Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

• Название: Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

В смертельной схватке схлестнулись два народа. Побежденные и победители, порабощенные и поработители, захватчики нынешние и захватчики вчерашние. Даже у вождей нет выбора - никто не властен убежать от судьбы, остановить древнюю вражду. Сметая границы государств, ломая судьбы и сжигая города, по миру Сэрхирга катится каток войны. Топливом для него служат старая ненависть и иномировые технологии. Кто прав, кто виноват - как разберешься, когда и те, и другие превзошли жестокостью зверей? Можно ли построить аналог СССР на средневековых технологиях? И выдержит ли испытание огнем и железом Любовь, зародившаяся на развалинах мира? Этого знать не дано никому. Потому что рушатся старые правила, а Ночь Мира сменяет Кровавый Рассвет. ВНИМАНИЕ! ПОД НАЗВАНИЕМ "ВЕТЕР, НЕСУЩИЙ СТРЕЛЫ" ЭТОТ РОМАН БЫЛ ОПУБЛИКОВАН ИЗДАТЕЛЬСТВОМ "YAM-PUBLISHING".

---

  Само оно поднималось без прежней легкости - уже больше недели заполнены изматывающими марш-бросками, тяжелыми боями, отступлением. Потери тоже впечатляли: с ранеными, оставленными на попечение деревенских, они достигли трехсот человек. Были и пленные, и дезертиры, и пропавшие без вести... Другое дело, алки потеряли гораздо больше, и в отличие от сколенцев им негде пополнить войско. А ведь каждая засада была риском: Амори быстро учился и не попадал дважды в одну ловушку. Пока Морреста выручали прочитанные книги, пусть малая, но часть военного опыта его мира. Мир, где отгремело две общечеловеческие бойни, по этой части далеко превосходил мир племенных дружин и крестьянских ополчений. Но Моррест знал: стоит раз ошибиться, промедлить с отходом или перекрыть не все нужные дороги - и все войско исчезнет с лица земли. Вряд ли после таких потерь алки будут брать пленных.

  Хорошо и спокойно было только Оле Мертвецу. Пока не кончилось спиртное, принца вообще ничего не интересовало. А Ирмина тревожилась, и тревога ее, уже понял Моррест, касалась только одного человека - его самого.

  - Береги себя, - шептали губы женщины, а руки затягивали очередной ремешок доспехов. Рабыня сира коннетабля не могла не знать, как это делается: за незнание тут же можно было получить плеткой. - И возвращайся с победой.

  И вновь Моррест с трудом подавлял желание ее поцеловать. Удивительно, он ведь чуть из-за нее не погиб, чуть не погибла Эвинна - но стоило бывшей рабыне снова попасться на его пути - и она почти заняла в душе былое место.

  - Амори сделает все, чтобы нас уничтожить, - честно предупредил он. - А что в столице, я не знаю. Может, Император отказался призвать Эвинну на помощь, а она сама не может ничего сделать. И тогда... тогда все окажется напрасным - Лакхни, Фарли, бои на дороге...

  - Ты не должен об этом думать, - произнесла Ирмина.

  - А о чем?

  - О победе. О Сколене. Об Эвинне. А обо мне не думай, я уж сама как-нибудь. А пока все равно нечего делать - давай я лучше тебе спою.

  - Может, не надо, а?

  - Вот изменять любимой - и правда не дело, - назидательно произнесла Ирмина. - Империю предавать - тоже. А песню петь - можно.

  На этот раз Ирмина не аккомпанировала себе, тем более не танцевала. Да и песня была такая, что это выглядело бы кощунством. Зато голос у девчонки оказался что надо. Сильный, чистый, уверенный.

  Во тьме и морозе Ночи Мира,
  Когда Смерть гуляла по нашей земле,
  Она пришла, чтоб из мрака вырвать
  Страну, где довелось родиться ей.

  Разгромлены лютым врагом мы были,
  Косила чума тех, кто больше ослаб,
  Когда она мерзлый мрак озарила,
  И нас за собою в бой повела.

  - Так ведь с Великой Ночи сколько лет уже прошло, - произнес Моррест. - А Эвинна четырнадцать года спустя родилась...

  - И все-то вы знаете, Моррест-катэ, - усмехнулась Ирмина, проверяя, прочны ли крепления кирасы. - Она кончилась в мире. А в людских сердцах ни капельки не посветлело... Не перебивайте, хорошо?

  - Молчу, молчу. Пой дальше.

  И мы пошли, так как знали, что это
  Нам послан был свыше единственный шанс.
  Нас всех повела эта девушка к Лету
  Победы над воинством алков вождя.

  Мы шли по обугленным боем руинам,
  Тех, кто не дошел, наскоро хороня,
  Чтоб тот, кто дойдет, стал свободным, счастливым,
  Во имя рассвета грядущего дня.

  Вела нас она - хоть доподлинно знала,
  Что ей до победы самой не дожить,
  Что тем, кто поднимется первым в атаку,
  Придется за родину жизнь положить.

  Народ свой, страну свою ей было жалко,
  И только себя ей нисколько не жаль,
  Она наперед знала: будет предатель,
  За алкское золото он ее сдаст.

