Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

• Название: Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

В смертельной схватке схлестнулись два народа. Побежденные и победители, порабощенные и поработители, захватчики нынешние и захватчики вчерашние. Даже у вождей нет выбора - никто не властен убежать от судьбы, остановить древнюю вражду. Сметая границы государств, ломая судьбы и сжигая города, по миру Сэрхирга катится каток войны. Топливом для него служат старая ненависть и иномировые технологии. Кто прав, кто виноват - как разберешься, когда и те, и другие превзошли жестокостью зверей? Можно ли построить аналог СССР на средневековых технологиях? И выдержит ли испытание огнем и железом Любовь, зародившаяся на развалинах мира? Этого знать не дано никому. Потому что рушатся старые правила, а Ночь Мира сменяет Кровавый Рассвет. ВНИМАНИЕ! ПОД НАЗВАНИЕМ "ВЕТЕР, НЕСУЩИЙ СТРЕЛЫ" ЭТОТ РОМАН БЫЛ ОПУБЛИКОВАН ИЗДАТЕЛЬСТВОМ "YAM-PUBLISHING".

---

  В седле принц сидел хуже мешка, да и само седло то и дело норовило съехать набок, наверное, конюх плохо затянул подпругу. Но само зрелище Оле Мертвеца в седле и с оружием впечатляло. "Скорее коннетабль протрезвеет..." - ходила по Империи поговорка. Ну вот он, трезв как стеклышко, еще командовать пытается.

  - Воины мои! - крикнул Оле Мертвец, подняв руку. - Пока я был болен и без сознания...

  Рыцари заухмылялись, едва сдерживая гомерический хохот. По пьяным воплям и звукам рвоты из шатра коннетабля они хорошо знали, что это была за болезнь. Благо, и сами частенько ею "болели" - правда, все же не всегда.

  - ...вас ввели в заблуждение, - как ни в чем не бывало, продолжал бледный с похмелья Оле. Разлученный с волшебной жидкостью, он и правда напоминал мертвеца. - Вместо того, - Оле запнулся, приложил палец ко лбу, пытаясь вспомнить, о чем шла речь; наконец, вспомнил: - Вместо того, чтобы исполнять приказ Императора и сражаться с мятежницей Эвинной, ваших товарищей повели на бой с Амори. А алки - наши союзники против восставшей черни и мятежницы Эвинны.

  Мысли путались, рвались, мешали друг другу в гудящей голове, казалось, они решили устроить собственную войнушку. Выплюнув изо рта усы и надувшись для пущей значительности, коннетабль продолжал:

  - Эта Эвинна провозгласила себя наместницей Верхнего Сколена в составе Империи. Но всем ведомо, что сам отец нашего владыки, Император Валигар, пожаловал Верхний Сколен своему вассалу, королю Амори. Наш Император Кард никогда не протянет руку к чужому, наоборот, он помогает алкам справиться с мятежной чернью. Он послал нас против Эвинны, но что делаем мы? Мы подготовили засаду на пути самого верного вассала короны, Амори, чье войско готовится защитить нас от Эвинны. Нужно немедленно остановить их и отвести на север, наперерез Эвинне! За мной! Предотвратим междоусобицу и нарушение приказа Императора!

  Повиновались ему без охоты - больше по душе им был прежний командир, смелый и удачливый комендант Лакхни. Но с принцем крови, коннетаблем, Харванидом, наконец - не спорят. Рыцари и посаженные на лошадей пехотинцы двинулись за остальным войском. О том, что оставляет лагерь без охраны, принц Оле и не подумал.

  Идти оказалось недалеко. Два часа спустя вдали показался Вассетский тракт, запруженный войсками. Алки шли, и было их так много, что Оле мысленно поблагодарил Императора за мудрость. Интересно, какой дурак решил, что с ними можно справиться?!

  - Мы успеваем, - обрадовано произнес Оле, пришпорив коня. И чуть не вывалился из седла. Пришлось натянуть поводья. - Вперед, к рыцарям! Надо их предупредить об обмане!

  - А кто предупредит пехотинцев? - на всякий случай спросил один из рыцарей, придерживая поводья. - Как они пройдут через алкское войско?

  - В зад к Ирлифу пехотинцев, послушались смутьянов и подстрекателей, пусть расхлебывают. Главное - спасти рыцарей, едрит.

  Горяча коня и не задумываясь, что может привлечь к холму внимание алков, Оле влетел в засаду рыцарей. Его приветствовали вполголоса и тоже удивленно.

  - Сколько тут рыцарей, воин? - спросил Оле у ближайшего рыцаря.

  - Шестьдесят рыцарей, Оле-катэ, - ответил за воина командир засады. - И еще пятьсот пятьдесят пехотинцев с той стороны дороги...

  Тишину прервали крики. Уже готовый разразиться гневной речью, коннетабль обернулся на шум. Посмотреть было на что: густо, будто рой огромных пчел, в небо взвилась туча стрел. На миг зависла над лесом - и стремительно понеслась к земле, как раз туда, где осталась колонна алков. И снова - падающие воины, крики, стоны, мат... Алки торопливо выстраивали стену щитов, но навстречу из заросшего лесом оврага выхлестывали все новые и новые сотни пехотинцев. Шли ровно, не разрывая строя, как никогда не мог их заставить ходить сам Оле.

