Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

• Название: Мои останкинские сны и субъективные мысли
• Автор: Эльхан Мирзоев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

— С жертвами или без жертв?

— Не могу сказать, потому что эти дела мы не поднимали. Я думал, что поднимет Главная военная прокуратура, но они, по-моему, тоже не стали поднимать.

После этого перешли к основным заданиям. Одно из заданий было такое — берёшь толстую книгу, вырезаешь, закладываешь туда динамит и муфту вкручиваешь. Садишься в поезд Москва — Баку и книгу оставляешь на полке. Он говорит, но тут же погибнут и русские. Ему говорят: «Ну, и что? Поезд Москва — Баку, ты посмотри, какие хрюшки едут. Ну, что ж там русских несколько попадётся, ничего страшного» — примерно так. Он от этой акции отказался. Из всех таких акций по взрывам поездов, он только в одном случае поставил взрывное устройство, которое рвануло на территории Азербайджана. Разнесло вагон в той части, где туалет. И из людей никто не пострадал. Хатковский рассказывал — был очень доволен, что вроде и взорвал, отчитался, а с другой стороны, там люди не погибли.

О каждой такой акции он писал отчет. Ещё в одном случае он заложил взрывчатку, а поезд переадресовали, и он ушёл в Поволжье. Хатковский также рассказал про взрыв в Гудермесе [4]. Но он утверждал, что это не его рук дело, этот теракт организовала другая группа, которой также руководил Джан Оганесян. Этот теракт мы не смогли изучить — военная прокуратура сказала, что там — в Чечне — творится бардак, мы туда не сможем проникнуть и кого-нибудь допросить.

— Какие диверсионные акты успел совершить Хатковский в Азербайджане?

— Перед Хатковским стояли задачи не только по проведению диверсий — ему также был поручен сбор политической информации. Поэтому он завербовал одну женщину, работающую в аппарате бывшего президента Азербайджана Абульфаза Эльчибея. Фамилию ее не помню, но звали ее Софочка. Еврейка по национальности, бакинская еврейка. Контактировал и с другими лицами из окружения Эльчибея, собрал большое количество документов. Хатковский должен был организовать ликвидацию конкретных лиц. Но главное — это взрывы в метро, на газопроводах, электрических подстанциях. Например, он нашёл место, где совершив теракт, можно было оставить половину Баку без электричества.

Он проделал огромнейшую работу по подготовке терактов, периодически приезжал в Москву с отчётами. Чтобы к нему было меньше внимания, Хатковский часто ходил с какой-нибудь русской девушкой, уроженкой Баку. Он говорил, что если идёшь с русской девушкой в обнимку, то останавливают очень-очень редко, даже в комендантский час. На все встречи, особенно, когда взрывчатку с собой приносил, старался встречаться с девушкой. Хатковский очень видный парень, очень много девушек завербовал в Баку. С некоторыми из них он приезжал сюда в Москву.

В Москве он получал задания, взрывчатку. Жил в гостинице «Измайлово» через возможности Федеральной службы контрразведки. Симонян либо кто-нибудь другой бронировали там ему номер. Среди людей, которые участвовали, помогали бронировать номера в гостиницах, Хатковский называл Гроппа — это начальник Симоняна, сейчас служит в Молдавии. Еще упоминалось имя Овчинникова, начальника отдела кадров Управления по борьбе с терроризмом ФСК РФ (друг и будущий заместитель генерал-майора Евгения Хохолькова, руководителя группы по ликвидации Джохара Дудаева). Кстати, он в последующем получил звание генерала. Его отношение к этой террористической группе до конца не было установлено. Кстати, с Симоняном в одном кабинете сидел его бывший однокурсник Виктор Шабалин — тот, который потом оговорил меня, якобы я выдавал ему гостайны. На его показаниях строится моё обвинение. Вот так вот получается.

Деньги и взрывчатку Хатковский получал из рук Джана Оганесяна, иногда из рук Симоняна. Правда, Симонян не играл главенствующую роль в группе, на мой взгляд, это было мелкое звено. Хотя сам по себе факт поразительный — сотрудник Управления по борьбе с терроризмом ФСК хранит в своём кабинете на Лубянке взрывчатку, которую потом выдает человеку для совершения диверсионных акций.

Было много комичного в работе этой группы. В первый свой приезд в Москву Хатковский должен был встретиться со своими кураторами на армянском кладбище. У Хатковского была 25-рублевая купюра, разорванная пополам. Говорит: «Стою, вижу — идёт Джан» — а они раньше уже встречались — «он ко мне сразу не подошёл, устроил целое представление. Потребовал купюру, приложил — подошла». Только после этого стал общаться с Хатковским. Якобы так его готовили внутренне к конспирации. Хотя, он говорит, смешно даже было на это смотреть.

