Семен Стрельцов - Белые призраки

• Название: Белые призраки
• Автор: Семен Стрельцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1975

Во время войны Семен Ильич Стрельцов в составе диверсионно-чекистских оперативных групп дважды забрасывался в тыл немецких войск. О действиях чекистских отрядов на оккупированной территории, о встречах с партизанами-ковпаковцами, о взаимодействии польских и советских партизан рассказывает эта книга.

---

— Отпустите, пожалуйста, Лиду! — просил Голубь. — Им с дедом только дойти до немецкой заставы и сразу домой… Сразу домой! — убеждал он нас. — Передадут кувшин часовым и обратно… Отпустите Лиду, прошу вас! Другой такой подходящей девчонки не подберем! К тому же знает язык, может объяснить часовым, кому этот подарок предназначен.

— Хватит, не агитируй! — сказал я. — Дело тут непростое, надо обдумать, да и с Лидой поговорить…

— Лида согласна! — воскликнул Голубь. — Я уже с ней говорил!

— Ну и разведчик! — помню, засмеялся я. — Что ж, если Лида согласна… Выкладывай план операции в подробностях!

…Стояло ясное морозное утро, когда на опушку леса вышли двое: высокий худой старик в поношенной одежде и молоденькая внучка. Старик нес в обхватку большой и, видимо, тяжелый глиняный кувшин. Отсюда было уже недалеко и до немецкой заставы.

— Хальт! — вдруг услышали они.

Два гитлеровца в маскировочных халатах и с автоматами в руках внезапно выросли перед ними.

— Куда идете?

— К господину коменданту, — ответила по-немецки Лида. — Люди послали нас передать подарок. Завтра же Новый год…

— Что у вас?

— Это мед, наш русский мед… Попробуйте! Пожалуйста!..

Солдаты переглянулись.

Один из часовых, приподняв тряпицу, которой сверху был прикрыт кувшин, ковырнул пальцем мед, облизал палец и сказал:

— Вкусно! Давайте подарок. Передадим. Сами убирайтесь отсюда! Живо!

— Только передайте медок обязательно, господин комендант его ждет, — добавила Лида.

Солдаты опять переглянулись, теперь разочарованно.

— Беги, Карл, в землянку, — приказал один другому, — позвони по телефону коменданту! Скажи, что ему принесли мед от населения раньше срока. Он будет рад. Он очень любит мед…

Передав немцу кувшин, дед и Лида повернули к лесу. Но не успели они пройти и несколько десятков метров, как громкий окрик «Хальт!», автоматная очередь и свист пуль над головами заставили их остановиться.

— Хальт! — кричал подбегавший немец. — Хальт! Комендант требует доставить вас вместе с медом к нему. Марш в комендатуру! Пошли!

Комендант собрал в штабной избе своих офицеров, приказал вызвать сюда начальника местной полиции — предателя из уголовников, и, когда все собрались, торжественно сказал:

— Господа офицеры, я устрою для вас новогодний спектакль! Эти двое, — он указал на деда и Лиду, сидевших на лавке под охраной солдат, — будут кушайт отравленный миод, который подослали мне русские свиньи. Посмотрите, как они бледны! Как у них дрожат руки! Ха-ха!.. Отто фон Фогель перехитрил их!.. Они, а не я будет кушайт этот миод!.. Полицай, давайт им ложка!

Воцарилось молчание. Старик взял ложку, но медлил…

— Что? Полицай! Почему они не хотель кушайт руссише миод? — в нетерпении закричал комендант и стал расстегивать кобуру пистолета. — Доннер веттер![8] — Фон Фогель свирепо глядел на полицая. — Заставляйт их кушать! Ахтунг, майне геррен официрен![9]

Старик покачал головой. Вздохнул, а потом махнул рукой: ну что ж, словно говорил он, господа офицеры не верят, и он, простой мужик, будет есть мед, преподнесенный самому господину фон Фогелю! Он деликатно, с самого краешка подцепил на ложку немного меда, отправил его в рот, почмокал губами и зажмурился от удовольствия. Кто бы знал, как ему хотелось в этот миг засунуть ложку поглубже в горшок и… но рядом была Лида!

— Кушайт, кушайт! — одобрительно загалдели вокруг.

— Цум тойфель![10] — перекрывая шум, закричал фон Фогель. — Еще ложка! Пусть и она кушайт!

Лида, как и старик, зачерпнула мед ложкой и, проглотив, изобразила на лице восхищение. Потом с ложкой к меду потянулся старик… Они ели, улыбались и жестами показывали, что ничего вкуснее в жизни не видывали. И никто не догадывался, что по спинам у них тонкими струйками стекал холодный пот.

— Довольно! — загремел вдруг комендант, ударив кулаком по столу. — Полицай, гонит их в шея! Они весь миод поест! Господа офицеры, у нас сегодня будет прекрасный десерт на завтрак, настоящий руссише миод!

…Сердце, казалось, разорвется, лопнет, не даст добежать до леса. Старик, изнемогая, два раза падал. Лида его поднимала, тащила дальше. На краю поляны у старой березы, опушенной снегом, остановились перевести дух. Бежать дальше не было сил.

