Григорий Богослов - Собрание сочинений святителя Григория Богослова

• Название: Собрание сочинений святителя Григория Богослова
• Автор: Григорий Богослов
• Издательство: Сибирская Благозвонница
• Жанр: Религия
• Год: 2010

«Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей» открывают два тома Творений святителя Григория Богослова. В первый том вошли знаменитые 45 Слов святителя, создавшие ему немеркнущую славу не только знаменитого подвижника Православной Церкви, но и великого богослова, прославленного церковного писателя и блестящего оратора. Эти произведения представляют лучшее, что создал Свт. Григорий на ниве церковного богословия. В них отразилась вся сила таланта святителя. Написанные по различным поводам и в разные периоды жизни Св. Григория, они открывают нашему духовному взору возвышенную красоту богословских умозрений, талант полемиста и защитника церковного учения от еретиков, наблюдательного бытописца, дающего важные исторические сведения о своей эпохе, событиях и лицах своего времени. На особом месте стоит ораторский талант Св. Григория, проявившийся в Словах. Уже вскоре после своей святой кончины святитель Григорий был назван «христианским Демосфеном» в честь знаменитого и непревзойденного античного оратора. Многие из представленных 45 Слов были произнесены Св. Григорием в качестве церковных проповедей и своей удивительной силой воздействовали на сердца и умы слушателей. Исключительную роль сыграли знаменитые 5 Слов о богословии, во многом переломившие судьбу противостояния между арианами и православными в Константинополе в 380 г. и послужившие благодатной почвой для созыва в 381 г. Второго Вселенского Собора. В приложении помещено одно из лучших отечественных исследований жизни и учения Св. Григория — книга свящ. Н. Виноградова «Догматическое учение Св. Григория Богослова», а также указатель цитат из Священного Писания. Настоящее издание положит прекрасное начало домашнему собиранию и изучению лучшего достояния из сокровищницы Священного Предания Церкви.

---

Поэтому объемлю и приветствую тебя, лучший из народов, народ христолюбивейший, пламенеющий благочестием, достойный вождей своих. Ничего не могу более сказать, и ничего другого не имею, чтоб предложить вам в угощение. И хотя немногое предлагаю устами, однако же многое храню для вас в сердечном расположении. Народ мой! Ибо своим называю народ единомысленный и единоверный, учившийся у тех же отцов, поклоняющийся той же Троице. Народ мой! Ибо действительно мой, хотя не нравится это завистникам; и пусть еще более терзаются страждущие этим недугом! Вот я даю руку общения при стольких свидетелях, видимых и невидимых, и древнюю клевету отражаю новой благорасположенностью. Народ мой! Ибо действительно мой, хотя и присваиваю себе народ весьма великий — я, человек самомалейший, ибо такова благодать Духа — единомысленных делает равночестными! Народ мой! Ибо действительно мой, хотя и отдален от меня; потому что мы сопряжены божественно, иначе, нежели существа грубые. Тела сопрягаются местом, а души сочетаются духом. Народ мой, любомудрие которого прежде состояло в том, чтобы страдать за Христа, а ныне должно состоять, если послушаешь меня, в том, чтобы не действовать, а считать достаточным приобретением одну власть действовать, и признавать служением Христу, как в прежние времена — терпение, так в настоящие — праводушие! Народ, которому определил Господь сделать доброе, как определил наказать противных (Зах. 8:14,15)! Народ, которого избрал себе Господь из всех Им призванных (Пс. 134:4)! Народ, написанный на руках Господних (Ис. 49:16), которому Господь говорит: ты Мое благоволение (Ис. 62:4), ворота твои — слава (Ис. 60:18), и что еще сказано спасаемым! Народ! Не дивитесь моей неумеренности, ежели многократно обращаюсь к вам, я услаждаюсь непрестанным повторением вашего имени, как другие, без меры предающиеся рассматриванию или слушанию. Но народ Божий и наш! Хотя прекрасно было и недавнее ваше торжество, какое совершили вы на море, и не знаю, возможно ли зрелище приятнее того, когда видел я море, покрытое древами и рукотворной тучей, видел красоту и быстроту кораблей, как бы для торжества снаряженных, и легкий ветер, который, дуя в корму, как бы нарочно сопровождает и посылает к столице этот плывучий город, однако же видимое ныне и прекраснее, и величественнее! Вы не вмешались в народную толпу, не стали измерять благочестие многочисленностью, не согласились походить более на мятежную чернь, нежели на Божий народ, очищенный словом, напротив, воздав, сколько следовало, кесарю кесарево, восписали Божие Богу (Мф. 22:21), — кесарю — дань, а Богу — страх, и напитав народ своими избытками, сами пришли питаться от нас.