Взрывы в Баку Хатковский не совершил. У него были психологические проблемы. Паспорт у него был на свою фамилию. Боялся, что если его поймают или убьют, по паспорту выйдут на его семью. А у него в Калининграде жили жена, дети. Просил дать ему поддельный какой-нибудь паспорт на другую фамилию. Ему обещали, но не дали. Как не давали и денег, помимо необходимых на его деятельность. Ни разу не получил оплаты, а обещали много. После последнего отчета в Москве, он сообщил, что готов, наконец, совершить теракт. Получил взрывчатку и поехал в Баку. Готовился уже заложить взрывчатку на газопроводе. Потом его дёрнуло — что-то не то. Разобрал детонатор — оказалось, что взрыв произошел бы через 50 минут, а не через два часа, как должно быть. А ему ведь нужно вначале подготовиться — он же не на месте там это всё устанавливает: нужно время, чтобы донести и установить. Он понял, что его решили убрать. Говорит, я бы от этого взрыва, учитывая, какой там радиус поражения, должен был погибнуть. Видимо, они не хотели деньги платить ему или другие какие-то причины были.

— Почему же он не пришёл в спецслужбы?

— Куда? В ФСК? Хатковский боялся. Видел, что Федеральная служба контрразведки замешана. И ему никуда не скрыться, всё равно найдут. Он видел, с кем встречается Джан Оганесян. Очень солидные связи. И он решил сдаться азербайджанским властям. Подошёл к постовым милиционерам. Показывает взрывчатку. Спрашивают: «Как взрывчатка?» Говорит: «Вот так, взрывчатка». «Где нашёл?» «Да не нашёл, говорит, я вообще-то диверсант». Ему: «Да ну, кончай шутить. Рассказывай, где нашёл». Отвели в отделение милиции. В отделении: «Как диверсант?» А Он: «Ну, не верите, поехали в посёлок Ахмедлы [5], покажу — у меня там целый склад со взрывчаткой». Поехали, точно — обнаружили там склад. После этого завертелось вот это дело. То есть присутствовал психологический аспект — попытка его убрать привела к тому, что Хатковский сам раскололся. Это было потом учтено — насколько мне известно, он получил не высшую меру наказания.

— Дело Хатковского свидетельствует о неэффективности азербайджанских спецслужб? Хатковский провозил в страну взрывчатку, вербовал людей…

— Ну, не знаю. Он очень контактный, он очень контактный. Хатковский мог с любым познакомиться. Ребята из азербайджанских спецслужб, с которыми я сталкивался и которые работали с Хатковским, произвели на меня очень хорошее впечатление. Я не знаю, где они сейчас, на каких должностях работают. Но в то время они неплохо поработали, они довольно-таки прилично раскрутили это дело. Единственное, чего они не добились, это выдачи Азербайджану Джана Оганесяна и Бориса Симоняна. Но у нас в России тогда вообще странные изменения пошли.

— У Вас забрали это дело?

— Я недолго работал с этим делом, где-то месяца два-три — не больше. Потому что в дальнейшем это дело взяла под свой контроль Главная военная прокуратура, и меня потом вызывали в суд, который проходил в Тамбове. Почему Тамбовский суд рассматривал это дело, мне до сих пор не ясно. Главная военная прокуратура вела это дело, я бы сказал, безобразно. Было сделано всё, чтобы его развалить.

Члены этой террористической группы после задержания дали признательные показания в первые же дни — и Оганесян, и Симонян, и Голоян. В том числе, и по вербовке других лиц, помимо Хатковского, для совершения диверсий, и по взрывам в Азербайджане, на юге России, и по ликвидации отдельных лиц. Но Главная военная прокуратура не пошла на детальное расследование — то, что им передали, они быстро там обработали, есть такое выражение — «обсосали» вот эти эпизодики и отправили в суд.

Когда дело готовили к суду, были внесены изменения в Уголовный кодекс. Статья о диверсии была убрана из УК. В результате этой группе инкриминировали повреждение путей сообщения, незаконное хранение оружия — вот и всё! Джан Оганесян получил 6 лет, Борис Симонян — 4 года. Другие члены группы, например, Ашот Голоян два года. По этому делу проходил некто Петросян — его деятельность была связана с обеспечением Хатковского финансами. Его Главная военная прокуратура РФ вообще отпустила. Петросян пообещал предоставить компрометирующую информацию на Лучка [6], лидера подольской преступной группировки. Почему Главную военную прокуратуру больше интересовала деятельность подольской ОПГ, а не государственного преступления, не знаю. Петросян якобы знал о некоторых делах Лучка, это якобы могло послужить основанием для привлечения того к уголовной ответственности. Пошли на сделку. Петросян написал, что знал, но бумаги не подписал. Его отпустили. Когда в последующем Лучка задержали, показания Петросяна не смогли применить против него. И потому лидера подольских пришлось вскоре отпустить.