Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

• Название: Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

В смертельной схватке схлестнулись два народа. Побежденные и победители, порабощенные и поработители, захватчики нынешние и захватчики вчерашние. Даже у вождей нет выбора - никто не властен убежать от судьбы, остановить древнюю вражду. Сметая границы государств, ломая судьбы и сжигая города, по миру Сэрхирга катится каток войны. Топливом для него служат старая ненависть и иномировые технологии. Кто прав, кто виноват - как разберешься, когда и те, и другие превзошли жестокостью зверей? Можно ли построить аналог СССР на средневековых технологиях? И выдержит ли испытание огнем и железом Любовь, зародившаяся на развалинах мира? Этого знать не дано никому. Потому что рушатся старые правила, а Ночь Мира сменяет Кровавый Рассвет. ВНИМАНИЕ! ПОД НАЗВАНИЕМ "ВЕТЕР, НЕСУЩИЙ СТРЕЛЫ" ЭТОТ РОМАН БЫЛ ОПУБЛИКОВАН ИЗДАТЕЛЬСТВОМ "YAM-PUBLISHING".

---

  Будто услышав беззвучную просьбу, алк переместился как раз, и сразу уши заложил грохот выстрела. Голова алка словно взрывается изнутри, на разные голоса визжат заложники. С мечом наголо из сеней в комнатку влетает один из лучников, судорожно озирается... И отлетает в угол, получив пулю в живот. С такого расстояния пуля прошила алка, почти не потеряв скорости. Вырвав приличный кусок позвоночника, пуля ушла в пол. Моррест приготовился расстаться с третьей пулей, но не понадобилось. Как раз в этот миг сколенцы снесли хлипкую дверь и ворвались в горницу. Лучник успел отбросить лук, а вот выдернуть меч из ножен... К тому моменту, как Моррест нашел выход, все было кончено: связанный "козлом" при помощи собственного ремня, беспомощный алк валялся на полу и то и дело получал сапогами по ребрам. Пинали сколенцы вполсилы. И правильно, потому что потерпевшие должны увидеть торжество справедливости.

  - Больше никого? - спросил Моррест, перерезав путы пленников.

  - Все вроде, - произнес подошедший Гаррольм. Лицо было бледным, губа закушена от боли, и сам едва держался на ногах. На Земле его бы уже давно отправили в госпиталь, но и тут хорошо бы пристроить где-нибудь в деревне. Одна проблема - вдруг алки утроят зачистку? Нет уж, оставлять командира роты стоит в какой-нибудь спокойной деревеньке, которую не заподозрят ни в чем крамольном. Решено: в следующем селении так и сделаем, а пока... - Восемь пленных и тридцать пять дохлых. Пленных по отдельности допросили - точно, говорят, сорок три их было. Да мои бы их не упустили, после Макебал-то вообще трудно пленных отстоять.

  - И не надо, - зловеще произнес Моррест. После всего увиденного ненависть кружила голову хлеще алкского красного - скорее уж била по мозгам мутным деревенским самогоном.

  - Но... пленные все же, - вздохнул Гаррольм. - Не люблю алков, но стоит ли им уподобляться?

  - Гар, что с тобой, ты же был в Макебалах! - воскликнул Моррест. Вспомнились рассуждения короля Амори о сгнившей Империи и сколенцах, рожденных для того, чтобы стать рабами алков. Уж кому-кому, а сотнику Гаррольму гуманизм совсем не к лицу. - Какого хрена ты тут красну девицу изображаешь? Они же воспримут это как слабость. А слабость для них - оправдание для того, что сейчас происходит. Если сколенцы слабы, их можно нагнуть и... Ну, ты понял. Они же нас и за людей-то не держат.

  Гаррольм не ответил ничего, только опустил голову. Ротному отчаянно не хотелось устраивать кровавый спектакль, не хотелось, если жить осталось недолго, предстать перед своим божеством запятнанным злодейством.

  - Извини, друг, - положил сколенцу на плечу руку Моррест. - Но ты видел алков только в бою, а я и в Алкии бывал. Даже с одним... приближенным к королю человеком общался. Так вот, сколенцы для них - всего-навсего рабочий скот. Да сам посуди - то, что сделали в Макебалах, стали бы они делать, если бы нас людьми считали? А?

  - Моррест, так ведь и им есть что вспомнить. Мне рассказывали, как в последние годы Харвана и в начале правления Хостена мы усмиряли алков. Я слышал, целые округа вырезали...

  - Усмиряли, было дело. Только ведь и алки пришли в Сколен не первый раз. Еще до Харвана они приходили сюда. Первыми - тогда даже единого Сколена еще не было. Так кто начал эту войну на самом деле?

  - Наверное, ты прав. Я о другом думаю, Моррест: неужели все это так и будет повторяться, как качели? То мы, то они, то опять мы, то опять они... И с каждым разом все страшнее...

  - Не знаю, Гар, не знаю. Знаю только, не одни мы такие. Эвинна говорила, с кетадринами и фодирами все так же точно. Четвертый век режутся, если не больше. Сами уже толком не помнят, из-за чего началось, а остановиться не могут. Даже если воевать становится некому, как подрастают мальчишки, все по новой начинается. Не знаю даже, что нужно сделать, чтобы это остановилось. Сам бы хотел узнать, но... Наверное, только Великая Ночь может помочь. Говорят, первые годы после нее в горах было почти спокойно. Ладно, дружище, заболтались мы тут, а наши, вон, уже перекладину новую приделали. И веревки свежие повесили.

