Андреа Де Карло - О нас троих

• Название: О нас троих
• Автор: Андреа Де Карло
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072685-1, 978-5-271-34597-5

Андреа Де Карло (родился в 1952 г.) — один из самых ярких представителей современной итальянской литературы, автор около двадцати книг. Его романы отличаются четкостью структуры, кинематографичностью (в молодости Де Карло ассистировал Феллини на съемках «И корабль идет»), непредсказуемостью деталей и сюжетных поворотов.

«О нас троих» — роман о любви (но не любовный роман!), о дружбе (такой, что порой важнее любви), о творчестве и о свободе. Герои ищут себя, меняются их отношения, их роли в жизни, меняются они сами — и вместе с ними меняется время. С каждым новым поворотом сюжета герои возвращаются в свой родной Милан, столь напоминающий нам современную Москву…

---

Мы зашли поесть в ресторанчик в Чайнатауне, заказали по кружке китайского пива. Пиво было легкое, но в голову ударило сразу, возможно, из-за пустых желудков: спокойнее мы, однако, не стали, смотрели по сторонам, громко говорили обо всем, что приходило на ум.

Вдруг Марко сказал:

— Слушай, я не стану снимать фильм с американцами. Решено.

— Правда? — спросил я недоверчиво.

— Да. Я со вчерашнего вечера об этом думаю. Время так быстро проходит, Ливио. Я слишком часто тратил его на то, на что не стоило, и на действительно важные вещи его не хватало.

— И что ты решил? — спросил я.

— Решил, что завтра пошлю их ко всем чертям. Это даже лучше, чем прыгать из окна после подписания договора. Скажу им: спасибо, но я передумал. Оставьте себе свои миллионы, потратите их на другую мерзость без души и без жизни.

— Здорово, — только и смог сказать я, у меня голова пошла кругом от восторга.

— Теперь я хочу делать только то, что меня действительно вдохновляет, — сказал Марко. — То, во что я верю безоговорочно. То, что не требует компромиссов, уступок и понижения планки.

— И ты можешь это сделать, — сказал я. — У тебя есть имя, есть команда. Зачем тебе продаваться американцам?

— Незачем, — сказал Марко. — Плевать я хотел на прокат по всему миру. Пусть они им подавятся. Я хочу снимать фильмы, которые люди будут стремиться посмотреть. Их мало кто увидит — тем лучше. И я хочу получать удовольствие, снимая их. Хочу импровизировать, переделывать, менять правила игры, когда взбредет в голову.

— К черту законы рынка, — сказал я.

— К черту рассудительность, — сказал Марко. — К черту объяснения и оправдания.

— К черту продажность.

— К черту слащавость.

— К черту жесткие рамки.

Мы заказали еще пива, но у нас и без него кипела кровь.

— Хочу снять фильм про Италию, — сказал Марко. — Про то, почему таким, как мы, пришлось уехать. Про то, почему нам пришлось стать изгнанниками без рода и племени, про наше отчаяние.

— Про коррупцию и всеобщее, медленное загнивание, — сказал я.

— Про повсеместную подлость и двуличность. Про лицемерную снисходительность, за которой скрывается постоянное злоупотребление своей властью.

— Про воров, притворяющихся жертвами. Про публичные увеселения и публичное равнодушие.

— Про клириков на министерских постах. И президентов Республики, остающихся клириками.

— Про политических преступников, которые продолжают получать парламентскую зарплату.

— Про мафиози во главе партий, корпораций и газет.

— Про засилье болтливых идиотов, силиконовых грудей и фальшивых улыбок на телевидении.

— Про торжествующие повсеместно бесчестность и обман.

— Про конфликты интересов, на которые все закрывают глаза, и двойные игры, вызывающие всеобщее восхищение.

— Про портных, которые считают себя князьями эпохи Возрождения.

— Про притворство, кривляние и куплю-продажу вранья.

— Про уничтожение природы, о котором все молчат.

— Про автострады и автомобили, от которых нет продыха.

— Про строителей автострад и производителей автомобилей, от которых нет продыха тем, кто на автомобилях ездит.

— Единственная страна в мире, где можно верить во что-то только до шестнадцати лет, если не хочешь, чтобы тебя всю жизнь потом считали дегенератом, — сказал я.

— Хочу создать фильм-оружие, — сказал Марко. — Надоело спасаться бегством и ликовать, если нашел щель, в которую можно спрятаться и есть свой кусок пирога. Хочу сделать бомбу и швырнуть ее в вонючее болото.

— И не делать вид, что ничего не происходит. Не брать вину на себя, не бить себя в грудь и не каяться.

— И мы сделаем это вместе, — сказал Марко. — Без миллионного бюджета, как раньше. Не будем ничего выклянчивать, справимся сами. Это должен быть жесткий, резкий, хлесткий фильм. Черно-белый, пленка шестнадцать миллиметров. Я за кинокамерой, ты ставишь свет или что ты там хочешь делать. Найдем техника помоложе и потолковее, которому обрыдла рутина. Найдем независимого прокатчика, который будет хоть отчасти верить, что кто-нибудь пойдет в кино на мой фильм.

