Павел Клюкин - Гибель химеры (Тайная история Погорынья)

• Название: Гибель химеры (Тайная история Погорынья)
• Автор: Павел Клюкин
• Жанр: Попаданцы

Из предисловия: «Эта „книжка“ возникла из чувства глубокого неудовлетворения…

К решению подтолкнули крики фанатов — „не нравится — не ешь“, „иди косточку огрызи“, „напиши лучше“ и т. д.

…И я подумал: а почему бы и нет? Пусть у персонажей трудности будут настоящими трудностями, а противники — живыми людьми, сильными и умными, со своими страстями и интересами, а не элементом декораций, да источником скилла для главного героя. Пусть крепости строятся не по мановению волшебной палочки, а по расчетам наличия рабочей силы, сроков и ресурсов, а самострелы стреляют так, как им положено по тактико-техническим характеристикам, не превращаясь в универсальное вундерваффе. В общем, пусть все будет максимально приближено к реальной жизни (хоть и с внесенными первыми пятью книгами Е.С.Красницкого допущениями — посчитаем их стартовыми вводными)».

---

Не говоря ни слова, повторили. Третья выпитая потянула за собой слова.

— Вот скажи, Сотник — слово «сотник» Снорри произнёс так, будто это имя — ну скажи: чем ты занимаешься? Чем Хорь занимается? Тороп? А?!

Ратобор глотнул сидра и неспешно поставил кружку.

— Тороп… — начал Ратобор, но Снорри не дал ему закончить фразу:

— Тороп! Да что Тороп! — скальд хватил своей посудиной об землю — До Торопа мне дела нет!

И замолк, уставившись на огонь костра. Ратобор с изумлением воззрил на Снорри. За все время пребывания скальда в землях боярина Журавля командир «рысей» неплохо изучил повадки нурманна. Тот мог расплескать корчагу браги, мог разбить гусли, в том числе и об чью-нибудь голову, мог рубить своим «заговорённым» мечом скотину и брёвна, но творились эти безобразия исключительно с пьяни, в хмельном угаре и кураже. Пары кружек яблочной бражки было для такого явно недостаточно. Трезвый же, Снорри всегда отличался выдержкой и здравомыслием.

Возникла неловкая пауза. Один из собеседников изучал поднятую с земли кружку на предмет дальнейшей пригодности, другой медленно цедил сидр из своей.

— Тороп… — проворчал Снорри и опять замолк.

Ратобор отставил пустую кружку и взял кусок мяса. Коротко глянул на затихшего скальда и произнёс:

— Ты спрашиваешь: «Чем мы занимаемся?». Крепость к осаде готовим, как мне кажется. Или нет? Что сказать хочешь — говори сейчас.

Снорри, не отрывая взгляда от испачканной кружки, заговорил:

— Я смотрю и вижу муравейник, на который бык нагадил. Суета, беготня, круглое носим — углатое катаем. «Ой, что это, ой, куда это!» — передразнил он непонятно кого. — Хорь мешки с бочками считает, Ратобор пентюхов меч держать учит, Тороп из Мастеровой Слободы носу не кажет. Все при деле! Все делом заняты!! Только дело никто не делает!!! — постепенно голос Снорри сорвался на крик. — Начальники, тролль вас употреби!!! Совсем разум потеряли…

Скальд успокоился так-же внезапно, как и взвился.

— Нельзя так! Нельзя. Хорь не понимает, Тороп неизвестно чем занят. Так ТЫ возмись! — Снорри прекратил вертеть в руках кружку и наклонился к Ратобору — Рати, сейчас Воин должен во главе стоять. А не страж или прознатчик. Тебе бразды брать надобно. Иначе беда будет. Подул лёгкий ветерок, и со стороны крепости стали слышны звуки усталой ругани. «Хорь всё не угомонится, — подумал Снорри, — темень уже, так нет, „давай-давай“, прям, завтра нагрянут. С телегами и челнами!» И ухмыльнулся своим мыслям. «Ну, сотник, что молчишь? Что ты там разглядываешь?»

— Бразды брать, говоришь? Дружине Гуннар старшим был, на Горке Хорь распоряжается, Торопа нелегкая принесла… Кто я? Сотник, сотни не имевший… Пять воинов моя сотня. Да трое новиков! — Ратобор резко повернулся к Снорри. — А было — три десятка «рысей»! А из тех, кто с Журавлем ушел — неизвестно вернется ли хоть один!! Сотня… Ха, Сотник! — Ратобор налил сидра и залпом опустошил кружку. — Да и что толку-то? Ну, приму старшинство, а что поменяется-то?! За Болото сходить и ратнинских пощипать? А кого слать-то? Девятеро нас всего, даже с помощью конных из Эриховой полусотни у болота кровь пустить, да пленника захватить не смогли… Разве что из староселов охотников набрать… — тихо закончил сотник и уставился куда-то на реку.

— Рати, а ведь ты не просто со мной согласен, но и уже сам обо всём этом думал, — констатировал Снорри.

— Ну и? — буркнул Ратобор, не оборачиваясь.

— И?! — Снорри возмущённо махнул кружной — Не «И», а с Торопом поговорить, да со стариками оставшимися! Сам завтра же пойду!

— Ну и пойди.

— И пойду!

— И пойди.

— И пойду! Прям сейчас и пойду, допью, что в чаше и пойду! — Снорри в глоток опорожнил кружку и впился зубами в кусок мяса — фы фоко ффё не выфей!..

— Не выфью, не томись, — усмехнулся Ратобор.