Ибо и мы раздаем пшеницу, и наше раздаяние, может быть, не хуже вашего. Приидите, ешьте мой хлеб и пейте вино, мною растворенное, вместе с премудростью призываю вас к своей трапезе (Прит. 9:5). Хвалю ваше чистосердечие и встречаю усердием, потому что, пришедши к подобному, вы вошли как бы в собственную пристань, почтили сродство Веры и признали неприличным, когда ругающиеся над горним единомысленны и согласны между собой и думают отдельные свои недостатки исправить согласием целого, подобно как тонкие веревки делаются крепкими, будучи сплетены вместе, — признали, говорю, неприличным для себя не знать этого и не вступить в союз с единомышленниками, что гораздо приличнее вам, потому что исповедуем мы единство и в Божестве. И дабы знали вы, что пришли к нам не напрасно, что вступили не к чужим и иноземным, но к своим и что прекрасно путеводствовал вас Дух, полюбомудрствуем с вами кратко о Боге. Узнайте, что мы ваши, как распознают своих по клеймам оружий.

Два главнейших различия нахожу в существах: господство и рабство; не то господство и рабство, которые у нас или насилие разграничило, или бедность разъединила, но которые различены естеством (если кому угодно назвать так; ибо Первое выше и естества). И одно есть что–то творческое, начальственное и неподвижное; а другое есть нечто сотворенное, подчиненное и разрушаемое, и еще короче сказать: Одно выше времени, другое под временем. Господство именуется Богом, хотя состоит в Трех высочайших: Виновнике, Зиждителе и Совершителе, то есть Отце, Сыне и Св. Духе. Эти Три не так разъединены между Собой, чтобы делились по естеству, и не так сжаты, чтобы включались в одном Лице (первому учит арианское буйство, а последнему — Савеллиево безбожие), напротив, Они и единичнее вовсе разделенных, и множественнее совершенно единичных. А рабство при нас, и называется тварью, хотя одна тварь превосходит другую, по мере близости к Богу.

Но если так, то всякий, чье сердце обращено к Господу, да соединится с нами, и поклонимся единому в Троице Божеству, не присваивая неприступной Славе никакого унизительного имени, но всегда имея славословия в устах (Пс. 149:6) единого в Троице Бога. Ибо как приписать что–либо унизительное такому Естеству, величие Которого, по беспредельности и бесконечности, не может быть изречено собственным именем? А кто отчужден от Бога, и потому единую Сущность, Которая превыше всего сущего, рассекает на неравенство естеств, в рассуждении того удивительно, если не будет рассечен он мечом, и часть его не подвергнется одной участи с неверными (Лк. 12:46), удивительно, если не будет пожат им худой плод лукавого мудрования, и ныне, и впоследствии.

Но нужно ли что говорить об Отце, Которого не касаются, по общему согласию, все водящиеся естественным смыслом, хотя Он первый и в первый раз понес поругание, когда старыми нововводителями разделяем был на Благого и Зиждителя? А о Сыне и о Св. Духе смотрите, как просто и кратко будем рассуждать.

Если бы кто сказал, что в Сыне и в Духе есть нечто превращаемое, или изменяемое, или относительно ко времени, месту, силе и действию измеряемое, или не по естеству благое, или не самодовольное, или не свободное, или служебное, или песнословящее, или пристрашное, или освобожденное, или несочисляемое [237], то пусть докажет это, и мы удовольствуемся, славясь честью сорабов, хотя и понесем ущерб, лишась Бога [238]. Если же Сыну принадлежит все, что имеет Отец, кроме виновности; и все, принадлежащее Сыну, принадлежит Духу, кроме сыновства и того, что говорится о Сыне телообразно, ради моего человека и моего спасения (ибо Он принял мое, чтоб через это новое сорастворение даровать мне Свое), то перестаньте, хотя поздно, безумствовать вы, изобретатели суетных выражений, которые сами собой распадаются! И зачем вам умирать, дом Израилев (Иез. 18:31)! Оплакивать вас буду словами Писания.

А я, насколько благоговею перед многочисленными, высокими и великими наименованиями Слова, которых стыдились и демоны; настолько благоговею и перед равночестием Духа, страшусь же угрозы, определенной хулящим Его. А хула — не богословствование, но отчуждение от Божества, и должно заметить, что хулим был Господь, отмщение же возвещено за Духа Святого, очевидно, как за Господа.

