Виктор Смирнов - Кто пятый?

• Название: Кто пятый?
• Автор: Виктор Смирнов
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1966

ПРИКЛЮЧЕНИЯ. 1966 г. Сборник приключенческих повестей и рассказов. Составитель Ю. Попков. М., «Молодая гвардия», 1966 г., 448 стр. с илл.

---

Внизу, на первом этаже гостиницы, висит расписание поездов. Ковыляю вниз, стараясь не ступать на больную ногу. «Ст. Полунино». Сюда в два пятнадцать прибывает тридцать второй пассажирский: стоянка десять минут.

Но ведь в тридцать втором в эту ночь ехал Анданов! Странное совпадение. Нелепое. И все-таки стоит подумать. Когда в твоих руках столько разрозненных фактов, малейшее их совмещение заслуживает пристального внимания.

Вернемся к Анданову. Зачем ему могло понадобиться встречаться в Полунине с этим гонщиком-лихачом? Восьмого августа почтмейстер навещает Шабашникова. Перед убийством. В тот же вечер срочно выезжает из Колодина. С больной женой. В отдельном купе. Что мне известно о его поведении в вагоне?

«В пол-третьего вышел из купе. Попросил бинта. Ногу он поранил, прыгая с полки. Соды спросил, для жены».

В пол-третьего — сразу же после того, как поезд вышел из Полунина. Говорят, сода помогает при ожогах. Первое, что пришло мне на ум, когда я полетел под раскаленный глушитель!

Значит, и он... Факты, только факты, не спеши! Прежде всего необходима строгая проверка.

Медсестра в районной поликлинике, полная, меланхоличная блондинка, перебирает карточки — вот-вот заснет.

— Анданов?.. Да, был на перевязке. У хирурга Малевича.

С Малевичем мы уже добрые друзья. Утром он бинтовал мою ногу, предварительно в пламенной речи изничтожив изобретателей, которые додумались до мотоцикла. «Раньше предпочитали лошадок. Это была тихая, мирная езда. Ничего, кроме пользы для здоровья. Укрепляло нервную систему. Сейчас у нас в Колодине каждый второй — мотоциклист. Это все мои пациенты. Настоящие или будущие».

Малевич очень экспансивный товарищ, с черными усиками и жестикуляцией, какую в наши дни можно увидеть только в старых немых фильмах.

— Товарищ лейтенант, вы снова ко мне? Беспокоит? Может, вы опять взобрались на это железное помело?

Я объясняю причину повторного визита.

— Анданов? Только что был у меня. Весь мир помешался на мотоциклах. Даже этот положительный, немолодой человек.

— У него тоже травма?

— Ожог. Такой же, как у вас, если не хуже. Но он смешной человек. Стыдится признаться. Наверно, думает, что я посмеюсь над его увлечением. «Кипятком обварил». Это он мне говорит. Как будто я никогда не видел ожогов.

— Доктор, вы не можете уточнить, когда Анданов впервые пришел к вам со своей травмой?

Белокурая медсестра приносит историю болезни. Малевич с трудом вчитывается в записи, сделанные его торопливой рукой.

— Сейчас, сейчас... Да, вот. Десятого августа, утром.

Десятого августа утром Анданов как раз возвратился в Колодин, после того как отвез жену. Как он умудрился получить ожог в купе мягкого вагона?

Помилуйко выслушивает меня, барабаня пальцами по столу.

— Стоп-стоп, братец! — говорит он строго-снисходительным голосом экзаменатора. — И, по-твоему, Анданов мог совершить такой бросок? Фантастическое предположение!

— Посмотрите расчет, товарищ майор!

Если бы я не прожил в Колодине семнадцати лет, то, пожалуй, не сумел бы сделать этого расчета. Вот они, цифры, на листке. В десять тридцать поезд вышел из Коробьяникова. В одиннадцать он остановился в Лихом, а затем медленно пополз по однопутке берегом озера, через тоннели и мосты. Он как бы описывал полукруг с центром в Колодине, и на этом могла быть основана затея преступника.

Лихое — Колодин, вот малый радиус полукруга, Колодин — Полунино большой радиус. В одиннадцать часов преступник мог незаметно покинуть вагон и пересесть на мотоцикл. Тридцать пять километров отделяли его от Колодина. Та самая таежная тропка, по которой ехала в Лихое Ленка. К двенадцати преступник уже на окраине Колодина, в нескольких минутах ходьбы от дома Осеева. В двенадцать ноль семь происходит убийство. А затем — стремительный бросок в Полунине на перехват поезда.

— Ну, а где же он взял мотоцикл? — спрашивает Помилуйко, продолжая барабанить пальцами.

— Он мог использовать только чужую машину. Украденную. Запрятать ее недалеко от станции. Любопытно, что перед убийством в Колодине были уведены два мотоцикла. Один из них, первый, найден близ Черемшанки, то есть по дороге из Колодина в Лихое. Он был неисправен. До этого в Колодине никто не воровал мотоциклов.

