Анна Смолякова - Замок из песка

• Название: Замок из песка
• Автор: Анна Смолякова
• Издательство: ЭКСМО-пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001581-X

Красота, талант, трудолюбие — всем этим обладает юная балерина Настя Суслова. Вот-вот осуществится ее мечта — она будет танцевать с самим Алексеем Иволгиным, уже давно покорившим ее сердце. Но репетиции неожиданно прерваны, рухнули надежды на счастье — Алексей уезжает в Москву. Бросив все, Настя отправляется в столицу на поиски любимого и находит его, увы, только для того, чтобы убедиться, что Иволгин недостоин ее чувства. В самые трудные минуты жизни Настя встречает Антона — мужчину, с которым наконец находит настоящую любовь и счастье…

---

— Хорошо, что мы все-таки поговорили начистоту. — Мои губы без особого напряжения сложились в очаровательную улыбку. — Извините за нелепые подозрения. И давайте все-таки поедем в ваш ресторан.

— Ну, допустим, он не мой, Анастасия Игоревна. У меня немного другой бизнес, — усмехнулся лысый и завел машину.

Как ни странно, ресторан находился в том самом спальном районе, мимо которого мы когда-то проезжали на «БМВ». Маленький подвальчик с дверями, стилизованными под старину, прятался под козырьком, крытым красной черепицей. Я бы, наверное, и не заметила его, проходя в десяти метрах. Но тем не менее на стоянке парковались сплошь престижные иномарки, а пиратский костюм швейцара навевал мысль о том, что у заведения есть свой стиль. Впрочем, что понимала в стилях я — за всю свою жизнь сходившая в ресторан два раза!

Официанты тоже были в треуголках и пиратских костюмах. Белоснежные манжеты шелестели пеной кружев, камзолы поблескивали парчой и золотом. Мы с Вадимом Анатольевичем являли собой странную пару. Он — довольно пожилой, одетый с иголочки, с бриллиантовой заколкой на галстуке, и я — молодая, тощая, в черных джинсах, держащихся на широком ремне, и длинной кофте с большими карманами. Но, видимо, к таким или почти таким парам здесь привыкли. Никто не смотрел на нас косо.

— Даже обидно! — весело шепнул он мне на ухо, когда, пройдя общий зал, мы направились к отдельным кабинкам. — Вот ведь до чего, сволочи, вышколены — бровью не поведут! А я так надеялся вызвать восторг и зависть: пусть, мол, смотрят, с какой молоденькой красавицей пришел старый хрыч!.. Вы не обижаетесь, Анастасия Игоревна, нет?

Я не обижалась, потому что понимала: он просто шутит. И даже тихонько улыбалась, глядя на широкую, равнодушную спину официанта, туго обтянутую камзолом.

В кабинете оказалось довольно уютно. Здесь стоял стол и два стула. На столе свечи, серебряные приборы и тарелки, накрытые свернутыми крахмальными салфетками. Стены были задрапированы редкой красоты гобеленом. Вадим Анатольевич заказал, не обращая внимания на мои протесты, ягненка с розмарином, салат по-гречески и французское вино 1911 года.

— Надо кушать! — спокойно и весело сказал он. — Надо кушать хоть иногда. Сегодня вы столько калорий на сцене потеряли, что маленькое ребрышко ягненка не повредит… Да и потом, положа руку на сердце, не такие уж у вас в труппе строгие требования, правда?

— Вы заметили, да? — Я неуверенно взяла вилку и снова отложила ее на край стола. — Заметили, что это сплошная профанация?

Вадим Анатольевич только печально улыбнулся и прикрыл глаза в знак согласия. Мы помолчали. А потом он сказал:

— Я не мог не заметить, потому что и в Большом частенько бываю, и Таранду с Плисецкой видел, и в Мариинку наведывался. Но, должен сказать, вы в этой труппе смотритесь белой вороной. Не того вы полета птица. Говорю вам совершенно серьезно.

Я не знала, как реагировать на подобный комплимент, и поэтому спросила:

— А те «тени прошлого», из-за которых вы меня сюда пригласили, они тоже связаны с балетом?

— В общем-то, нет. Просто когда-то, много лет назад, я был влюблен в одну девочку. Такую же хрупкую, стройненькую, большеглазую. Она была из очень хорошей семьи, а я — нет. Да и что я ей мог тогда предложить… Теперь вот сижу с вами, Анастасия Игоревна, и чувство такое, будто кино смотрю. Что было бы с нами, если бы тогда… Хотя, я уже говорил, все это неинтересно.

Меня и в самом деле мало интересовали чужие слезные истории. Но лысого дядечку почему-то стало жалко.

— Не зовите меня Анастасия Игоревна, — попросила я, в конце концов решив проявить добрую волю. — Это я просто так ляпнула, испугалась вас очень.

— Ладно. Буду звать Настей, — легко согласился он, подливая в мой бокал вина. — Хотя жаль. К Анастасии Игоревне я как-то уже привык.