  И будут и пытки, и голод, и холод,
  И горя придется хлебнуть ей до дна,
  И в огненном покинуть нас ореоле,
  И драться с врагом завещать до конца.

  Моррест потрясенно молчал. "Как такое может быть? Почему она поет так, будто знает, чем все кончится... Чем кончилось бы, если б не этот поход в Империю... Именно так все было описано в "Сказании" - но откуда об этом знать Ирмине? Ведь он, Моррест-Михаил, сделал все, чтобы этого не случилось. А слова падали, падали - тяжеле, неотвраимые, яростные... Горечь неслучившегося - пока неслучившегося? - поражения звенела в каждом из них, жажда мести и надежда. Надежда на то, что в этой реальности сбывается и так...

  "Эта реальность, та реальность, - подумалось Морресту. - Я что, схожу с ума?"

  Эвинна погибла. Но речь ее, голос,
  Нас снова ведут, как и было тогда,
  Поймут враги снова, что слишком уж скоро
  Они торжествуют победу всегда.

  Когда же войдем мы во вражью землю,
  Где приняла ты последний свой бой,
  Затихнем на время и склоним колени
  Не перед алками, а перед тобой.

  Когда это будет? А так ли уж важно?
  Ты нам указала путь правды давно,
  И каждый из сколенцев то знает, каждый,
  Что сбудется слово твое все равно.

  - Не пой больше никогда эту песню, ладно? - попросил Моррест. - Не буди лихо. Мы должны победить, и мы победим.

  - Этого-то я и боюсь, - неожиданно серьезно, с несвойственной юности печальной уверенностью, произнесла Ирмина. - Как бы не оказалась для нее победа хуже поражения. И как бы не увидели мы все, как победа превращается в дым.

  - Ты о чем?

  - О том, что даже тут, в войске помимо Морреста есть принц Оле, - раздраженно, будто устала объяснять непонятливому ребенку, произнесла Ирмина. - И он, не колеблясь, предаст всех за бутылку. Так это в сражающемся войске. А сколько таких в столице? А по провинциям? И ведь он не самый плохой, поверь мне. Повидала их, пока Оле не купил.

  - Так ты их в постели видела, а не в политике, - усмехнулся в отросшую за войну бородку Моррест. - Там-то все могут...

  - Не скажи, - озорно подмигнула Ирмина, снова превращаясь в ветреную красавицу. Моррест был доволен: уж лучше куртизанка, чем вельва. Особенно когда губки такие, что так и хочется поцеловать, а грудь магнитом притягивает мужские взгляды. - Такого могу порассказать... И про то, как Олодрефа возбуждать, и про то, что принц Оле любит, и про то, как Ардан, наместник Балгрский, матерится, когда кончает... Нет, господин Моррест, каков мужчина в постели, таков он и во всем остальном.

  - А про Императора что-нибудь знаешь? - отчего-то спросил он.

  - Не, с ним мне не приходилось, но подружа у меня была, рассказывала. От соломенного тюфяка женщине и то больше пользы - на тюфяке хоть отоспаться можно... Все, Моррест, соберись. Не хочу, чтобы тебя убили.

  - А уж я сам-то как этого не хочу, - проворчал Моррест, трогая коня пятками. Управляться со шпорами он не умел, оттого не любил и рыцарские сапоги. Да и зачем мучить, если жеребец итак слушается? - Ладно, Ир, до вечера.

  Про себя он давно называл ее "Иришкой". Благо, между Ирминой и Ириной разница - всего одна буква.

  Конь потрусил в сторону тракта, назад лениво тянулись вековые березы вперемешку с соснами и дубами. Петляя месте с тропой и огибая лесных исполинов, двинулись рыцари, за ними бесконечной рекой - пехота. Вроде бы и небольшое войско, а в последние дни, даже с учетом добровольцев из деревень, стало еще меньше - но на узких, кривых лесных тропах всю колонну не окинешь взглядом. А там, позади, остаются Ирмина и остальные. И точно знаешь, что поодиночке они пропадут, только вместе еще можно надеяться на победу - и на то, что хоть кто-то доживет до конца войны.

  А пропасть проще простого - все-таки против сколенского "батальона" с двумя командирами - формальным, пребывающим в запое в обозе, но способным все испортить, и настоящим - четыре алкских полка с лучшим полководцем Сэрхирга впридачу. А еще где-то есть алкский флот с десантом морской пехоты - да и союзники у Амори имеются. Но у тех союзников есть свои противники, для которых защита Империи лишь предлог пощипать давних врагов. А у них - свои противники... Если война затянется, начнется "цепная реакция" местного аналога Второй мировой.

  Шли недолго, час или чуть больше. На восемь-десять километров от дороги алки вряд ли отойдут - непросто на такое решиться, когда за каждым кустом может быть засада - а свои люди не устанут. Самое то для короткой, но яростной рубки, какая потребует всех сил без остатка - и стремительного отхода, возможно - бегом по лесу. Обоз в таком деле будет лишним. Таков купленный четырьмя днями дорожной войны опыт: первый раз защитников Империи спасла лишь алкская паника.