Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

• Название: Мои останкинские сны и субъективные мысли
• Автор: Эльхан Мирзоев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Нет, конечно, об этом было в эфире НТВ — и про оцепление, и про затянутое чтение приговора, и про нагрянувшие в эту часть Москвы дорожные работы. Тогда ещё лёгкая критика допускалась. Но именно — лёгкая. Пародия. Light opposition.

25 мая. У здания суда вижу бывшую судью Мосгорсуда Ольгу Кудешкину.

Это женщина-воин.

Отторгнутая Системой.

Запомните её имя! Именно она тот самый человек, который «дискредитировала авторитет правосудия»; «нанесла значительный ущерб престижу профессии судьи»; способствовала «подрыву общественного доверия к судебной системе в России как к независимому и беспристрастному институту; таким образом, теперь многие граждане ошибочно склонны думать, что все судьи в нашей стране беспринципны, необъективны и коррумпированы, что, осуществляя свои полномочия, они преследуют только корыстные интересы или движимы другими собственническими побуждениями» . Да и вообще она «обесчестила судей и судебную систему России».

Нет, это не шутка. Это формулировки из решения Квалификационной коллегии судей Москвы (ККС) от 19 мая 2004 года, которая досрочно лишила Кудешкину судейских полномочий и 1-го квалификационного класса судьи.

Судебная система показательно отомстила Кудешкиной за её принципиальность. За то, что она публично рассказала о «воспрепятствовании осуществлению правосудия» — давлении на суд во время рассмотрения ею дела бывшего старшего следователя по особо важным делам следственного комитета при МВД Павла Зайцева[64] со стороны председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой; которая, даже не скрывая, что выполняет указание (!) первого заместителя Генерального прокурора Юрия Бирюкова, требовала у опального судьи вынести правильное решение — обвинительный приговор Зайцеву.

Система проиграла Ольге Кудешкиной, но так и не приняла своё поражение.[65] Тогда пришлось бы признать, что все публичные (в её открытом письме на имя президента России, опубликованном в марте 2005 года) обвинения в адрес Кремля и, конкретно, Владимира Путина — во внедрении в стране управляемого, прикремлёвского суда, показного правосудия, фикции; в изгнании из судебной системы неугодных, независимых и квалифицированных судей; в лицемерии самого «гаранта основных прав и свобод граждан», который говорит одно (о необходимости независимости суда, о диктатуре и верховенстве закона), а делает другое (назначает председателя Мосгорсуда в обход закона), который призывает к борьбе с коррупцией, а борцов с коррупцией (того же Павла Зайцева) осуждает контролируемый президентской администрацией суд — являются правдой…

Перед зданием Мещанского суда с Кудешкиной беседуют коллеги. Не так много — человек пять. И только газетчики. Многие телевизионщики её даже в лицо не знают. Тот же Шохин вызывает у журналистов больше профессионального интереса. Его проинтервьюировать все хотят. Сделали бы это с удовольствием.

Подхожу. Прислушиваюсь. По словам бывшего судьи Мосгорсуда, она пришла, чтобы посмотреть на сам процесс, а также «заглянуть в глаза» Шохину. Да, комично, в это трудно поверить — но Дмитрий Эдуардович был гособвинителем в рассматриваемом Кудешкиной деле следователя Павла Зайцева: во время слушаний вёл себя грубо, высокомерно, оскорблял участников (например, женщин-народных заседателей обзывал «старыми тётками»), да так, что даже потерпевшие возмущались его поведением.

Расспрашиваю Кудешкину — почему чтение приговора так затягивают? зачем нужен был этот цирк с оцеплением? почему выделили маленький зал для процесса? почему создают проблемы в работе журналистам? почему для граждан суд фактически закрытый? почему Шохин? почему Колесникова? почему? почему? почему?

Интересно её профессиональное мнение, основанное на опыте. Думаю, не только мне — планирую записать с нею тут же у суда интервью.

У бывшего судьи Мосгорсуда чёткая позиция. На все заданные ей вопросы:

— Чтение приговора затягивают, — рассказывает Ольга Борисовна, — чтобы как приходящие на процесс, присутствующие тут, так и вся российская аудитория устали. Чтобы люди привыкли, чтобы им надоела эта новость. Сдались и смирились. Всё затянулось к лету — тут и жара, а впереди отпуска, планы на отдых и т. д. Оттянув время по максимуму, измотав людей, поставят перед фактом.

— Какой-то шанс, что приговор будет справедливым, есть?

— Я бы хотела в это верить. Но всё, что тут происходит, унижающие человеческое достоинство посещающих процесс т. н. меры безопасности, неуважение ко всем участникам процесса, как и сам ход рассмотрения дела, не позволяют мне бесполезно надеяться. Тут и Шохин, и поведение Колесниковой. Будет нужное для администрации президента решение. И к сожалению, думаю, наше общество всё это проглотит смиренно. Большая часть — точно…

И ещё: «Поверьте мне как бывшей судье. Это не суд! Это фарс!»

