Ингрид Бергман - Моя жизнь

• Название: Моя жизнь
• Автор: Ингрид Бергман
• Издательство: Радуга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988
• ISBN: 0-440-14085-4, 5-05-002299-1

Книга написана одной из ведущих актрис мирового кино Ингрид Бергман (1916—1982) совместно с писателем А. Бёрджессом, известной советскому зрителю по фильмам «Газовый свет», «Осенняя соната» и др.

Ингрид Бергман рассказывает историю своей яркой и трудной жизни, где поиски, взлеты, неудачи художника неразрывно переплелись с перипетиями личной жизни любящей и страдающей женщины.

Работа с выдающимися кинорежиссерами XX века Дж. Кьюкором, Р. Росселлини, И. Бергманом, встречи с Э. Хемингуэем, Б. Шоу, Ю. О’Нилом, роль творческого и человеческого взаимообогащения, конфликты позиций и характеров — обо всем этом актриса поведала искренне и взволнованно.

Книга иллюстрирована.

Рекомендуется широкому кругу любителей киноискусства.

---

Неудобства, с которыми съемочной группе пришлось столкнуться на Стромболи: отсутствие гостиницы, телефона (были только крошечные почта и телеграф), водопровода, канализации, любого транспорта, кроме собственных ног, тучи мух, мошкары, скверная еда — делали жизнь на острове почти невыносимой. Мизерное население состояло главным образом из стариков и детей. Большая часть молодежи уехала на заработки на материк — в Германию, во Францию — и посылала оттуда часть заработка своим женам или родителям.

Это был странный остров, где не было веселья. Старики жили, пытаясь добыть средства к существованию из скудной земли и истощенного моря, они не знали ничего, кроме тяжелого, изнурительного труда. Женщины, молодые и старые, одетые во все темное, темноволосые, темноглазые, вполне соответствовали черному вулканическому фону.

Участники съемок, которые были такими веселыми, оживленными на Сицилии и на материке, здесь оказались во власти этой гнетущей атмосферы. Все стали раскалываться на группировки: воинственные, осторожные, спорящие. Роберто, его сестра Марчелла, Ингрид и ее секретарь Эллен Ньюволд (Ингрид никогда толком не знала, что должна делать ее секретарь, но, поскольку эта должность предусматривалась контрактом с «РКО», у Эллен были полны руки самых разных забот) расположились в скромном четырехкомнатном доме, оштукатуренном в розовый цвет, который стоял неподалеку от моря. Побывав в Голливуде, Роберто вывез оттуда твердое убеждение, что непременным условием существования каждой кинозвезды должно быть наличие ванной, поэтому напротив старого дома было воздвигнуто специальное строение и на Стромболи прибыли ванна, унитаз и биде. Островитяне, не видавшие ранее столь хитроумных изобретений, не смогли их смонтировать. Поэтому воронка пропущенная через крышу в ванную комнату Ингрид служила душем. Когда звезда была готова к омовению она подавала знак человеку, восседавшему на крыше и тот выливал на нее ведра морской воды.

Интересы Голливуда представлял Арт Кон, сценарист, присланный «РКО», чтобы впрыснуть хоть чуточку привычного диалога в творение Росселлини. Марта жена Кона, тоже была сценаристом. Оба они, влюбившись в Ингрид и Роберто, незамедлительно приняли их сторону.

«РКО» прислала еще британского представителя рекламы, который сразу же оценил ситуацию и ретировался в небольшой домик на краю острова. Держась от всех в стороне, он смешивал джин с тоником, плавал в теплом море и писал обильные заметки для будущей справки.

Предполагалось, что он послан нам в помощь. Но он только шпионил. Мировая пресса приехала на Стромболи посмотреть, что тут происходит. Фильм? Он их интересовал меньше всего. А вот как насчет любовной истории? Это сулило большие новости. И когда наш рекламный агент в конце концов отбыл, он тут же опубликовал свои заметки в одной из воскресных британских газет. Когда я читала их, то просто не могла поверить в то, что можно так лгать. Был придуман диалог между мной и Роберто: он-де был единственным, кто появлялся в моей ванной комнате, чтобы посмотреть, сколько там зубных щеток. Практически там все было выдумано. Я чуть с ума не сошла от злости. Вызвала своего адвоката и сказала, что подам на автора в суд. Тот ответил: «Прекрасно, только учтите, что главное, чего жаждет газета, — большой судебный процесс. Вам придется поехать в Лондон, давать свидетельские показания, вас будут спрашивать о многих вещах, которые вам будут неприятны. Вы уверены, что хотите пройти через это?» Я подумала пару секунд и сказала: «Нет». Рекламщик из «РКО» продал свои россказни, и мир, наверное, поверил всему, что там было написано.

в глазах Роберто студия «РКО» становилась «врагом номер один». Кинокомпания, озабоченная скандалом вокруг Ингрид, боялась, что фильм могут просто запретить. Страх заставлял студию посылать на остров сценаристов, рекламных агентов, постановщиков, лишь бы попытаться спасти свои вложения.

