Елена Самоделова - Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций

• Название: Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций
• Автор: Елена Самоделова
• Жанр: Языкознание

До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.

Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению. Обстоятельно и подробно рассматривается новаторская проблематика: феномен человека как основа литературного замысла и главный постулат философии творчества. Поставленная задача решается с привлечением не только множества опубликованных и архивных данных, но и многочисленных фольклорно-этнографических и историко-культурных текстов, лично собранных исследователем в ходе многолетних полевых экспедиций в Рязанскую область, в том числе и на «малую родину» С. А. Есенина.

---

Синонимом термину «навязывать невесту» выступает «набиваться» (тоже народный), зафиксированный в частушках с. Константиново:

Пляшите, девки,

Нечего бояться.

Нынче свататься не ходят,

Пойдем набиваться [77] .

Частушка увязывает «женский» тип выбора будущего супруга – «набиваться» – с наличием богатого приданого:

Нынче свататься не ходят,

Набиваться не пойдут,

Наши старые родители

Приданого не дадут. [78]

Обычай навязывать невесту зафиксирован уже в 1663 г. в «Русском законе» автора «Записки Юрия Крижанича о миссии в Москву 1641 г.», который два раза был в России и провел около 15 лет в качестве ссыльного в Тобольске: [79]

Есенин, неоднократно женившийся, каждый раз выбирал супругу традиционно: сватался к ней. Есенин официально женился трижды: на Зинаиде Райх (имели двух детей – Татьяну и Константина), Айседоре Дункан и Софье Толстой, но каждый раз неудачно и непродолжительно. Кроме того, существовали гражданский брак с А. Р. Изрядновой (с рождением сына Георгия в 1914 г.), завуалированный брак с Н. Д. Вольпин (есенинское отцовство в отношении их общего сына Александра было признано судом в 1926 г. уже после смерти поэта) и совместное ведение хозяйства с Г. А. Бениславской. О каждой официальной женитьбе сообщается в письмах, немногое имеется в автобиографиях, также сохранился список приглашенных лиц на последнюю свадьбу.

Родительское благословение и барское сватание

Предшествием к свадьбе Есенина можно считать напутствие матери, данное сыну при отправлении его в Москву к отцу, чтобы начать «взрослую жизнь», как вспоминала Е. А. Есенина: «Если ты женишься в Москве и без нашего благословения, не показывайся со своей женой в наш дом, я ее ни за что не приму, – наставляла мать. – Задумаешь жениться, с отцом посоветуйся, он тебе зла не пожелает и зря перечить не будет…». [80] Как видно из дальнейших свадебных событий в биографии Есенина, он не придал серьезного значения родительскому благословению, хотя, будучи крестьянского происхождения, должен был верить в его силу.

Если при жизни Есенина в крестьянской среде бытовало представление о прямой зависимости счастливой брачной жизни от полученного родительского благословения и положительного совета местного священника (об этом см. ниже), то еще раньше, при крепостном праве в Константинове учредительством свадеб и выбором невесты заведовал помещик. Многие старожилы Константинова уже в 1960-е годы рассказывали московскому журналисту А. Д. Панфилову о свадебных традициях крепостничества, и эти семейные предания передавались из поколения в поколение и достались им по наследству. Следовательно, допустимо предположить, что и Есенин мог с детства интересоваться родовыми преданиями о свадьбе и слышал подобные этнографические сюжеты.

Основных свадебных сюжетов в Константинове известно два: 1) о подборе барином жениха и невесты с главенствующей идеей уравнительства достоинств новобрачных; 2) об отмене права «первой ночи» для барина. Вот примеры первого сюжета. П. П. Дорожкина, 1891 г. р., свидетельствовала: «Родители рассказывали, что раньше, как парня вздумает кто женить, к барину идет невесту просить»; П. А. Минакова, 1880 г. р., продолжала: «А барин, если жених хороший, большой, дает ему невесту похуже… А жених плохой, наоборот, подберет невесту красавицу. Равнял большого с маленькой. Хорошую с плохим. А то двух калек сведет. Вот у нас, у Минаковых, дед Иван был хромой, а бабка Варя кривая. Барин их свел. Говорит им: “Вот ты, Иван, хромой, а ты, Варвара, кривая, вот вы и пара. Начнете ругаться, ты скажешь “Хромой”, а ты скажешь “Кривая”, вот вам и не обидно будет”». [81]

