Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

• Название: Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

В смертельной схватке схлестнулись два народа. Побежденные и победители, порабощенные и поработители, захватчики нынешние и захватчики вчерашние. Даже у вождей нет выбора - никто не властен убежать от судьбы, остановить древнюю вражду. Сметая границы государств, ломая судьбы и сжигая города, по миру Сэрхирга катится каток войны. Топливом для него служат старая ненависть и иномировые технологии. Кто прав, кто виноват - как разберешься, когда и те, и другие превзошли жестокостью зверей? Можно ли построить аналог СССР на средневековых технологиях? И выдержит ли испытание огнем и железом Любовь, зародившаяся на развалинах мира? Этого знать не дано никому. Потому что рушатся старые правила, а Ночь Мира сменяет Кровавый Рассвет. ВНИМАНИЕ! ПОД НАЗВАНИЕМ "ВЕТЕР, НЕСУЩИЙ СТРЕЛЫ" ЭТОТ РОМАН БЫЛ ОПУБЛИКОВАН ИЗДАТЕЛЬСТВОМ "YAM-PUBLISHING".

---

  Но, с другой стороны - а кто звал алков на эту сторону реки Вараг? Так что все верно. Алкам - алчья смерть.

  - Не позже сегодняшнего вечера алков хватятся, - посоветовал селянам Моррест напоследок. - И вас по головке не погладят. Мой вам совет: берите, что поценнее - и в леса. Долго это не продлится, недели через две, думаю, вернетесь. А нам пора идти. Алков еще много... Гестан, можно ли тут срезать крюк напрямую, через болота?

  - Да. Но это очень трудно, даже налегке. Идем, я проведу.

Глава 17. Войско танцовщицы

  Трудно... Если бы Моррест знал, насколько будет трудно, он ни за что бы не сунулся в такую крепь. Сперва еще ползли по сгнившей в труху, разъезжающейся под ногами гати, потом гать таинственно прервалась, оставив их наедине с бездонными трясинами. Пришлось переползать под проливным дождем по грязи и тине, резать руки о листья осоки, брести по горло в гнилой воде, да и ночевать по колено в грязи: холод и сырость, сырость и холод. И смотреть, как лениво лопаются огромные пузыри, рапространяя запах сероводорода - будто в огромном общественном туалете. Ни одного клочка сухой земли не было на много миль вокруг - наверное, на таких болотах выросла Эвинна. Сейчас ее помощь была бы кстати. Но нет тут Эвинны, у нее свое дело, и Моррест не обрадовался бы, поменявшись с ней местами.

  Мыслей давно не осталось. Ни чувства долга, ни любви к родине - по праву рождения для всех, по собственному выбору - для Морреста. Ни даже любви к Эвинне, которая сейчас, может быть, прорывается к столице. Была тупая, на автомате, работа перетруженных, ноющих ног, частые падения лицом в стылую грязь, по временам - рывки облепленной тиной мокрой веревки. Прежде, чем отправиться через трясину, они связались пеньковым канатом в огромную живую гирлянду, чтобы, если кто провалился в трясину, остальные его вытащили. И все равно просто чудо, что никто еще не пропал. Честно говоря, Моррест и сам раз чуть не утонул в трясине. Еле вытянули.

  - Долго еще? - спросил Гестана Гаррольм. В болотной сырости, от недосыпания и болотной воды рана воспалилась и разболелась еще сильнее. Командиру верхних сколенцев светила уже не участь одноглазого Ганнибала: чем дальше, тем больше Моррест беспокоился за жизнь друга.

  - Не очень, - произнес Гестан, оступился и с плеском рухнул лицом в кашу из воды, ошметков травы и ила. - Миль пятнадцать, еще день пути. Зато мы выйдем в сорока милях от берега Эмбры, опередим на день дней алков и успеем приготовить пару приятных сюрпризов. Еще день пути, старина! Дорога огибает болота, делает крюк и выходит в долину Эмбры. Там уже много поселков. Там запасемся едой, оружием, еще и пополнение получим.

  - Пополнение? - переспросил Моррест. - А помощь?

  - В тех краях много детей бывших легионеров, если они увидят, что кто-то сражается с алками, встанут в наши ряды. Какая еще помощь?

  - Да не о себе я, смотри, Гаррольм какой... Отвоевался он, похоже...

  - Это да, - кивнул Гестан. - Сердце кровью обливается. Но помочь ему мы сможем только за топями.

  Моррест кивнул - и обреченно зашагал через пахнущую тиной и сероводородом жижу. Следом тяжело плюхали остальные. Шли молча: не потому, что надо было таиться - сил на бесполезные разговоры давно не осталось. "Хорошо хоть, авиации у алков нет, - подумал Моррест. И обожгла, на миг вырвав из тупой апатии, действительно страшная мысль. "А нет ли? Ведь еще неделю назад казалось: на моем веку ничего огнестрельного тут не будет. Однако ж есть - и не пищали да аркебузы. Самозарядные винтовки - не далеко и до автоматов".