Во всех предыдущих работах Роберто сам решал, что ему нужно делать. Он предполагал, что это счастливое положение останется неизменным. Сценаристы могли участвовать в основных творческих процессах, но он, Роберто, писал своей камерой. Благодаря сопоставлениям ракурса, освещения, тени и эмоционального состояния он обнаруживал и высвечивал конфликт, жалость, страсть, присущие человеческой жизни. Зачем ему нужны были писатёли? Он действительно очень полюбил Арта Кона и почти забыл, что тот был сценаристом. Арту никогда не дозволялось вмешиваться в работу над фильмом. Рекламные агенты? Они являлись такой же принадлежностью киноиндустрии, как целлулоидные ролики пленки. Он мог просто игнорировать их. Но менеджер! Детали постановки, график съемок — все это было прерогативой Роберто. Но все это целиком зависело от того, как выделяются его пищеварительные соки, от его головной боли, от его скуки, вдохновения или просто от необходимости созерцания. Всегдашним кредо Роберто был справедливый, беспристрастный баланс между жизнью и работой в кино. Рыбная ловля с гарпуном могла стать противовесом подъему на вершину вулкана для съемки нескольких метров пленки (особенно если день был жарким, а вода совершенно прозрачной).

Эд Килли — первый менеджер картины, присланный «РКО», — продержался месяц. Его сменил Гаролд Льюис, известный в Голливуде своим умением улаживать любые конфликты. Высокий, крепкого телосложения, грубоватый, агрессивный, Гаролд прославился тем, что мог доставить на съемочную площадку хоть черта в ступе. Он-то и сделал все возможное, чтобы ускорить процесс съемок, — гора пленки, готовой к отплытию в Америку, быстро росла.

Для Роберто великие фильмы являлись плодом воображения и души их создателя. В состоянии душевного подъема он мог работать как маньяк. Но каждый день стоять у конвейера? Нет! И Роберто усмирял деятельный напор Гаролда с изяществом и ловкостью опытного матадора. Поблескивая своими итальянскими глазами, он придумывал тысячу причин для объяснения недостачи нужного метража. С обезоруживающей вежливостью он вербовал Гаролда в помощники. Не сможет ли Гаролд устроить так, чтобы на вершине вулкана у измученной группы был запас пресной воды? Не возьмется ли Гаролд сделать так, чтобы серебристого тунца, путь которого из Атлантики лежит через Средиземное море и огибает Сицилию, бить именно здесь, чтобы можно было заснять это для фильма? А может быть, у Гаролда налажена связь с самим господом богом и благодаря этому можно будет устроить извержение вулкана именно в тот момент, когда ярко светит солнце?

Проявления натуры Роберто были безгранично разнообразны: изворотливость, беспощадность, взрывчатость, гневливость соседствовали с самым очаровательным благоразумием. Никто не мог руководить им, ему можно было только уступать дорогу. Хотя в те первые дни на Стромболи Ингрид попыталась сделать невозможное.

Ее запись в дневнике от 7 апреля 1949 года полна надежды: «Подготовка к съемкам». Пятничный листок пуст, а субботняя страница сохранила более осторожное заявление: «Пробуем начать съемки». Воскресенье: «Фильм начали».

Причиной этой долгой раскачки явилось то, что Роберто уговорил превратиться в актеров жителей деревни Стромболи. Он представлял их как «любителей». Но очень скоро Ингрид потеряла веру в то, что они могут претендовать даже на столь снисходительное определение.

Теперь-то мне ясно, что Роберто не любил актеров. Да, у него было среди них много друзей, поскольку он находил их забавными. Но он отказывался понимать, что человек может быть настолько тщеславен, что выходит на сцену и представляет там кого-то, что он, как петух, красуется уложенными волосами и тщательно наложенным гримом. «Вы понаблюдайте, как актер проходит мимо зеркала, — говорил он. — Я не говорю о женщинах — они всегда смотрятся в зеркало. Но ведь актер просто не может пройти мимо зеркала, не поправив галстук, не откинув назад прядь волос или не изобразив еще что-нибудь в этом роде».

С самого начала у меня не было никаких сложностей в работе и общении с Роберто. Иногда ему бывало трудно объяснить, что он хочет, но потом шел не просто обмен мыслями. Я читала по его глазам. Даже если он не мог словами объяснить, что ему нужно, я чувствовала, что именно он хотел увидеть.

Но в те первые дни на Стромболи, боже всемогущий!.. У нас не было профессиональных актеров, одни эти любители. Я никогда не забуду первой большой ссоры, происшедшей у нас с Роберто. День за днем я стояла, смотрела. Наконец я взорвалась. Меня просто трясло от злости. «К черту твои реалистические фильмы! Эти люди даже не знают своего текста, они не знают, где им стоять. Им вообще все равно, что делать! Я не вынесу больше ни дня работы с тобой!»

Наступило долгое молчание. Слишком долгое для влюбленных. Даже итальянцы на минуту прекратили разговоры. Люди, которых набрал Роберто, были простыми крестьянами. Я ничего не имею против крестьян, кроме того, чтобы их использовали в качестве актеров!