В. С. Ефремов, 1893 г. р., подтвердил подобные сведения: «Это точно было так. Дед мой, Василий Радионович, сто десять лет жил. Жил он и при крепостном праве. <…> Он, бывало, положит меня с собой и рассказывает мне. Мне было 12–13 лет. // Они были сироты с братом, барин взял его брата к себе в повара, Алешу. “Когда стал я жениться, – говорит дед, – пошел к барину”. “Барин, говорит, дай мне невесту”. А барин, верно, так невесту давал: если жених хороший, то ему невесту плохую, а если жених плохой, корявый, то ему невесту хорошую давал. “Теперь, – говорит дед Василий Радионович, – дал мне барин девку Аринку, ну, дал Аринку, она наша, константиновская, но какая, говорит, Аринка, не знаю. Значит, венчаться пошли. Аринка моя, говорит, вся закрыта. Мне хочется посмотреть – закрыта. Поп повенчал. Привел в дом, за стол посадили, стали ее раскрывать. Когда раскрыли, дед говорит, смотрю я на свою Аринку, о, моя Аринка хорошая. Мне понравилась. Аринка хорошая.” // Теперь сошлись с братом. Брат Алексей Радионович и говорит: “Тебе барин Аринку дал по мне, по мне. Я поваром у него, а ты брат мой родной, и он тебе такую хорошую девку дал”». [82]

Пример второго сюжета сообщила П. А. Минакова, 1880 г. р.: «А еще раньше, до Кулакова и Куприянова, когда еще розгами пороли – и плеть была о пяти хвостах, – барин на первую ночь невесту брал к себе. А один: “Жену отдать барину? Не будет этого!” Восстал. И с той поры перестали жен у мужей отнимать. Один, вишь, восстал, а дело-то как поворотил!» [83]

Старожилы с. Константиново (сверстники Есенина) свидетельствуют, что при выборе невесты или жениха сельчане советовались со священником – отцом Иоанном Смирновым, который пользовался большим уважением и иногда отклонял родительское решение, хотя бы неокончательное. Н. П. Калинкин вспоминал о такой местной традиции (обусловленное особенностями церковно-славянского произношения «оканье» было особенно заметно на фоне рязанского «акающего» говора и придавало еще большую весомость речи священника): «Погоди, – а сам на “о” напирает. – Не на-доть, в другое место отдашь. В это место не надоть. Ну их… Тяжело ей у них будет. Погоди…». [84]

О родительском благословении – «совете», необходимом для венчания, поется в константиновской «прибаске»-частушке, записанной Есениным:

Не стругает мой рубанок,

Не пилит моя пила.

Нас священник не венчает,

Мать совету не дала (VII (1), 323).

Есенин считал свадебный обряд одним из важных сюжетообразующих компонентов художественного творчества. Это хорошо заметно по завершенным поэтическим (лиро-эпическим) и прозаическим сочинениям.

Гражданский брак с А. Р. Изрядновой

Есенину было свойственно романтическое отношение к браку; его личностное восприятие свадьбы диктовало особые, необычные условия проведения брачной церемонии. Примечательно, что поэт стремился не повторять способов совершения брачного торжества, выбирал различные схемы утверждения бракосочетания и закрепления его в законодательном порядке, насколько можно было разнообразить способы заключения брака. Так, первый раз он сочетался неузаконенным «гражданским браком» с А. Р. Изрядновой; следовательно, ему было важно осмыслить факт создания семьи в наиболее прямом, буквально-букволистском решении «таинства брака» как «тайны», хотя и вопреки церковному уставу. Вероятно, первый опыт организации семейной жизни Есенин рассматривал исключительно как дело двоих, без привлечения свидетелей, хотя бы их роль и играли дружки или шафера, как это было положено в крестьянской свадьбе начала ХХ века. И действительно, время зарождения первого есенинского брака до сих пор (и может быть, навсегда) остается неизвестным, никакой более точной даты, чем 1914 год, и обстановки событий нет.

Церковное венчание с З. Н. Райх

Второй раз Есенин действовал по всем брачным канонам, однако таинственность совершения брака продолжала сохраняться. Есенин венчался 30 июля (12 августа н. ст.) 1917 г. с З. Н. Райх вдали от родных, в Кирико-Иулиттовской церкви у д. Толстиково Вологодского уезда и губ. при свидетеле со стороны невесты Алексее Алексеевиче Ганине (1893–1925), во время поездки на Север (Вологда – Архангельск – Соловецкие острова – Белое море – Мурманское побережье), которая вылилась в свадебное путешествие (IV, 398; VII (1), 425; VII (3), 301).

Исследователями называется и другое (соседнее?) место венчания: одноименная (или та же самая) церковь в с. Коншино Вологодской губ., [85] поскольку уроженцем этого села был А. А. Ганин. Возможно, к свадебной истории с упоминанием с. Коншино имеет отношение следующий фрагмент «Из воспоминаний старшей сестры А. Ганина Елены Алексеевны»:

...

Помню, как Есенин и Райх и с братом приезжали к нам.

Она в Вологде работала у Клыпина, был такой краевед с частным издательством. Райх секретарем у него была… Приехали, когда рожь клонилась… Как раз они на праздник попали после Петрова дня – на престольный праздник нашей деревни… Помню Райх – в белой блестящей кофте, в черной широкой шуршащей юбке. Веселая… А Есенин хорошо играл на хромке, подарил ее Федору, хромка с зелеными мехами. Долго лежала, потом пропала.

Федор на ней играл и частушки сочинял… <…> (Я из этого заключаю, что Федор знал стихи Есенина или слышал их в Коншино…). [86]