И тут — будто гром грянул с чистого зимнего неба — по лесу раскатилось громкое эхо. Огненно-черный столб взвился, и партизаны отчетливо видели его вдалеке, между деревьями.

— Дедушка! Ура-а-а! Мина взорвалась! Ур-р-а-а! — хлопала Лида в ладоши, танцуя на снегу. А дед, казалось, думал о другом.

— Ай да молодец, Лида, хоть и молодая, но воля у тебя крепкая! — взволнованно говорил старик. И тут, взглянув на Лиду, спросил дрогнувшим голосом: — А… зеркальце у тебя, дочка, есть?

Лида смутилась, даже чуть покраснела.

— Есть. А что?

— А ты глянь на себя, голубка…

Платок у Лиды сбился на затылок, а в густой волне черных волос резко выделялась седая прядь…

Но молодость остается молодостью! Как и прежде, вернувшись с задания, под вечер к нам в землянку заходили разведчики, и Лида негромким грудным голосом пела свою любимую песню:

И пока за туманами
Видеть мог паренек,
На окошке на девичьем
Все горел огонек.

…Уходят годы. И вот недавно Лида со своим сыном приехала к нам в гости. Встречал я их на вокзале. После горячих приветствий Лида взяла из рук сына сверток.

— Нате, держите подарок!

Лида заставила меня взять сверток в руки, и я едва не уронил его, настолько он оказался тяжелым!

— Что, тяжелый? — засмеялась Лида. — Подарок-то с намеком!

— А что здесь?

— Дома, дома узнаете!

Приехали домой. Гости умылись с дороги. Сели за стол. Я развернул сверток и увидел большой глиняный кувшин, наполненный душистым украинским медом.

ПЕРЕХВАЧЕННОЕ ПИСЬМО

Для чекиста иной раз достаточно в стоящей перед ним сложной задаче лишь намека — случайного слова, оговорки, неприметной детали, и уж сознание его с новой силой включается в работу, начинаются поиски, догадки, предположения. Малозаметна такая работа и ничем не примечательна со стороны, но не внешний эффект важен в работе. Важен ее результат. История с перехваченным письмом, на мой взгляд, подтверждает это.

…Штаб нашей партизанской дивизии стоял тогда в селе Мосур, а в одном из ближайших сел, захваченных ковпаковцами после упорного боя с фашистами, расположился первый партизанский полк.

Пробыв в полку почти весь день, на месте ознакомившись с результатами боя и допросов пленных, мы с помощником командира партизанской дивизии — начальником ее разведки чекистом Иваном Юркиным под вечер возвращались в Мосур.

Стемнело. Кони передвигались с трудом, скользили по обледеневшим камням. Но вот дорога стала ровнее, суше, кони пошли крупной рысью, и вскоре мы были в нашем штабе.

Дежурный по гарнизону комбат Ефремов доложил Юркину, что за время нашего отсутствия никаких происшествий не было, если не считать того, что ночью разведка в двадцати километрах от штаба захватила фашиста.

— Документы взяли?

Ефремов рассмеялся:

— Ох, если бы вы знали, товарищ майор, какой документ! Умереть можно от смеха!

— Что за документ?

— Письмо… — Ефремов продолжал смеяться, — о Сидоре Артемьевиче Ковпаке!

— Где оно? — спросил Юркин.

— Допрашивал Вася Еремин, у него и письмо. Вот, переписал мне перевод на память. — Ефремов достал из портсигара сложенный вчетверо небольшой листок бумаги.

Вася Еремин, радист, недавно присланный к нам с Большой земли, немного знал немецкий язык и иногда помогал нашему переводчику допрашивать пленных и переводить немецкие штабные и личные документы. Переводы, его, надо сказать, точностью не отличались.

Взяв у Ефремова листок, Юркин пробежал строчки глазами, усмехнулся, а затем прочел вслух:

— «Дорогая жена Лотта! Ты упрекаешь меня, обижаешься на то, что я посылаю тебе плохие посылки. Поверь, не до посылок сейчас. Крылья наши повисли… Третью неделю спим не раздеваясь, партизаны не дают покоя. Если бы только знала, Лотта, какой это ужас! Главный у партизан — Колпак. Фамилия такая. «Колпак» у русских означает «крышка». Вот наш обер-ефрейтор и говорит: «Появился Колпак — теперь нам крышка!»

Мы дружно рассмеялись. Не смеялся лишь Юркин. Он снова, на этот раз внимательнее, прочел письмо. Нахмурился.

— При каких обстоятельствах захвачен в плен этот немец? — спросил Юркин. — Кто он?

Что-то в тоне его голоса заставило нас переглянуться — напрасно Юркин тревожиться не станет.

Ефремов рассказал, что пленный — рядовой пехотинец. Наши разведчики, в сумерках возвращаясь с задания, услышали, что по дороге к ним приближается мотоцикл. Партизаны натянули между деревьями бикфордов шнур, а сами залегли в канаве. Мотоцикл на полном ходу наскочил на шнур, перевернулся, а гитлеровец вылетел из седла, ударился головой о пень и потерял сознание. Партизаны обыскали его и обезоружили. Сумку пленного разведчики доставили в штаб. В ней и и оказалось письмо, которое мы теперь читали.