Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

• Название: Мои останкинские сны и субъективные мысли
• Автор: Эльхан Мирзоев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

— Почему разваливали дело?

— Не могу сказать. Не могу сказать. Может из-за того, что вырисовалась связь этой группы со многими высокопоставленными чинами из ФСК. Вот, например, Овчинников, начальник Отдела кадров Управления по борьбе с терроризмом ФСК и приятель Николая Ковалева, тогда ещё замдиректора, а потом и директора ФСК. Джан Оганесян признался, что планировал завербоваться в Управление по борьбе с терроризмом ФСК России. Это позволило бы прикрывать свои акции. И документы на него готовил лично Овчинников. Не бесплатно. За это были заплачены большие деньги. Таких моментов вырисовывалось много.

Насколько мне известно, в связи с этим преступлением, тогдашний президент Армении Левон Тер-Петросян встречался с Ельциным и ходатайствовал о том, чтобы это дело не получило огласку. Потому что получалось — армянские спецслужбы организовывали на территории другого государства совершение диверсионных актов. Практически Армению могли отнести к странам, причастным к международному терроризму. Оганесян, сидя в камере, очень переживал — ведь он признался, что он сотрудник спецслужб Армении и выполнял спецзадание. А те от него отказались, мол, мы ему заданий никаких не давали. Для него это был такой удар… Хотя, повторяю, у него было найдено несколько паспортов, изготовленных в оперативно-техническом управлении ГУНБ Армении — это показала экспертиза. Кстати, после возвращения в Армению, я слышал, он, Голоян получили повышение в чинах. И свои сроки они полностью не отсидели.

— Почему молчала азербайджанская сторона?

— Азербайджанская сторона не молчала. Они активно просили выдать Оганесяна и других. В то время после долгого перерыва пошёл процесс установления более тесных отношений между Россией и Азербайджаном. Но террористов не выдали. Даже для временной доставки туда на допросы — и то не выдали. Боялись, что их обратно не вернут.

— Вас похвалили за работу?

— Наоборот. Наша деятельность многим не понравилась. Кроме того, что дело передали Главной военной прокуратуре, взялись и за нас. Начальника УСБ ФСК Валерия Варламова сняли и на эту должность пришёл Николай Патрушев из Контрольно-ревизионного управления Администрации Президента РФ. Ну, он сразу начал наводить порядок. Во-первых, на большинство сотрудников, в том числе и на меня, почему-то стали собирать все компрометирующие материалы, притом сфабрикованные.

На меня сфабриковали дело. Поводом было заявление одного бакинского армянина, Бориса Георгиевича Рахманова. Он взял фамилию жены (его жена азербайджанка) ещё когда жил в Баку, потому что опасался там жить под армянской фамилией. Он написал заявление, что я совместно с моим коллегой Соповым якобы прибыл к нему домой чуть ли не с оружием и вымогали у него две тысячи долларов. Не думаю, что Патрушев лично придумал это дело. Наверняка, кто-то из его подчиненных.

Такие же дела сфабриковали и на других сотрудников. Во всяком случае, 7-й отдел Управления собственной безопасности, который занимался вот этим делом — я служил в другом отделе, но был откомандирован на время реализации в тот отдел — вскоре разогнали. Молчанова — начальник 7-го отдела Управления — перевели на Камчатку. Ряд сотрудников были вообще уволены из органов, не знаю, по каким причинам. Специально это было, не специально — сейчас однозначно об этом сказать не могу, были подозрения, что кто-то сверху заинтересован в этом деле. Но доказательств конкретных я не имею.

Потом после дела Кровавого Абдуллы в декабре 95-го в отношении меня начали служебное разбирательство. Мне открыто сказали коллеги — по прямому указанию Николая Патрушева, начальника УСБ.

— После того, как было вынесено решение суда, признавшего Вашу правоту, Вы были восстановлены в должности?

— Я не ставил так вопрос, потому что понимал — Патрушев не даст мне спокойно работать. Я ставил вопрос отмены приказа. Ведь Патрушев на всю Россию разослал приказ, которым я был наказан — мне было объявлено служебное несоответствие. Приказ зачитывали всему личному составу ФСК, чтобы другим неповадно было. То есть если кто-то ещё без указания сверху где-то тормознёт чеченских боевиков либо еще какую-то вооруженную банду, то он будет точно так же наказан. Но приказ суд не потребовал отменить, хотя признал, что я необоснованно был наказан, что я действительно был прав, там действительно провалилась операция. Когда Путин был главой ФСБ, я и к нему обращался с просьбой отменить приказ. Я и Березовского просил — тогда они с Путиным были в хороших отношениях, ежедневно по несколько раз встречались. Но не помогло — Путин шёл тогда в большую политику, и не хотел портить себе имидж. Ему нужно было быть хорошим для всех.

— Почему Путин назначил Патрушева директором ФСБ?

