Дима - ПОНЕДЕЛЬНИК

• Название: ПОНЕДЕЛЬНИК
• Автор: Дима
• Жанр: Прочая старинная литература

---

все мышцы напряжены, – нельзя проронить ни звука. Но что дальше? Так и не решившись,

ты тихо возвращается в свою постель. А чтобы не слышать, натягиваешь одеяло на голову, и

вскоре снова проваливаешься в сон. Это тебя не касается.

Я не хочу видеть твою жалкую смерть, но не могу отвести взгляда.

Полдень. Ты открываешь глаза. На улице светло, лучи солнца касаются дома. Некоторое

время валяешься, потягиваешься, затем встаешь. Адель не слышно. Дверь в ее комнату

приоткрыта, сквозь щелку видно, что девушка еще спит. Волосы упали ей на лицо. Ты идешь

на кухню, решаешь сварить кофе, или лучше все-таки чай? Скорее бы обратно в город, а то

скучно. Но Адель все не просыпается. Замечаешь шляпную коробку на столе. Надо в туалет.

Одеваешься, выходишь на крыльцо, – туалет около сараев. Пробираешься к нему через снег.

Дверь перекосило, тяжело открывать, но все-таки удается. С голым задом – холодно.

Подтираешься ледяными и острыми кусочками газеты.

Начать процесс уничтожения воспоминаний. Есть начать!

132

Идешь обратно в дом. Адель так и не встала. Умерла, может? Снова заглядываешь в

щелку. Нет, жива, – перевернулась на другой бок и беззвучно спит. Тебе нечем заняться,

очень скучно. Разбудить, может? Неудобно. Замечаешь шляпную коробку на столе. Вот

тяжелый книжный шкаф со стеклянной дверцей, но читать лень. Тебе всегда лень читать.

Ищешь какую-нибудь еду, холодильник пуст, в ящиках на кухне обнаруживается пачка

крекеров. Вгрызаешься, хрустишь. Адель по-прежнему спит.

Запустить механизм стирания личности. Есть запустить!

В который раз твой взгляд скользит по шляпной коробке на столе. Подходишь.

Открываешь из любопытства. Открываешь рот от удивления. Просторная шляпная коробка

до отказа забита пачками свеженьких долларов. Сколько их здесь?! Почему-то решаешь, что

это те самые деньги, снятые со счета Сысоя. Видимо, Адель тебя обманула. Сверху на

деньгах лежит странный футляр с толстой пробиркой внутри. Она заполнена прозрачной

жидкостью. Цвет – светло-зеленый.

Как больно. Дорогое мне существо гибнет, но я никак не могу помочь. Как больно.

Адель встает в половине четвертого. Все время до этого, ты шляешься по комнате,

трогаешь разные вещи, открываешь книги, листаешь журналы, но мысли постоянно, как

магнитом, приковывает к коробке с деньгами. Что же это значит? Девушка мрачна и

немногословна, бурчит приветствие, идет чистить зубы. Теперь варит кофе. Она почему-то

избегает смотреть в твою сторону. Неужели догадалась, что тебе все известно? Навряд ли.

Все равно неловко. Адель надевает шубку и отправляется разогревать машину. Шляпную

коробку забрала с собой. Возвращается через десять минут, зовет тебя. Ты идешь к машине,

она – запирает дом. Сумеречно.

Приговоренная к смерти душка оказывается в незнакомом городе. Так все начинается.

Наконец вы едете. Дорога за день обледенела, но девушка все так же гонит. Ты сидишь

на заднем сидении, коробка – около. Не понимаешь, как себя вести, мысли путаются. «На

всякий случай пристегните ремни», – мрачно бросает Адель. Всю оставшуюся дорогу вы

молчите. Она даже не включает радио. Но в этой тишине есть что-то неспокойное. Опасность

совсем близко. Проходит несколько часов, до Вышнего уже рукой подать – за окном

началась как будто бесконечная ограда воинской части.

Это и не городок даже, больше похоже на заброшенный завод или электростанцию.

Снаружи темень, только фары освещают черную дорогу-ледянку. Обессиленные

фонарные столбы мерцают через один. Это происходит стремительно. Адель кричит: «Ой,

лиса!», инстинктивно впивается в руль, машину заносит и, слетев с узкого шоссе, вы на всей

скорости врезаетесь в дерево. Скрежещущий удар. Ремень впился в грудь – тебя резко

отбрасывает назад. Коробка набекренилась, но плотно прилегающая крышка крепко сидит на

месте. Тишина. Адель, прижатая к сидению сработавшей подушкой безопасности, не

шевелится. Ее глаза закрыты, голова склонена на бок. Она как будто не дышит.

Вокруг никого. Душка плетется по главной улице городка и растерянно озирается.