После третьего бокала у меня приятно закружилась голова, и в этой кружащейся голове созрело твердое решение: «Больше не пить!» Вадим Анатольевич тоже повеселел и как-то раскрепостился. Теперь он рассказывал анекдоты, балансирующие на грани приличного. Но после каждой двусмысленной фразы ужасно извинялся и прикрывал рот рукой. А потом он уронил на пол вилку. Официанта поблизости не оказалось, и он, кряхтя, полез под стол сам. Я опустила глаза вниз. Вилка лежала у самых моих ног, зубчиками касаясь кроссовки.

— Вадим Анатольевич, не надо, я достану.

— Да? — Он, выпрямившись, поправил галстук. — Ну достань, если тебе не трудно.

Я отъехала вместе со стулом, присела на корточки. И тут увидела перед собой широко разваленные мужские ноги. Вадим Анатольевич даже сполз на стуле: его колено почти касалось моего лба. А волосатая рука торопливо расстегивала ширинку, под которой омерзительно дыбились белые плавки!

От неожиданности я дернулась и стукнулась затылком о столешницу. И тут же сверху донеслось повелительное:

— Целуй!

— Чего?! — растерянно переспросила я, все еще сидя под столом и с ужасом наблюдая за дрожащими пальцами, оттягивающими резинку.

— Целуй, говорю, шлюха! Не бойся, не войдет никто.

В глазах у меня потемнело от ярости и обиды. Сердце часто заколотилось. Отшвырнув рукой стул, я наконец вылезла, выпрямилась и холодно спросила:

— Что вы себе позволяете, хам?!

— Заканчивай! — Он мрачно усмехнулся и указал пальцем под стол: — Давай обратно! Долго мне еще ждать?.. Хватит разыгрывать из себя наследную принцессу. Хотя вам, шлюшкам, за то и платят такие бабки, чтоб не сразу ноги задирали, а полвечера Плисецкую из себя строили… Давай-давай, полвечера кончились!

Я спокойно взяла со стола недопитый бокал и плеснула вино прямо в отвратительную красную рожу с «никакими» глазами и «никаким» носом. А потом еще и крикнула «да!» деликатно постучавшему официанту. Парень в зеленой треуголке с длинными темными волосами, забранными в хвост, вошел. И вместе со мной растерянно наблюдал, как капли красного вина растекаются по лысине и впитываются в крахмальный воротничок белой рубахи…

Взашей меня не выперли. Но, естественно, и с почестями тоже не проводили. Было что-то около четырех утра. И я осталась на пустынной улице в довольно тонкой серой кофте, с десятью тысячами в кармане. На такси явно не хватало. Пришлось идти пешком. Мимо закрытых магазинов и парикмахерских, мимо затуманенных сквериков с бетонными оградками, мимо домов со спящими окнами квартир. Кроссовки мягко поскрипывали. А я думала о том, что свой первый солидный гонорар за премьеру получить так и не успею. Из театра придется уволиться. Опять начнется эпопея с беляшами и трубочками. Но, наверное, это и к лучшему. Всех денег все равно не заработаешь, а унижения на рынке в сто раз меньше. Жаль только, что форму придется поддерживать не в нормальном балетном классе, а на кухне у подоконника…

За три часа мои усталые ноги добрели до «Черкизовской». В половине шестого открылось метро, но спускаться под землю не хотелось. Тем более спешить я раздумала. Жанна Викторовна вставала в семь, и жалко было будить ее раньше времени.

Дворник, метущий асфальт рядом с рынком, сказал мне, что сейчас еще только половина седьмого. И я пошла наматывать круги между пятиэтажками и детскими площадками. Неподвижно сидеть на лавочке было слишком холодно. Так и добрела в конце концов до того самого Дома культуры, не работающего уже полгода.

Как ни странно, в двух окошках на первом этаже горел свет. Я поднялась по ступенькам и постучала. На стук долго никто не выходил, но в конце концов появилась сторожиха, худая и заспанная.

— Чего тебе? — равнодушно спросила она, запахивая на груди вязаную кофту.

— Погреться, — я невольно скопировала ее жест.

Сторожиха заметила это и рассмеялась:

— А чего шляешься-то по утрам? Не спится?

— С ночной смены. А ключ от квартиры забыла.

— Ну, проходи. Посидим, чайку попьем.

В каморке у сторожихи в самом деле оказалось очень тепло и по-своему уютно. Все стены были оклеены фотографиями артистов, календарями с изображением умильных собачек и кошечек и даже афишками кукольного театра. От заварного чайника вкусно пахло смородиновым листом.

— А что вы здесь сторожите-то? — спросила я, отхлебывая ароматный золотистый чай.

— Стены! — Она усмехнулась. — До осени у нас тут спячка.

— А осенью что?

— Осенью, глядишь, какие-нибудь кружки начнутся. Вроде художники обещали первый этаж арендовать. Как танцоры-то съехали, так столько места сразу освободилось: классы эти огромные с окнами в полстены, сцена опять же…

— Какие танцоры? — спросила я, холодея от нехорошего предчувствия.

Сторожиха поднялась и, поддерживая на груди кофту, потянулась к противоположной стене. Там, между портретами Тихонова и Ланового, висела афишка балетного спектакля. Маленькая и не особенно яркая, с подписью на английском: «Gavrilin. Anjuta. Balett.», она почти не привлекала внимания.