Отличная позиция. Прошу её подождать. Звоню нашим — в редакцию. Говорю, такой синхрон Кудешкиной планируется у меня…

На все выпуски позвонил…

Все отказались…

Даже бригада вечерних новостей — подумали-подумали и отказались. Да, вначале согласились. Да, даже обрадовались. Но буквально сразу же перезвонили и поменяли решение. Мол, не можем показать. Мол, Кудешкина в «чёрном списке»: «Это нам не надо. Эльхан, ты сам понимаешь…»

Ну, ладно. Возможно её мнение не интересно (?). Не выражает она серьёзную точку зрения, так сказать, «не отражает её позиция настроений в обществе».

Ладно. А кого показывать? Кого снимать можно? Для этой вашей light opposition?

Ладно, кто нужен-то?

Звонит Алексей Кузьмин, тогда один из шеф-редакторов вечернего выпуска. Наблюдающий. Смотрящий. Один из цензоров.

— Сейчас к зданию суда придёт Алексей Александров. Знаешь такого?

Я его знаю. Алексей Иванович Александров, бывший депутат Госдумы, зампред Комиссии по борьбе с коррупцией. Теперь[66] член Совета Федерации от Заксобрания Калужской области — зампред Комитета по обороне и безопасности.

По-особому гордится тем, что родился в Питере.

Кроме того, юрист. «Заслуженный юрист РФ». Бывший следователь милиции. Советский адвокат. Закончил юрфак ЛГУ и преподавал потом там.

Всем рассказывает, что он друг Путина. Гордится этим. Не стыдно ему.

В Системе.

Ну, да. Человек считает себя большим учёным. С внешностью и телосложением провинциального чиновника. Но с упитанным лицом работника Генпрокуратуры. Некорректно. Но такое у меня мнение. Впечатление. И опыт.

— Ну, нужно его записать. Очень! Сейчас придёт к зданию суда специально ради этого «синхрона».

— Да что он скажет интересного, Лёша. Я его несколько раз писал. Серость.

— Понимаешь, Эльхан, нужно. Ну, вот так вот… — тяжело вздыхает Кузьмин. — Указание такое нам всем. Вот так вот. Ты сам понимаешь…

Ну, ладно, чёрт с ним. Запишем. Послушаем человека. Может, путное что-нибудь скажет этот доктор юрнаук. Государственный и политический деятель. Гордящийся почётным значком ФСБ России. Правда, не признающимся, за что его получил.

Прибыл. Со своим пресс-секретарём. Опоздал всего на пять минут. А на лице трагедия. Какой же это друг Путина?!.. Опоздал не из-за оцепления. Я видел — его и помощницу не обыскивали. Александров везде показывал удостоверение. Держа его двумя руками — вцепившись в него, словно боялся, что отнимут эту драгоценность. Одновременно заботливо прикрывая документ своим массивным телом от окружающих. Друг Путина.

Выдаёт. Домашнее задание. Будто читает по конспекту:

— Никаких оснований подозревать кого бы то ни было в том, что там надуманы доказательства обвинения и что Ходорковский и другие не совершили те хищения, в которых они обвиняются в форме мошенничества, нет!

Это говорит бывший советский адвокат. Спрашиваю, какой будет приговор.

— Есть все основания полагать, что приговор будет обвинительным.

— А точнее? Ну, Вы же, наверняка, знакомы с делом?

— Суд учитывает всегда и тяжесть совершённого, и раскаяние. То есть, все это вместе позволяет рассчитывать на более или менее справедливый приговор.

Пытаюсь его расспросить по конкретике разбирательства. А тот теряется. Не знает. Общими фразами отбивается. А зачем знакомиться с делом? Он, кстати, даже после «синхрона» не задержался у суда. Ну, хотя бы, чтобы проникнуться воздухом Мещанского суда. Подышать местной атмосферой. Потрогать эти настроения. Разные. Противоположные. Но резкие. Живые.

Возможно. Возможно, он просто учёный-теоретик. Да… Вероятно, тривиальный последователь «чистой теории права». Да…

— А Ходорковский и Лебедев вообще виноваты? — вдруг решил я помучить политического деятеля.

Смотрит на меня с удивлением. Читаю в глазах: «Ты что себе позволяешь? Перед камерой-то, а? Мне сказали, я приехал…» Но сник. Сдулся. Почуял ироничность ситуации, комичность положения, в которое он попал — вокруг атмосфера дышит антисистемным недоверием. Лёгким, но возмущением. Специально я такое место перед судом неуютное для него выбрал — место, где записывали с ним интервью.