опосредуется разумом и моральным законом, а свобода воли связана с ответственностью за поступки, за реализацию морального закона (Кант), то подчеркивается лишь сама возможность рефлексивного выбора в пользу морали. Если выбор не связан с реагированием на затруднение в реализации морального закона или иного мироотношенческого основания, то сам по себе выбор остается лишь в плоскости рефлексивных процессов.

Нельзя отождествлять волю с «Я» (Вундт). Само «Я» может манифестировать себя и волевым образом. Но для этого нужно создать функциональные условия, соответствующие сущности воли.

Можно согласиться с М.Я.Басовым, что воля относима к регулятивным функция, организующая другие функции. В связи с самокоррекцией в ситуации встречи с препятствием к реализации нормы необходимы все имеющиеся психические механизмы, но в рамках того «заказа», который порождает воля. П.В.Симонов отмечает потребность в преодолении препятствий как специфическую характеристику воли. Однако это может касаться не столько исходной характеристики воли, сколько одного из следствий сформированности механизма, переход к самообеспечению своего воспроизводства.

Множество концептуальных положений, которые накопились в психологии относительно воли, чаще всего не разъясняют, а запутывают, отдаляют от понимания сущностное основание. Причина лежит в попытках эмпирического подхода, реконструировать характерные ситуации и психические проявления, а также совмещения эмпирической схематизации с желанием сделать теоретические выводы. Таковы версии Гефдинга, Ланге, Меймана, Крибита, Липпса, Фонсенгрифа, Г.И.Челпакова, Дильтея, К.Н.Корнилова, Дирофа и т. д. Так Гефдинг подчеркивает сходство воли и деятельности, не разделяет в волевых явлениях инстинктивное и произвольное. И т. п. Или сведение Липпсом воли к желанию «Я» с не направленностью ни на что при наличии внутренней направленности, желания апперцепции к цели. И т. п. Хотя сохраняется и выбор, предпочтение, отклонение противоположных тенденций.