С тобой все в порядке, ничто не повреждено. Ты трогаешь Адель за плечо – никакой

реакции. Тормошишь ее. Она не реагирует. Надо что-то делать. А вдруг машина взорвется?

Нервно избавляешься от ремня безопасности и пытаешься открыть дверь со своей стороны.

Заблокировано. В страхе бросаешься к противоположной дверце. Получилось! Холодный

133

воздух моментально заполняет салон. Ты на свободе. Как вызвать помощь? Замечаешь

коробку. А что, если Адель умерла? Взгляд прикован к коробке. Бьется сердце бешено. Да-

да, а что, если она умерла? Ей уже никак не помочь. Коробка.

Прошу, умоляю – борись. Я бессилен. Мне больно. Умоляю тебя!

Ты хватаешь шляпную коробку и, увязая в снегу, пробираешься к шоссе. Кто-нибудь

заметит машину и спасет Адель. Но если она умерла, – ей уже никак не поможешь. Сейчас

каждый сам за себя. Надо спасаться. Коробка оттягивает руки. Тяжеленная. Сколько их там?!

Вернешься домой, соберешь вещи и прочь из города. Ты на шоссе. Бегом, быстрее, бегом! А

вдруг милиция проедет? Быстрее! До Вышнего пешком не близко. Остановить бы попутную

машину, но ведь денег нет. Так много долларов, а денег нет! Скорее! Широкую, тяжелую

коробку нести очень не удобно.

В том городе ни запахов, ни звуков. Одна улица, холод и вечность. Душка паникует.

Ты бежишь. Мимо проезжают какие-то машины. Снова одиночество. Оголенный лес на

закрытой территории угрожающе гудит. Бегом, бегом. Ты поскальзываешься и летишь на

колкий асфальт. Коробка вырвалась и, словно шина, весело покатилась под уклон. Все

дальше и дальше от тебя. Ладони разодраны в кровь. Куда?! Вскакиваешь, опять

поскальзываешься. Чтоб вас всех! Коробка далеко впереди, несешься за ней, то и дело

рискуя упасть. Дыхание сбилось. Опять проезжает машина. А вдруг они заберут деньги?! А

вдруг она прямо сейчас откроется?! Шляпная коробка слетает с шоссе и замирает в снегу.

А потом каждый приговоренный к экстирпации встречает воплощение своего ужаса.

Попалась! Ты выдираешь коробку из ранящего снега и снова устремляешься в сторону

города. Как удачно, еще чуть-чуть и крышка бы отскочила. К счастью, обошлось. Ты

бежишь, идешь, останавливаешься, чтобы перевести дыхание и отдохнуть. Из твоего рта

вырывается пар. Жарко, надо расстегнуть пуховик. А вдруг Адель идет за тобой? Несколько

раз испуганно оглядываешься. Скорее бы город. Правильно! Вон автобусная остановка.

Наверняка в твою сторону. Смесь страха, стыда и наказуемой радости. Проходит час, пока на

разбитом, грязном автобусе ты наконец достигаешь Вышнего. Еще чуть-чуть, и вот твой дом.

Подъезд. Лестница одолена. Открываешь дверь. Коробку бережно ставишь на кровать.

Собираю вещи, и свобода! Но тут за твоей спиной раздается знакомый голос.

Приступить к уничтожению физической оболочки. Есть приступить!

- Хороший план, Сысой, – раздается у тебя за спиной знакомый голос. – Но ты был очень

неосторожен. Игра окончена.

Вздрогнув, оборачиваешься и видишь в дверном проеме Филиппа с пистолетом в

вытянутой руке. Что происходит?! Этот-то что здесь делает? Но непрошеный гость, похоже,

сам в растерянности. Он опускает пистолет.

- Ты не Сысой, – удивляется Филипп.

- Нет, не Сысой, – отвечаешь ты не совсем уверенно и теребишь на себе чужую одежду.

Воплощенный ужас преследует душку, или она его. Неважно. Исход всегда один.

Немного поразмыслив, Филипп вдруг начинает смеяться. Сначала тихо хихикает, но

вскоре срывается в громкий здоровый смех, трясясь всем телом и запрокинув голову назад.

Дуло пистолета снова направлено в твою сторону.

134

- Какой же я идиот! – поражается Филипп и добродушно обнажает все тридцать два зуба.

– Как же я сразу не догадался, что вы с Адель заодно? Коллега Сысоя! А я-то все удивлялся,

почему никогда раньше о тебе не слышал. Заставить меня поверить, что Беленький все еще

жив – это умно, не спорю. Но вы, ребята, проиграли.

- Я не понимаю, – слабо защищаешься ты.

Этот ужас – мучения агонизирующей совести. Но казнь уже не остановить.

- Да ладно тебе играть. Все, хватит. Я сам видел, как Сысой умер. Мы договорились

встретиться в троллейбусном парке, но тут явился этот психованный Никита. Я тогда