— Пламенный привет фантастике и американцам, — сказал я.

— И позовем Мизию, — сказал Марко. — Спросим, не хочет ли она вернуться, рискнув всем.

— Эх, хорошо бы, — сказал я, взлетая на крыльях фантазии, как серфингист на приливной волне. — Я, ты и Мизия снова вместе, это была бы настоящая бомба.

— Да. — Взгляд Марко стал совсем другим, казалось, внутри него переключили рубильник и электричество потекло по другим проводам. — Думаешь, она бы согласилась? Всерьез подумала бы об этом?

— Может быть. Если как следует объясним ей, о чем речь. Она достаточно сумасшедшая, чтобы согласиться.

— Какая она теперь? — спросил Марко.

— В смысле?

— В прямом. Последний раз я ее видел в том французском фильме, восемь или девять лет назад.

— Удивительная. Даже лучше, чем в двадцать четыре года. Стала еще интереснее после всего, что выпало на ее долю.

— Да, но какая она? Что за человек, я имею в виду.

— Похожа на себя прежнюю. Но богаче внутри и сложнее. Она ничего не утратила за эти годы, а теперь, кажется, наступил тот волшебный миг, когда стало раскрываться все, что в ней было заложено.

Марко кивал, ему не сиделось на месте, столик ходил ходуном. Он взял счет, поднялся.

На улице мы опять пошли быстрым шагом.

— Наш фильм, — сказал он, — не такая уж безумная затея. Безумие — тратить жизнь на то, во что не веришь или веришь только наполовину, а все остальное время отделываться благовидными предлогами, пустыми оправданиями и отговорками.

— Чистая правда, — сказал я. — Полностью согласен.

Мы быстро шагали по ночному городу, возбужденные, взволнованные, и нам казалось, что мы стоим на пороге необыкновенных событий.

5

Я проснулся в офисе Марко, тело ломило: всю ночь я ворочался на жестком резиновом матрасе, скатывался на деревянный пол, ерзал в спальном мешке, скидывал его, изнемогая от жары. Марко уже давно встал, я слышал, как он разговаривает со своей помощницей где-то неподалеку. Я привел себя в порядок в крошечном туалете, а когда вышел, появился Марко с двумя стаканчиками кофе из автомата у входа.

— Эй, Ливионе, — сказал он.

— Эй, — сказал я; кофе обжигал пальцы, голова гудела от вчерашних разговоров.

Марко посмотрел на часы:

— До встречи с кайманами осталось меньше часа.

— Кошмар, — сказал я. — Хотел бы я посмотреть на их лица. Я провожу тебя.

Марко кивнул, отпивая маленькими глотками обжигающий кофе.

Мы поехали на такси, потому что припарковаться у здания «Панамакса» было негде и Марко не хотел растрачивать силы попусту. Говорил он мало, но я чувствовал, как с каждой минутой в нем нарастало напряжение: он то нервно посмеивался, то вдруг встряхивал головой.

— Представь, каково будет моему агенту. Все эти месяцы он бился как рыба об лед, чтобы хоть как-то договориться, найти компромиссные решения, снизить их требования, обойти расставленные ловушки. Я хотел позвонить ему утром, но не хватило духу, пускай это будет для него такой же неожиданностью, как и для стаи кайманов.

Я тоже засмеялся; казалось, что мы идем грабить банк, до того мы оба были напряженные и собранные, и мы так же не были уверены в успехе, но не признавались в этом.

— Как они поведут себя? — спросил я. — Как ты думаешь?

— Кто знает, — сказал Марко. — Может, промолчат. Закроются на все замки. А может, закатят страшный скандал, будто я оскорбил святыню. Может, предложат больше денег, решив, что дело именно в них. Может, пригрозят, что подадут в суд, что втопчут меня в землю.

— Главное, чтобы ты был ко всему готов.

— Готов я, готов. Не волнуйся.

Мы доехали до места, Марко показал водителю, где остановиться. Мы вышли у перекрестка; по тротуарам текла толпа, вливаясь в офисы, магазины, бары; мы замерли на несколько секунд, разглядывая деловых мужчин при галстуках, деловых женщин в строгих костюмах из хлопка и льна, со стороны казалось, что они думают о чем-то простом и понятном.

Марко указал мне на высокое стеклянное здание у самого перекрестка с кроваво-красной надписью «ПАНАМАКС».

— А вот и кайманы, — сказал он. Тут у входа остановилось такси, из него вылез белобрысый здоровяк в летнем пиджаке и встал, поглядывая то на часы, то по сторонам.

— Это Тед Фитцуотер, мой агент, — сказал Марко. — Ну, я пошел, — он перевел дыхание.

— Вперед, — сказал я, сердце бешено колотилось. — Срази кайманов наповал. Покажи, что не все готовы плясать по их указке.

— Не все. — Марко хлопнул меня по плечу. — Хорошо, что ты рядом.