  Принц, как завороженный, смотрел на разворачивающееся побоище, и вдруг осознал, что совсем необязательно уводить рыцарей прочь. Если собрать их в "свинью" и ударить в спину алкам, готовящимся отбивать атаку... Целый полк окажется меж двух огней и наверняка будет истреблен подчистую. Эти, со странными железными трубками, не помеха - вряд ли они смогут противостоять лучшим воинам Империи, да и что их трубки против мечей и копий? Рыцари Амори на том берегу, мост рухнул, быстро перебраться они не смогут. А с другой стороны - обоз, грабь - не хочу, и вражеской пехоте придется чесать лесом, теряя время и силы. Кто бы ни придумал все это, он знает толк в засадах.

  Значит, надо подыграть неизвестному умельцу. Потрепать алков, сколько получится, ограбить обоз, а потом уйти. Говорить всем, что парень действовал по его приказу, и весь замысел - его же, принца Оле. А приказ Императора? А что приказ? Нас ввели в заблуждение, сказав, что мятежники, подделав знамена Амори и переодевшись в трофейные доспехи, хотят проникнуть в столицу до Амори. Ну, не проверили, ошиблись... Бывает. Приносим свои извинения. Вот, можем выдать авантюриста, введшего нас в заблуждение. Заодно можно избавиться и от настоящего победителя, присвоив всю славу себе. Обозное имущество? Помилуйте, Амори-катэ, что с бою взято, то свято. В следующий раз будете лучше охранять войсковые колонны...

  Он уже собирался скомандовать атаку, когда над полем боя поплыл гром.

  Оле видел, как из трубок алкских бойцов вырвалось пламя, оглушительно громыхнула труба побольше, поставленная на колеса, она выпустила пышный фонтан огня - и в сколенском строю повалились люди. Повалились не так, как только что алки от стрел: сразу десятками. Невидимая смерть одним махом пробила в строю здоровенные бреши, и стало ясно: именно эти трубки и есть главное оружие Амори. И для этих трубок рыцарские доспехи ничем не прочнее платья Ирмины.

  - Уходим! - крикнул Оле. - Немедленно! В лагерь!

  - Сир коннетабль, у нас приказ, да и пехоте надо помочь! - пробасил командир рыцарей. - А то все войско поляжет...

  - Приказываю тут я, - рявкнул Оле. - А чернь, послушавшая мятежника и подстрекателя, пусть сама выкручивается! Галопом назад! Это приказ!

  Повиноваться запойному коннетаблю все хотели не больше, чем ублажать его на столе - Ирмина. Но, как и она сама, императорские воины были не вольны в своей судьбе. Кто сравнил бы рыцаря с рабыней - немедленно остался бы без ушей, а то и без головы, но в главном и она, и они не осмелились перечить Оле. Осторожно снявшись с позиций, рыцари понуро потянулись в лагерь. В спины им похоронным звоном звучал ширящийся лязг сражения.

  Пока другие стреляли, Михалыч наскоро менял обойму. Сердце пело, здесь, в чистом поле, винтовки показали, наконец, все, на что способны. Еще эффектнее расстрел смотрелся бы на расстоянии, но пиратские копии клоны трехлинейки все равно заткнули за пояс луки и уж тем более все, чем богат сей бедный на технику мир. А когда Михалыч расщедрился и распорядился ахнуть по крошечному каре картечью, мало не показалось никому. Хорошо иметь оружие двадцатого века, когда у твоих соперников оружие десятого.

  - Зарядить второе орудие! - распорядился "мастер Михалис". - Штыки примкнуть! За-алпом - пли!

  Последняя команда оказалась ктсати: после первого же залпа мятежники оценили мощь нового оружия. По половина сколенцев продолжала наседать на алков - зато человек двести пятьдесят, а то и триста повернули в сторону "мушкетеров". Сквозь пороховую гарь, прямо по трупам своих и чужих, на небольшой отряд катился целый вал искаженных яростью лиц.

  Стрелки успели-таки выпустить последний залп практически в упор. Во всей передовой шеренге уцелело лишь несколько щитоносцев - зато остальные добежали и пустили в ход копья, мечи, секиры с кистенями и самое страшное, что довелось увидеть на этой войне Михалычу - пересаженные на копейные древки цепы. Что пешим, что конным от разящих ударов спасения не было.

  - Вали его, Аргард!...

  - А-а-а!!!

  - На, на, на!!!

  - Су-ука-ааа!

  Казалось, винтовочный залп в упор просто выкосил сколенцев. Оказалось, нет. Любовно выпестованных "мушкетеров" накрыл ковер рукопашной, и как-то сразу Михалыч оказался лицом к лицу с озверевшим сколенцем.

  Уклониться от удара, провернувшись на пятке, треснуть прикладом в печенку, откуда сколенец совсем не ждет удара. Есть, аж согнулся. А теперь штыком между лопаток, чтобы граненое жало пробило кольчугу и достало сердце. Есть! Отклонить стволом в сторону бьющее в живот копье, рывок навстречу, и снова штыком - уже в шею. Сами собой вспоминались преподанные советским сержантом в армейской юности уроки...

  Пользуясь тем, что его на миг оттеснили назад свои, сменить окровавленными пальцами обойму... И тут же выпустить первую пулю в живот какому-то здоровяку с секирой, завалившему уже троих его людей... Еще раз... Кто у них командует-то?!

  Командира Михалыч приметил почти сразу. Среднего роста, но жилистый и энергичный, дочерна загорелый парень лет тридцати, с мечом в одной руке и точно такой же винтовкой в другой. Кого-то этот парень завалил... Ничего, сейчас поквитаемся! Настоящей армейской выучки за ним не чувствовалось, но пока хватало и этого. Главное, он уверенно стрелял из этой "магической трубки", и от каждого выстрела в упор падал его человек.