Не хочу быть непросвещенным по просвещении, извращая понятие об Одном из Трех, в Которых я крестился, и действительно погребстись в воде, крестясь не для возрождения, но для умерщвления. Дерзну сказать нечто, о Троице! (Прости моему безумию, потому что в опасности моя душа!) Я и сам образ горней славы Божией, хотя и поставлен долу; потому не верю возможности спастись через равночестного мне. Если Дух Святой не Бог; то пусть прежде сам сделается Богом, и тогда уже обожит меня — Ему равночестного. А теперь какой обман в благодати, или, лучше сказать, в дающих благодать — веровать в Бога, и пойти безбожным одно исповедовать, другому научаться! Какие сплетения слов, какие обольщения, вопросом об одном и исповеданием одного приводящие к другому! О жалкое мое просветление, если по омовении делаюсь чернее, если вижу, что неочищенные светлее меня, если я игралище зловерия крестившегося; если ищу лучшего духа и не нахожу! Дай мне другую купель и после того рассуждай худо о первой. Для чего завидуешь мне в совершенном возрождении? Для чего делаешь обителью твари меня, который стал храмом Духа, как Бога? Для чего иное у меня чествуешь, а другое бесчестишь, злочестиво рассуждая о Боге, чтобы пресечь мне дар, или, лучше сказать, меня самого отсечь от дара? Или все чествуй, новый богослов, или все бесчести, чтобы тебе быть хотя нечестивым, но согласным с самим собой, и не рассуждать о бестелесном естестве неодинаково.

Но скажу главное: славь с Херувимами, которые соединяют три Святости в единое Господство, и столько открывают Первую Сущность, сколько трудолюбивые могут видеть из–под крыл. Просветись с Давидом, который говорит Свету: во свете Твоем видим свет (Пс. 35:10), то есть как бы в Духе Сына, Которого может ли что быть светозарнее? Возгреми с Иоанном, сыном громовым, глася о Боге не что–либо низкое и земное, но одно высокое и выспреннее, Сущего в самом начале, Сущего у Бога, и Бога–Слово признавая Богом и Богом истинным, от истинного Отца, а не благим сорабом, который почтен только одним наименованием Сына, и иного Утешителя признавая несомненно иным от Говорящего, который есть Божие Слово. И когда читаешь: Я и Отец одно (Ин. 10:30), сосредоточивай мысль на единении Сущности. А когда читаешь: придем к Нему и обитель у Него сотворим (Ин. 14:23), тогда представляй раздельность Ипостасей. Когда же находишь имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28:19), представляй три личные свойства. Исполняйся Духом с Лукой, внимательно читая Деяния Апостольские. Для чего ставишь себя наряду с Ананиею и Сапфирой — этими новыми лихоимцами (если похищение своей собственности подлинно есть нечто новое), и ставишь наряду не присвоением себе серебра и другого чего малоценного и неважного, например, слитка золота, или одежды, или дидрахмы, как некогда корыстолюбивый воин (Нав. 7:21), но обкрадываешь само Божество, и лжешь не человеку, но Богу, как слышал (Деян. 5:4). Для чего не уважаешь власти Духа, Который дышит на кого, когда и сколько Ему угодно (Ин. 3:8)? Он сходит на домашних Корнилиевых до крещения, а на других после крещения через апостолов, так что в обоих случаях — и тем, что нисходит господственно, а не рабски, и тем, что взыскуется для совершения, свидетельствуется божество Духа. Богословствуй с Павлом, возведенным до третьего неба. Иногда перечисляет он все три Ипостаси и притом различно, не соблюдая одного порядка, но одну и ту же Ипостась именуя то в самом начале, то в средине, то в конце (и для чего же? чтобы показать равночестность естества), а иногда упоминает то о трех, то о двух, то об одной Ипостаси, как бы прочие подразумевая в упомянутых; иногда же действия Божии приписывает Духу, как бы в этом не было никакого различия; иногда вместо Духа ставит Христа, и когда различает Ипостаси, говорит: один Бог, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, которым все, и мы им (1 Кор. 8:6); а когда сводит их в одно Божество, говорит: Ибо все из него, Им и к нему (Рим. 11:36), — Им, то есть Духом Святым, как видно из многих мест Писания. Ему слава вовеки. Аминь.