  И правда, в качестве новой перекладины использовали бревно, сначало предназначенное на стропила. Теперь на виселице стало существенно теснее: вместо пяти петель появилось восемь, причем пять использовали повторно. В общем, и правильно, отметил Моррест: все равно веревкам пропадать, так зачем пачкать лишние?

  Морреста изумило другое: алки не боялись. Совсем, будто были уверены, что смогут дышать даже в петле, или - что вероятнее - вот прямо сейчас прискачут алкские рыцари, и на виселицу все же отправят сколенцев. Он не сразу понял, что причина смелости - другая.

  В Верхнем Сколене они бы и правда боялись - разумеется, не смерти, даже Она не способна выбить из колеи воинов почти с пеленок. Нет, их бы страшила нечистая смерть удавленника, после которой возродишься не дворянином, а тем самым смердом, об которых привыкли вытирать ноги. И придется учиться: копаться в земле, гнуть спину на помещика, отдавать ему последнее, а когда удается чуть разогнуть спину, видеть, как страшный оттого, что непонятный, рыцарь лапает грудь невесты по "праву первой ночи". От такой перспективы, по их понятиям, и правда сбледнешь с лица.

  Но тут еще никто не вешал знатных. Разве что рубили головы, но это достойная знати казнь, на следующем рождении она не отразится. А крестьяне здесь вообще не решатся лишить жизни дворянина: они еще не выучились ненавидеть, как их северные соплеменники. Наверное, передадут помещику, чтобы выкуп получил. Тут, в сгнившей Империи, другая война: противника, считай, нет, зато тысячи смазливеньких крестьяночек, упитанных барашков, вина и самогона. Не война, а прогулка.

  А виселица... Да не решатся бандиты эти! Так, пугают, чтобы побольше выкуп потребовать. Вот прихватят их королевские пехотинцы за мягкое место, будут знать, как с рыцаря выкуп требовать! А потом в Верхний Сколен пойдем, там, и Эвинну ихнюю попробуем... Правду ли говорят, что от нее и мертвый кончит? Надо с корешками будет попробовать - втроем сразу. Один в то самое место, второй в рот, а третий в...

  Моррест прочитал их мысли, как в раскрытой книге: такое он уже видел после Гверифа и Макебал. Глубоко вдохнул и выдохнул, давя нерассуждающую ярость. Зря они думают, что тут - не Верхний Сколен. Придется отучать от этой паскудной мысли. Пусть уясняют, что и в Верхнем, и в Нижнем Сколене им может обломиться только смерть. Причем смерть позорная, мучительная, пускающая в расход их рыцарскую "честь".

  - Ну что, есть, что сказать, господа насильники и паскудники? - обратился Моррест к пленным. - Может, последнее желание есть у вас.

  - Слышишь, сколенец, - нагловато отозвался алк лет сорока с пышной, наполовину уже седой бородой. - Если с нами что-то случится, алки вас из-под земли достанут. Развяжите меня, рабье племя, пусть кто посмелее выйдет против меня один на один - и через минуту я увижу, какие у него кишки.

  - Да они и на бабу, я видел, вчетвером лезут, - обведя взглядом столпившихся крестьян, сплюнул Моррест. Попал удачно - прямо на сапог наглецу. Моррест не думал о речи, слова подсказывала ненависть. Он не обращался к алкам: не стоит говорить с теми, кого сейчас не станет, правы древние. - Куда им один на один... с мужчиной, ублюдкам Ирлифа и свиньи? Они ведь не любят ходить по земле, все ездить повыше предпочитают, чтобы грязью не забрызгали? Вот пусть и висят высоко, чтобы все видеть, и чтобы качались, как в седле. Правда, тесно им будет, бедным. Ну, да они ведь привыкли задами толкаться у королевского трона, значит, и в петлях потолкаются.

  Моррест бросил взгляд на пленных.

  - Они, наверное, думали, что если у них оружие, так все можно? - поинтересовался Моррест у толпы. С трофейного коня он говорил, как с трибуны, и его слушали, как слушают только вождя, говорящего страшную, но спасительную правду. - А если кто и пожалуется королю или Императору, так тот послушает не смердов, навозных червей, а дворян? Но кое о ком они забыли. Империя существует! И у нее есть армия! И она сильна!

  Моррест сознательно и нагло врал: он-то знал, что у Императора за армия. Но ему верили - и ложь на глазах превращалась в правду. У Императора действительно будет армия. И она правда сильна. Потому что каждый сколенец на этой войне - воин.

  - На сколенской земле не бывать алкским господам! - совсем как Эвинна, отчеканил Моррест. Словно по команде сколенцы дружно дернули за веревки - и восемеро алков закачались в петлях. Моррест не ошибся, им и правда пришлось толкаться задами, цепляться друг в друга. В ненамыленных петлях алки бились минуты три, цеплялись друг за друга, хорошо хоть, веревки успели закрепить. Один за другим казненные замирали, и тогда по штанам расползались огромные мокрые пятна, а с башмаков капала бурая слизь. Моррест отвернулся: от виселицы мощно повеяло парашей. Моррест никогда еще не видел виселиц - ну, разве что, все в тех же фильмах про войну. Он не мог и предположить, что получится такой конфуз: да уж, смерть получилась мерзкая.