  Представилось, как какой-нибудь, может, и не настоящий штурмовик, а под завязку нагруженный бомбами дирижабль нагоняет их, неторопливо, с осознанием собственного превосходства над копошащимися в грязи букашками, выходит на пробирающийся по топям отряд - благо, нет деревьев, и укрыться негде. Заходит для атаки - и высыпает разом весь смертоносный груз. Дыбом встает гнилая вода. Кричат и не слышат своего крика люди. Летят - и не долетают полпути до дирижабля стрелы. Винтовочка, может, достанет - но поди в него, попади, когда сама земля встает дыбом! Да не из настоящей трехлинейки - из уродливой копии.

  Но небеса оставались серыми и спокойными, сыпались с них не бомбы, а дождь, видело их трепыхания в грязи только проглядывающее в тучах солнце. И связанная канатом цепь изможденных людей продолжала тащиться через топи.

  В эти дни Моррест возблагодарил сперва Стиглона, а там и остальных местных богов, даже любвеобильную Алху, что половину отряда составляли местные жители, а вторую половину - северяне из-под Гверифа, Аттарда и Хедебарде, тоже знакомые с болотами. А проводников Гестан нашел знатных: по мельчайшим, незаметным посторонним вешкам парни находили дорогу. Оценить их мастерство, пока не вышли в населенные места, Моррест не мог, но отряду ни разу не приходилось возвращаться обратно, и даже теперь, на второй день пути, в никто не утонул. Другое дело, после двух ночевок в стылой, гнилой воде все тело ломило, а голова от бессонницы (только уснешь, и тут - раз! - стылая рябь в лицо) казалась резиновой и совершенно не соображала. Хорошо хоть, добрые селяне дали зерна. Но костер все равно было не развести. Сырые зерна пополам с болотной водой после марш-броска или перед выступлением поутру - вот и все яства.

  Моррест уже и сам не помнил, как впереди после бесконечной топи показались низенькие, торчащие вкривь-вкось ели. Как переплывали крошечное озерцо, свирепым усилием заставляя двигаться одеревеневшие мускулы. Как, расплескивая воду, выбирались на звенящий от комаров берег, падали в мокрую, но хоть без открытой воды, траву - и тут же отключались. И все-таки его хватило на то, чтобы выставить часовых поодаль от лагеря.

  А от часовых требовалось больше всего - сторожить покой товарищей, почти не спавших с начала войны. И при том суметь вовремя заметить свеженьких, поевших-поспавших-обогретых алкских разведчиков.

  Моррест проснулся посреди уютной полянки на сухом холме посреди топкой низины. Топкой, но все же не трясины, утонуть в такой уже не утонишь. Шелестели над головой ветвями старые осины вперемешку с елями, между ними проглядывало вечереющее небо - а вышли на сухое они, когда солнце еще стояло высоко. Под легким ветерком колыхались ветви деревьев и развешенные на них сохнущие портянки. С трудом Моррест нашел свои - как он их вешал, бывший выученик Эвинны не помнил.

  Под деревьями горело несколько чадных костерков, булькали немудреной походной кашей котелки, аккуратным шалашиком встали копья, мечи и единственная винтовка. Лагерь уже ожил, бойцы носили воду, чинили одежду, чистили оружие...

  Сон изрядно подкрепил всех - но путешествие по болотам даром не прошло. Голову ломило, живот, казалось, вот-вот разорвет изнутри. Моррест едва успел добежать до кустов и распустить связывавшую штаны веревку. А лоб горел, будто поставленный на огонь котел, и мысли лениво варились в этом котле. Простуда. И вдобавок дизентерия. Хорошо, если не холера - а то отряд и без алков перестанет существовать.

  Когда Моррест вернулся, Гестан уже наводил порядок. Бросил на командира понимающий взгляд: мол, мы-то привычные, а вам, городским, каково? Но большинство местных после болотного похода чувствовали себя не лучше.

  - Командир, какие будут распоряжения?

  Хотя в новой войне он командовал ротой и больше, побывал и послом, формально Моррест так и остался сотником. А теперь кто? Ну, учитывая, что под рукой снова человек семьдесят - несколько погибло в Фарли, но и двадцать тамошних парней ушли с отрядом - и до сотника не дотягивает. Так что "командир" - сейчас самое обтекаемое и потому подходящее слово.

  - Сидим здесь. Люди устали, далеко не уйдут. Да и разведка не помешает - надо выяснить, где алки и где мы, понять, что делать. А там решим - то ли идти в столицу и присоединяться к имперцам, то ли самим нападать на алкские разъезды.

  - Будет сделано, - кивнул Гестан. Еще тогда, когда требюше крушили алкский понтон, он признал в Морресте достойного командира. Теперь, за эти наполненные боями дни, стал уважать его еще больше.

  А вот с Гаррольмом надо было что-то делать: в дополнение к потерянному глазу и явному воспалению командира верхних сколенцев не пощадила ни болотная лихорадка, ни дизентерия. Глядя на лихорадочно блестящий, слезящийся сузившийся зрачок, Моррест, хоть никогда и не сталкивался с этой болезнью, понял: малярия. Командир роты то дрожал от холода, то по вискам струями тек пот, в уцелевшем глазу застыло страдание - каждый шаг отдавал в голову.

  - Эгинар, Хостен, делайте носилки, - распорядился Моррест.

  Носилки - дело недолгое. Срубить пару длинных жердей, от каждой отрубить по равному куску где-то в их треть длиной. Все это накрыть плащом, а потом накрепко связать канатом. Все, готово. Можно нести. Иногда нужно несколько поперечных перекладин, чтобы раненый не проваливался.