А Попов - Оставалось семь дней

• Название: Оставалось семь дней
• Автор: А Попов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: О войне
• Год: 1965

События, о которых рассказывается в повести, не вымышлены. В начале Великой Отечественной войны в двенадцати километрах от Минска, в поселке Семково, гитлеровцы создали специальный детский лагерь, куда согнали 300 ребят. Фашисты использовали их в качестве рабочей силы, брали у них кровь и проводили над ними различные медицинские эксперименты.

В конце 1943 года, опасаясь раскрытия своих злодеяний, эсэсовцы решили ликвидировать Семковский лагерь и уничтожить находящихся в нем детей.

Узнав об этом, местные партизаны провели в феврале 1944 года смелую операцию и спасли ребят.

---

— Есть хочу, мать! — громогласно объявил он. — По-настоящему! Давай обед! А это кто? — уставился он на гостя.

— Из лесковского лагеря он, — отвечал Герасим Григорьевич, ласково глядя на Володю.

— Сбежал, значит! По-настоящему? Вот молодец! — Жорка сильно хлопнул Володю по плечу. — Ты его покормила, мать?

— Покормила, Жорочка…

— Еще дай!.. Я вижу, он еще хочет.

— Так ему нельзя много. Отец говорит — вредно…

— А ты меду ему дай… Меду можно… Правда, можно, отец?

— Меду, пожалуй, можно, — согласился Герасим Григорьевич.

Хозяйка вышла в сени и вернулась с полным стаканом меда. Стакан она поставила перед Володей, а сыну налила миску борща.

— Ты ешь, ешь! — Парень подмигнул мальчику. — Тебя зовут-то как?

— Володя…

— А меня Жора… Ешь мед, Володя! По-настоящему!

И, будто показывая, как это нужно есть по-настоящему, Жора накинулся на борщ и опустошил миску раньше, нежели Володя успел проглотить вторую ложку меда.

— Молока! — потребовал он у матери. — И ему тоже!

— Молоко холодное, Жорочка, а он и так замерз… Вечером подою, дам ему парного…

— Ладно!

Жора схватил крынку с молоком, поднес ее к губам и осушил, ни разу не переводя дыхания.

— Уф! — удовлетворенно вздохнул он.

Герасим Григорьевич спокойно наблюдал за ним.

— Наелся? — спросил он.

— Наелся!

— Тогда слушай меня. Надевай лыжи и ступай до Алеся Антоновича. Понял?

— А что сказать-то ему?..

— Скажешь, что у нас мальчик из лесковского лагеря… И он, значит, говорит, что эсэсовцы задумали перебить всех ребят.

— Неужто всех? — Жора удивленно взглянул на Володю.

— Ты его не пытай… Вишь, его совсем разморило… Ты меня слушай!.. Передай все это Алесю Антоновичу и попроси его прийти…

— Ладно, отец, сейчас пойду…

— Сначала принеси воды, — вмешалась хозяйка. — Пока печка горячая, надо воду подогреть и вымыть мальчишку.

— Устал он очень, — попробовал возразить Герасим Григорьевич.

— Потерпит немного, не грязным же ему ложиться.

Володя и в самом деле безумно устал. Привалившись к стене и закрыв глаза, он уже не слышал, как ушел Жора, пожелав ему отдохнуть и выспаться, как рылась по сундукам хозяйка, разыскивая старые Жорины вещи, из которых тот давно вырос, как спрашивал его о чем-то Герасим Григорьевич. Потом ему пришлось на несколько минут проснуться, чтобы залезть в корыто, где его беспощадно скребли и терли. А еще через полчаса, чистый и переодетый, он лежал на теплой печи и пытался сообразить, кто такой Алесь Антонович и чем он может помочь ребятам. С этой мыслью он заснул.

Глава VI БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ

Спал Володя крепко, но, по выработавшейся за два года привычке, проснулся как раз в то время, когда в лагере обычно происходила утренняя проверка. Еще не открывая глаз, он услышал где-то рядом оживленные голоса.

— Надо его разбудить, — настаивал чей-то могучий бас. — Жаль мальчонку, но что поделаешь… Время не терпит.

— Это верно! Разбудите, пожалуйста, мальчика, Герасим Григорьевич, — мягким баритоном поддержал его второй собеседник.

— Ну, коли надо, так надо, — согласился объездчик, которого Володя сразу признал по голосу. — Подыми его, Жорка, да, смотри, поаккуратнее… Не испугай!..

Сообразив, что это его собираются будить, мальчик открыл глаза и поднял голову. Почти в тот же момент перед ним появилось улыбающееся лицо Жоры.

— Да он не спит! — радостно воскликнул парень. — Проснулся по-настоящему!.. Слезай, Володька! Тут с тобой поговорить хотят…

И, взяв мальчика под мышки, он осторожно спустил его на пол.

Помимо самого Герасима Григорьевича и его жены, в комнате были еще два человека. Первый с бритой головой и лицом и ясными бледно-голубыми глазами. Второй был огромного роста, широкоплечий, с пышной шевелюрой и густой окладистой бородой. По внешнему виду и по одежде он казался типичным сельским жителем.