— Ну, а приехав в Полунино, он втащил мотоцикл в вагон?

Я пожимаю плечами. У Помилуйко веселеют глаза.

— Теоретик ты, Паша. Я тоже в твои годы был теоретиком. У меня возникали миллионы версий, и я не знал, какую избрать.

— Но бывают случаи, когда...

— Скажи, можно проехать эти тридцать пять километров по таежной тропе за пятьдесят минут?

— Не знаю.

Мне следовало бы сказать: «Сомневаюсь». Ленка проскочила эту тропку за полтора часа. А она ездила классно.

— Допустим, что возможно. Но значит Анданов великолепный мотоциклист, да? У тебя есть сведения об этом?

Я молчу. У меня есть сведения, что Анданов за годы жизни в Колодине ни разу не садился за руль мотоцикла.

— Еще один вопрос. У тебя этот Анданов просто демон какой-то. Разрабатывает такой тончайший план, идет на огромный риск... Ради чего? Он вполне обеспеченный человек, тихий, скромный. И вдруг из-за каких-то нескольких сот рублей! Взгляни на свою версию с точки зрения реальной жизни.

— Может быть, дело не в деньгах? Дневник...

При моей версии ограбление как причина убийства отпадает само собой. Может, сведение каких-то давних счетов? Но пути Анданова и Осеева как будто не пересекались. Однако кто знает. Я вспоминаю комнату Анданова, фотографии в семейных рамках. Я еще подумал — бывают люди, которых нельзя представить детьми. Они пришли в этот мир без молодости, бел прошлого. Или, может быть, боясь прошлого? Опять теории, лейтенант. Но почему все-таки у Анданова не сохранилось никаких старых фотографий?

— Это скорее материал для романа, Павел.

Да, Помилуйко не любит «теоретиков». Он практик, он не отрывается от земли. Дело, за которое он взялся, должно быть закрыто. Я же предлагаю длинный и сомнительный путь.

— А я хотел показать тебе любопытную штуку, Чернов.

Помилуйко достает из ящика стола старую, сделанную из медной гильзы зажигалку.

— Зажги эту «адскую машину».

Я чиркаю колесиком. Фитиль чадит и, наконец, вспыхивает. Я стряхиваю бензин с пальцев. «Адская машина» течет.

— В связи с делом о «хищении ножа» я еще раз осмотрел дом Шабашникова, — говорит Помилуйко. — Сам понимаешь, я должен был ознакомиться с «местом происшествия» и с этим типом. Жаль, что вы не обратили внимания на зажигалку. Ты говорил об анализе пятен, оставленных преступником. Бензин с небольшой примесью масла, да? Так вот, Шабашников заправляет свою зажигалку из бутыли, которую он взял у своего соседа, Зуренкова. А в бутыли — горючее для мопеда, понял? У Зуренкова имеется мопед. В бензине уже разбавлено немного масла.

Помилуйко подбрасывает на ладони зажигалку.

— Вот и разгадка... Я так понимаю: Шабашников не хотел включать свет в доме и воспользовался этой старой, текучей зажигалкой. Горючее попало на перчатки. А, братец?

Кажется, майор не на шутку взялся за Шабашникова. Тут уж его не собьешь. Он прав: на зажигалку стоило обратить внимание.

— Все-таки я попробую найти более веские доказательства для своей версии, — говорю я, глядя в пол.

— Упрям, упрям, — благодушно ворчит Помилуйко.

Останавливать меня он не хочет. Но и помощи от него я теперь не добьюсь, это ясно.

«Что, если Николай Семенович, и я, и Комаровский, который верит в честность Шабашникова, ошибаемся? — думаю я, выходя от майора. — Нет, не может быть! Я должен довести свою работу до конца!..»

14

Ожог, который Анданов пытался выдать за ушиб, пока еще не улика. Это скорее толчок для прозрения.

Должны найтись иные доказательства. Моя теория — это соляной раствор, густо насыщенный предположениями и умозрительными расчетами. Нужна хотя бы тонюсенькая ниточка, чтобы раствор начал кристаллизоваться, затвердел. Нужны реальные детали, которые сами собой, без всякого принуждения, укладывались в версию.

Нет преступника, который не оставляет уличающих его следов. Это аксиома, хорошо известная каждому новичку.

Прежде всего — мотоцикл. Куда он делся, где был укрыт? В карман его не спрячешь... Надо снова отправляться в Лихое, по той злополучной тропе. Только один человек сможет помочь мне в тайге. Кеша Турханов, лесной житель.

Утром следующего дня мне звонит Комаровский: «Кеша будет ждать в Лихом, у станции. Договорились с ним. Я просил его разузнать, где охотничал последние дни Анданов».

С опаской сажусь на «Яву». Правая нога словно в лубке, пошевелить трудно. Никакие мази доктора Малевича не спасают от боли. А мне еще предстоит доказать, что от Лихого до Колодина можно проскочить за пятьдесят минут.