Дмитрий Белый - Басаврюк ХХ

• Название: Басаврюк ХХ
• Автор: Дмитрий Белый
• Жанр: Исторические приключения

Произведение, которое предлагается Вашему вниманию, возникло вследствие стечения довольно неожиданных обстоятельств, первым из которых стала находка рукописи неизвестного автора из среды украинских политических эмигрантов поколения УНР. Рукопись хранилась в архиве журнала «Вільне козацтво — Вольное казачество», и принадлежал к периоду 20-30-х гг Автор, работая над научным исследованием о национальной революции 1917–1921 гг, не обратил сначала внимание на этот беллетристический произведение, но несколько новых документов (обстоятельства, при которых автор смог с ними познакомиться, пока не могут быть разглашены) доказали, что он столкнулся с удивительной историей, которая вряд ли может быть охарактеризована как беллетристика. Единственной заслугой автора можно считать обработку документов в направлении осовременивания их языка и объединения в определенной логической последовательности. Еще немного информации о романе:

Правда ли, что история между двумя мировыми войнами была такой острой? Тайные организации, ритуалы в Храме Ужаса и жизнь обычных людей, обреченных на лютую гибель в горниле бессмысленных для них сражений. Среди них живут и ведут свою борьбу люди, которые знают немного больше.

Роман Д. Белого «Басаврюк XX» с его выразительной гоголевской аллюзией является одной из самых удачных попыток авантюрно-мистического характера в современной украинской литературе.

В нем могут быть, а кто-то наверняка и найдет, недостатки. Но самое главное то, что у нас появился еще один автор, который может рассказать историю; автор, который мыслит сюжетами, событиями; автор, которого могут читать все.

---

Непрерывный лай собак, колючая проволока и пулеметы на вышках, пронзительный голод, сырость и холод быстро превращали заключенных на серую, отупілу массу. Полковник сразу понял: если он не сбежит в ближайшее время, то вскоре голод подточит тело, а тупой отчаяние, которым дышали даже дощатые стены барака, душу.

С первой минуты полковник начал внимательно присматриваться к другим узников. Через несколько дней он уже точно знал — трое из них еще способны продираться сквозь пулеметы на вышках. Лейтенант Красной армии, который только два месяца назад закончил офицерские курсы и в первом же бою попал в плен; молодой сельской парень, связной Организации, и рабочий, заподозренный немцами во вредительстве. Ночью они убили часового и убежали.

Парень погиб первым, потом собаки догнали рабочего, лейтенант подвернул ногу и с захваченным в стража автоматом наконец закончил свой бой. Так или иначе, все они сбежали и продолжили свою судьбу по собственному разумению…

Село мало находиться на расстоянии тридцати — сорока километров. Полковник примерно определил, в каком направлении идти, и зачавкал далее по болоту.

Примерно на Днепре бушевала громадное зарево, лесная Волынь еще содрогалась от битвы Повстанческой Армии с частями Вермахта, а он брел себе в темноте, и казалось, что все ураганы пронесутся над ним.

Полковник не знал, что акция «Бужа» уже началась.

* * *

Следующей ночью небо немного прояснилось, и полковник смог сориентироваться по звездам. Он понял, что сделал изрядный крюк, но идет в правильном направлении. Еще через сутки он добрался до деревни.

Лесная Волынь — край хуторов. Село сравнительно большое. Полковник долго наблюдал за крайними домами. Родители погибшего парня жили недалеко от окраины. Немцев не было видно. Ночью он решил рискнуть. Тем более, что другого выхода не оставалось. Полковник крадучись подобрался к дому, о которой говорил парень, и постучал в окошко. Хозяевам не надо было долго объяснять, кто он и откуда. Его быстро впустили.

Полковник сидел за столом и с трудом глотал наскоро приготовленную еду. В глазах хозяев, которые напряженно сидели напротив, стоял немой вопрос. Полковник почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Тело медленно охватывал жар. Он поднял глаза и увидел слезы медленно катились по лицу женщины. Стена с узким окошком и иконами под полотенцами качнулась, и полковник почувствовал, что проваливается в темную спасительную пустоту.

* * *

Неделю полковник пролежал в лихорадке. Хозяева скрывали его на чердаке. Он с трудом глотал травяные отвары и грезил забытыми именами и событиями. Иногда приходил сын хозяев. Грудь его были прошиты автоматной очередью, и пятна крови там расплывались по мокрой рубашке. Они разговаривали, и полковник радовался, что теперь ему не придется огорчать хозяев.

Еще через неделю он выздоровел. Начал вставать с соломенной лежанки и ходить по чердаку, наслаждаясь давно забытым запахом сена, теплой пищи и дыма от печки.

Хозяин, еще не старый мужчина, неторопкий и умный, с по — детскому чистым выражением глаз, рассказывал, что немцы в селе давно не появлялись, а староста — человек порядочный. В лесах где стреляют партизаны, но советские ли украинские — непонятно. О сыне он не спрашивал.

Полковник подробно расспрашивал хозяина о окрестные хутора и села. Он не знал, что делать дальше. Искать Армию? Перебираться в города на нелегальное положение?