— А вот он, герой! — загремел бородач, делая шаг навстречу мальчику. — Покажись-ка, покажись, каков ты из себя!

— Это Алесь Антонович, — сказал Володе Герасим Григорьевич. — А вот это Михаил Германович. Расскажи-ка им то, о чем ты вчерась говорил мне. Про то, значит, как эсэсовцы решили вас всех убить…

— Не торопите его, Герасим Григорьевич, — слегка улыбаясь, остановил его Михаил Германович. — Садись к столу, Володя! Вот так! А теперь скажи, когда приезжали в лагерь эсэсовцы?

Мальчик на секунду задумался.

— Позавчера, — сказал он.

— И сколько их было?

— Два офицера, Беренмейер и еще один… В серой шинели.

— Так. И что же они делали?

— Собрали нас всех на проверку и долго держали…

— Припомни еще что-нибудь. Постарайся!

— Потом они ходили зачем-то за дом. Туда, где овраг… Алесь Антонович промычал что-то неразборчивое и, придвинув себе табурет, сел между Володей и его собеседником.

— Значит, они ходили к оврагу?

— Да!

— Хорошо! А теперь объясни: почему ты решил подслушать разговор полицаев?

— Потому… Потому… что, — замялся Володя, — потому что Беренмейер улыбался.

— Это очень интересно! — Михаил Германович внимательно посмотрел на мальчика. — Он, что же, очень редко улыбается?

— Он улыбается только тогда, когда нам плохо… Вот когда эсэсовцы убивали деда Матвея и когда увозили Артемия Васильевича и Ольгу Ивановну.

— Тогда он улыбался?

— Да…

— Ты молодец, Володя! У тебя редкая наблюдательность!

Володя не совсем понял эту похвалу, но ему было приятно, что его назвали молодцом, и он продолжал рассказывать, уже не дожидаясь дальнейших расспросов:

— Ну, я и подумал: может, полицаи знают, зачем приезжали эсэсовцы. И стал подслушивать под окном…

— Герасим Григорьевич уже говорил нам о том, что тебе удалось услышать. Повтори нам это еще раз. И как можно подробнее.

Володя смог довольно точно восстановить почти весь разговор полицаев.

Его слушали с напряженным вниманием.

— Сволочи проклятые! Нет, что за сволочи! — зарычал вдруг Алесь Антонович, изо всех сил грохнув тяжелым кулаком по столу. Потом он вскочил и зашагал по комнате, снова и снова повторяя: — Нет, что за сволочи!

Михаил Германович, напротив, сохранял полнейшее спокойствие, и его голубые глаза смотрели все так же ясно.

— Теперь я не сомневаюсь, — сказал он, — что германские власти действительно решили уничтожить всех детей. Нам остается только уточнить дату. Ты не помнишь, Володя? Полицаи не говорили, когда это должно произойти?

— Нет, они сказали только, что завтра им придется переселяться…

— Потому что в левом флигеле не хватит места на пятнадцать человек?

— Да.

— Рассказывай дальше, все, вплоть до твоего бегства из лагеря.

Мальчик исполнил его просьбу, не забыв упомянуть и про свою встречу с человеком в серой форме.

— То, что он дал тебе хлеб, не удивительно. Не все немцы фашисты. Но как же нам все-таки уточнить дату? Эсэсовцы при вас ничего не говорили? Хотя ты, наверное, не знаешь по-немецки?

Володя отрицательно покачал головой.

— Но, может быть, ты все же назовешь отдельные слова?

— Они говорили про какой-то гребень, — неуверенно стал припоминать мальчик.

— Про шанценгрэбер?

— Да, да!

— Вспоминай, вспоминай! Это очень важно.

И вдруг Володю словно осенило.

— Они два или три раза сказали: «Нах айнер вохэ…»

— Они сказали: «Нах айнер вохэ комт шанценгрэбер»?

— Я не помню точно… Я помню только «нах айнер вохэ», — честно признался мальчик.

— Это было бы очень хорошо! Очень хорошо! Если бы все случилось действительно «нах айнер вохэ»!..

— Что же это значит: нах айнер вохэ? — спросил Алесь Антонович.

— Это значит через неделю. А поскольку говорили они два дня назад, то остается еще пять дней…

— А вдруг они говорили о чем-нибудь другом?

— Не думаю. Если бы они предполагали совершить свое преступление раньше, они бы не стали вызывать солдат и усиливать охрану лагеря.

— А откуда вы знаете, что они вызвали солдат?

— Но ведь это ясно. Вспомни человека в серой шинели. Он прибыл, чтобы подготовить квартиру для своих людей.

— А может быть, для особой команды?

— Особая команда не состоит из одиннадцати человек. Нет, это просто солдаты из соседней части.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Алесь Антонович. — Значит, в нашем распоряжении пять дней.

— Не больше четырех, Алесь Антонович… Мы должны опередить эсэсовцев.

— Не пойму, — неожиданно вмешался в разговор Герасим Григорьевич. — Зачем это фашистам понадобилось убивать детей? Ведь они их и так не кормят.

— Времени у них в обрез, — пояснил Алесь Антонович, — близок час прихода нашей армии…