Снорри прожевал кусок, отточенным движением плеснул сидра в обе кружки и, оценивающе глядя на Ратобора, произнёс:

— Нет, сегодня поздно уже, спят старички, утомились за день, на хоревы мельтешения глядючи. Завтра, по свету отправлюсь!

— Да, долгий путь начинать надо по свету, на восходе! — Ратобор улыбнулся.

— Да и по свету! и старость уважить надо! — Снорри вызывающе подбоченился — И браги попить хочу! А то пока ходить-рядить буду — ты всё выпьешь, думы воеводские обмышляя!

Оба расслабленно усмехнулись.

— Решено: поутру со стариками поговорю, а потом с Торопом. Коль тот присоветует, да старшие хирдманы слово скажут — Хорь упрямиться не посмеет. Останется Горку стеречь, за стенами сидючи. И ему спокойно, и тебе помех меньше. За это надо выпить! — и Снорри повелительно поднёс пустую кружку к Ратобору.

В отблеске костра засветилась тугая переливчатая струя сидра. Старый скальд вдруг весь преобразился и, глядя восхищённым взглядом на струящийся золотистый луч, продекламировал:

— Вклад огня Муспелля
В сокровище Идунн
Дал напиток славный —
«Кровь снадобья Асов»
С ним к Владыке Битвы
Мы проводим павших.
И с ним на драккАр
Нас уложат потомки.[1]

Разливающий хмельное Ратобор поощрительно повёл бровью. Тогда Снорри, тряхнув копной своих седых, а может просто выгоревших на морском солнце волос, выпалил скороговоркой:

— Истут винум, бонум винум,
Винум генератум,
Регит винум куриарум протомониозум

— Эээ… — от изумления Ратобор чуть не перелил через край, — Ты что спел-то?

— А, так, песня такая есть, вино славят.

— Кто?

— Хм, — Снорри насмешливо глянул на собеседника, — те, кто поёт, ясен пень!

Ратобор поставил бочонок наземь и глядя с прищуром на скальда, задумчиво произнёс:

— Я вот давно дивлюсь — как тебя до сих пор не убили?

Нурманн откинулся на свёрнутую вальком попону, и нахально скосив на сотника блекло-серые глаза, сказал:

— А у меня меч заговорённый. И сам я весь неожиданный. Как понос во время пира!

Ратобор хохотнул, мотнул головой и, подняв кружку, кивнул Снорри.

— Ну, певун, ну развеял ты думы мои! — продолжая улыбаться, сотник поднёс к губам кружку. — Понимаю, пошто тебя Боярин терпит!

— Сасанычу-то весть послать надо. А то вдруг в суматохе забыли!

— Мудрый ты какой, прям, в корень зришь! — ухмыльнулся Ратобор. — А то без тебя не разумели, совета великого скальда ждали-печалились!

— А что, ты вестника послал? И как, водой или посуху? — Снорри, приподнявшись на своем месте, пристально уставился на Ратобора.

— Гмм, я — нет, но Хорь-то… — тот запнулся и растерянно посмотрел на скальда. — Дык, должен Хорь гонца послать! Он же!.. — и умолк, ошарашенно глядя на руку, сжимающую кусок мяса.

— Ага… Он же, мы же… А вот так беды и случаются, — Снорри назидательно воздел вверх указательный палец. — Ты врага пощипал да за новиков взялся, Хорь добро прячет да крепость новит, Тороп…хм… ну Тороп — скальд запнулся — Рати, а Тороп-то мог послать! Он на то и Тороп, везде его нос поспевает! — задумчиво почесывая кончик носа, Снорри покивал головой. — Нет, Тороп тож не послал, лодьи не уходили, и с тороками никто не выезжал. Ха, вы-то мечетесь, суетитесь, а боярин и знать не знает, что дома приключилось! Ох, начальники! — Снорри ехидно хмыкнул и потянулся к закуске. — Ох, Журавль вас употребит! Ох, будете девичьи песни петь у боярина в терему!

Скальд от души потешался.

— Да уж, быка в горнице и не заметили, — в замешательстве произнёс Ратобор и, поведя плечами, добавил:

— А, один бес, не сейчас же вестника посылать! Утром снаряжу. Эй, мастер Хельгерсен, мудрец нурманский, подставляй свою чару, пить будем.

Ночь давно уже простёрлась над всей Туровской землей. В самом Турове, уткнувшись носом в русую макушку доброй вдовушки, спал Никифор. Храпел в своих покоях в Ратном, засунув бороду под одеяло, боярин и воевода Погорынский Корней, во Христе Кирилл, во Перуновом братстве Корзень. Спали утомлённые, счастливые и перемазанные кабаньим салом Анна и Алексей. Валялся в тяжком хмелю Бурей, во Христе Серафим, отравляя перегаром мошку и домочадцев. Дёргал во сне голой пяткой Сучок, нашедший себе пристанище в гнезде аиста. Спал Михаил Лисовин, в роду Ждан, во Перуне — Окормля.

Не спал только сотник Хорь. Его угораздило выбрать для ночлега Речную башню. Сон и так не шел, а тут еще с поречного холма доносилось вольно и раскатисто:

«Во славном вольном граде
Новогороде,
Возле пристани Волхова
Реки.
Соходились да славны молодцы
Удальцы-ушкуйники,
Новгородския!»

Хорь перевернулся на другой бок, сплюнул от злости. Сон никак не шел. Приподнявшись и засунув в уши катуши пакли, начальник стражников снова повалился на ложе, прикрыл глаза и попытался заснуть.