Все решилось в один день. Точнее, в серый утро. Глухой грохот выстрелов выдернул полковника со сна, и он несколько мгновений сидел, моргая глазами, надеясь, что сон продолжается.

Внизу, в горнице, то бухнуло, натужно завопила женщина. Полковник почувствовал, как на лбу обильно выступили капли пота. Лестница заскрипела та же под тяжелыми сапогами. Он напряженно ждал. В проеме сначала появился ствол винтовки, а потом настороженно прищуренные глаза под конфедераткою. Поляк, убедившись, что человек без оружия, быстро забрался на чердак. Ствол впечатался полковнику в грудь. Поляк воскликнул с ненавистью:

— УПА!?

Полковник мрачно смотрел на молодого воина. Через мгновение его обыскали и, подталкивая прикладами, выгнали на улицу. Он успел увидеть перевернутый стол в горнице и избит посуда. Его втолкнули в толпу крестьян и куда-то погнали. Под ногами жвакал мокрый грунт.

По всему селу раздавался отчаянный шум, который смешивался с резкими польскими командами и частыми выстрелами. Поляки выталкивали крестьян из домов и гнали до майдана. Полковник привычно определил, что нападающих больше роты, что все они хорошо вооружены и имеют неплохие костюмы. Поляки действовали четко — все село было плотно окружено, каждое подразделение прочесывало свой определенный сектор.

Примерно впереди вспыхнул быстрая стрельба. С возгласов полковник понял, что поляки натолкнулись на неожиданное и отчаянное сопротивление. Толпа качнуло куда в сторону, но поляки, с руганью, размахивая оружием и стреляя вверх, погнали крестьян далее. Полковник вытянулся, пытаясь увидеть, что происходит.

Из дома короткими очередями бил автомат. Поляки отвечали выстрелами из винтовок и пулемета. Перестрелка длилась не более пяти минут, затем в доме взорвалась граната. Крестьянин, который шел возле полковника, мрачно сказал:

— Хата Клименко… — видимо, сын…

Из горящего дома поляки осторожно вынесли двух своих убитых, потом за ноги вытащили мертвого парня в белой рубашке. Запятнана кровью рубашка задралась, закрывая, словно саваном, голову. В руке мертвец сжимал черный немецкий автомат. Широкое прядь крови, которое тянулось за ним, быстро расплывалось по черной земле. Женщины надрывно заголосили, мужчины крестились, и в их глазах полковник видел отчаяние и страх.

Один из поляков порывисто поднял ручной пулемет и очередь наметил струйку перед ногами толпы.

«Ой шли ляхи на три пути…», — вспомнилось полковнику.

* * *

Посреди площади, перед церковью, стояло несколько польских старшин в конфедератках и высоких сверкающих сапогах. Они неспешно беседовали, бросая короткие взгляды в сторону крестьян. Неожиданно взгляд полковника столкнулся с глазами одного старшины с нашивками поручителя. Нечто давно забытое мелькнуло и исчезло. Офицер махнул рукой — и солдаты начали выгонять из толпы взрослых мужчин. С поднятыми руками они пошли за село. Дождь усилился. Дорога круто пошла вниз. Кто поскользнулся на мокрой земле и упал. Солдаты ударами сапог заставили его подняться. Крестьянин снова упал. Разъяренный солдат выстрелил ему в голову.

За селом их заставили стать в несколько рядов на колени. Некоторые, особенно молодые ребята, не хотели вставать на колени, и их заставляли ударами примеров. Один из поляков подошел к ним и, стараясь выдержать торжественный тон, сказал:

— За сопротивление законной власти, убийства польского населения, за националистический бандитизм, за помощь коммунистам и немцам руководство Армии Крайовой, от имени правительства Третьей Речи Посполитой, выносит вам смертный приговор.

У полковника на коленях стоял хозяин, глаза его были широко открыты. Он тихо молился, иногда лицо его дергалось. Хозяин работал всю жизнь, он делал в жизни только добро, он никого не оскорблял, он повиновался всем властям. Он хотел сохранить свой мир и он ругал своего сына за участие в Организации.

Полковник повернул голову. Поляки шли вдоль вон и стреляли в затылки крестьянам. Все было очень просто. Он попытался вспомнить то хорошее из своей жизни, но мысли путались. Сухие хлопки выстрелов приближались. Вода затекала за воротник. Ноги быстро промокли. Слева осталось двое, другие лежали с простреленными затылками, лицами в болото. Возле уха хлопнул выстрел, и сосед полковника упал головой в лужу. Красный струя начал быстро расплываться в зеленой воде. Полковник услышал, как щелкнул затвор позади, и перед его глазами на мокрую пожухлую траву упала горячая гильза. Из желтого отверстия гильзы вылетел тоненький белый ручей дыма и полетел, словно душа волынского крестьянина, к небу.

Ствол уперся полковнику в затылок, и ее обожгло неудержимым холодом.

— Не забивай! — к ним бежал, отрицательно размахивая конфедераткою, аковец в темно — зеленом кителе. Цепкая рука подхватила Андрея за плечо — он поднялся. Поляки о нечто быстро разговаривали. Потом его снова повели к села. Отойдя на несколько десятков метров, он оглянулся и увидел длинный ряд мертвых — посередине темнело его пустое место.