— У них давние совместные дела по Питеру. Патрушев работал по линии экономической контрразведки в администрации Собчака, а Путин был помощником последнего и незаконно подписывал документы, разрешающие вывоз нефтепродуктов за пределы России. И, говорят, у Патрушева есть компромат по этому поводу на Путина. Но насколько это действительно так, я утверждать не могу.

Это лишь часть нашего с ним интервью, которое закончилось за полночь.

— Ты всё-таки с ним встречался? — не здороваясь, сразу спросил Игорь Сидорович, увидев меня в Останкино на следующий день.

«Ничего себе. Откуда же он узнал?»

— Да, сделаю это интервью для газеты одной.

— Дашь кассеты — я посмотреть хочу? Пожалуйста. Я верну. Честно…

22 октября, через четыре дня после того интервью, Михаила Трепашкина арестовали — в автомобиле адвоката нашли пистолет — и поместили в СИЗО. Трепашкин утверждал, что пистолет не его. На суд, где он обещал обнародовать доказательства причастности спецслужб к взрывам жилых домов в Москве в 1999 году бывший офицер ФСБ не попал.

Михаил Осокин, ведущий программы «Сегодня в 19:00», узнав, что у меня есть последнее интервью Трепашкина перед арестом, обрадовался эксклюзиву. Тоже попросил у меня кассеты.

Игорь Сидорович курил у себя в кабинете. Похохатывая и поглаживая свою секретаршу по колену, что-то весёлое говорил ей на ушко. Секретарша извивалась, краснела и тихо хихикала. Я им помешал.

— Кассеты? Ааа… Я пока не знаю где они… — ошарашил меня Игорь Сидорович. — А что, Глебыч (Михаил Осокин) хочет это дать в эфир?

— Игорь, что это значит!? — закипел я. — Что значит — пока не знаешь?

— Кассеты у руководства. Кажется. Да не парься этим делом! Этот твой Трепашкин больной человек. Юродивый. Ничего не понимает.

«Это ты меня так успокоил? Лучше бы ты сосал, чем говорил».

Source URL: http://ostankino2013.com/pravda-mihaila-trepashkina.html

«Да на.рать мне на ваш поезд». Лицо власти

Это был один из самых запутанных терактов в Москве. 6 февраля 2004 года в половине девятого утра во втором вагоне электропоезда на перегоне между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая» Замоскворецкой линии столичного метро произошёл взрыв мощностью около пяти килограммов в тротиловом эквиваленте. В туннеле сразу возник пожар. Это было утро пятницы, последний рабочий день недели. В метро в это время всегда много людей — «час пик». Поезд вёз из Подмосковья и спальных районов Москвы людей в центр столицы.

Странная интрига с жертвами взрыва началась сразу же. Очевидцы, спасатели, медики уже в первые часы утверждали — погибших больше сотни. А специалисты — что точное число погибших при взрыве не будет установлено никогда. Взрыв был в замкнутом пространстве, и многих пассажиров разорвало на мелкие фрагменты, а некоторые, находившиеся в эпицентре, «просто испарились».

От второго вагона состава осталось одно огромное кровавое месиво. В «час пик» на этой ветке в одном вагоне обычно помещается примерно 200–250 человек. Если так — то этот теракт становился самым крупным в Москве, даже в сравнении с взрывами жилых домов в сентябре 1999 года. Это не нужно было власти — почти через месяц, 14 марта 2004 года, в стране запланированы были президентские выборы.

Недоверие к проводимому властями расследованию усиливалось нежеланием тщательного и публичного расследования. Место теракта было расчищено подозрительно быстро. Уже к пяти часам вечера следственные действия на месте взрыва были завершены, движение поездов на Замоскворецкой ветке было восстановлено. Пострадавших держали в больницах под усиленной охраной, журналистов к ним не подпускали, якобы они категорически не хотели беседовать ни с кем, кроме родных и следователей ФСБ. Однако, многие коллеги из независимых СМИ, пользуясь неразберихой, пробирались к раненым. Никакого протеста с их стороны в сборе информации не встречали.

И вместо уважительного общения с обществом, подробного отчета о каждом шаге расследования, власть начала политическую возню. Главный кандидат Владимир Путин уже через несколько часов узнал и рассказал о том, кто организовал этот теракт: «Мы наверняка знаем, что за этим стоят Масхадов и его бандиты». Потом он сравнил теракты с призывами из-за рубежа вести переговоры с сепаратистами и все это назвал способом давления на него «в ходе внутриполитических дебатов в рамках выборов президента России». Одни политики предложили ввести в стране чрезвычайное положение и отложить президентские выборы, другие — снять всё руководство московской милиции и ФСБ, представители последних — для еще лучшей борьбы с терроризмом отменить мораторий на смертную казнь и дать дополнительные права спецслужбам.