Дмитрий Белый - Басаврюк ХХ

• Название: Басаврюк ХХ
• Автор: Дмитрий Белый
• Жанр: Исторические приключения

Произведение, которое предлагается Вашему вниманию, возникло вследствие стечения довольно неожиданных обстоятельств, первым из которых стала находка рукописи неизвестного автора из среды украинских политических эмигрантов поколения УНР. Рукопись хранилась в архиве журнала «Вільне козацтво — Вольное казачество», и принадлежал к периоду 20-30-х гг Автор, работая над научным исследованием о национальной революции 1917–1921 гг, не обратил сначала внимание на этот беллетристический произведение, но несколько новых документов (обстоятельства, при которых автор смог с ними познакомиться, пока не могут быть разглашены) доказали, что он столкнулся с удивительной историей, которая вряд ли может быть охарактеризована как беллетристика. Единственной заслугой автора можно считать обработку документов в направлении осовременивания их языка и объединения в определенной логической последовательности. Еще немного информации о романе:

Правда ли, что история между двумя мировыми войнами была такой острой? Тайные организации, ритуалы в Храме Ужаса и жизнь обычных людей, обреченных на лютую гибель в горниле бессмысленных для них сражений. Среди них живут и ведут свою борьбу люди, которые знают немного больше.

Роман Д. Белого «Басаврюк XX» с его выразительной гоголевской аллюзией является одной из самых удачных попыток авантюрно-мистического характера в современной украинской литературе.

В нем могут быть, а кто-то наверняка и найдет, недостатки. Но самое главное то, что у нас появился еще один автор, который может рассказать историю; автор, который мыслит сюжетами, событиями; автор, которого могут читать все.

---

Отец Василий удивленно посмотрел на него. Бойчук стал возле дерева и положил запястья на шкарубкий ствол. Батюшка, натужно удерживая ППШ, приставил ствол к блестящего цепи. Глухо ударил выстрел. Бойчук сплюнул и оглянулся, — словно сразу на поляне должны были появиться солдаты. Затем стащил пиджак и на нем, распухшими руками, привычно разобрал автомат, долго ковырялся извлеченной из затвора пружиной в замках браслетов и, наконец, сбросил их. Вскоре и священник растирал свои освобождены кисти.

Осторожный Бойчук присыпал землей кандалы и присыпали листьями. На всякий случай, они, едва волоча ноги, отошли еще на километр вглубь леса и только там окончательно остановились, забывшись тревожным сном.

* * *

— Мы находимся за несколько километров от Синей горы, с юга там село, далее хутор с нашим связным, — Бойчук уверенно чертил веточкой вокруг камня, призванного изображать Синюю гору, — надеюсь, на хуторе отдохнем, а там… — он неопределенно махнул в синюю даль.

Почти незаметной тропинке они отправились через чащу. Отец Василий, идя сзади, спросил:

— Засада на дороге — это случай?

Бойчук улыбнулся:

— Случайно, пан отче, здесь ничего не бывает. С этой тюрьме я смог передать записку в подполье даже из камеры смертников при гестапо.

— Скажите, — все эти годы вы продолжали бороться?

Не оглядываясь, Бойчук ответил:

— Боюсь, пан отче, что мои грехи не сможет простить наиблагостнейший священник.

— Я не собираюсь вас исповедовать.

— Каждому свое. Видимо, кто сверху присудил мне заниматься не совсем благотворительной делом. Кому надо грешить, а кому замаливать их грехи.

— А вы уверены, что грешите?

— С точки зрения теологии, за мной давно зарезервировано место в аду. Я не могу прощать врагов, не могу смиренно подставлять свою голову под п'ястуки других. И к тому же, моя вера в Бога подчиняется вере в другую духовную субстанцию.

Отец Василий удивленно воскликнул:

— В какую?

Бойчук немного замедлил ход и тихо, так что священник едва услышал, сказал:

— В Украину.

* * *

Вечером они добрались до хутора. Бойчук долго наблюдал за зданиями, которые белели под горой, потом вернулся к батюшке и задумчиво сказал:

— Нечто странно, — хутор словно вымер. Во дворе собаки лают, но ни одного человека не видно. Для засады слишком спокойно, месяц назад был здесь, как сотня проходила, все было хорошо, а сейчас непонятно. Лучше обойдем.

Он немного поразмыслив и решил.

— Пожалуй, попробую все же сходить туда. Потому что без пищи мы очень не наманеврируем.

Через час, когда окончательно стемнело, он взял автомат и исчез. Отец Василий попытался разглядеть его лицо в темноте, но не смог и стал смотреть в небо. Усталость и голод отступали, когда он сосредоточивался на словах молитвы. Он молился за Бойчука. Тишина вокруг, мирный пение сверчка успокаивали, и отец Василий не заметил, как задремал.

Проснулся от луча солнца. Удивленно поднял голову и сразу увидел Бойчука. Военный референт сидел спиной к нему, опустив голову и спрятав лицо в ладонях. Батюшке показалось, что широкие плечи Бойчука вздрагивают, словно сведены очень болезненной судорогой.

Почувствовав взгляд священника, Бойчук резко оглянулся. Лицо галичанина изменилось до неузнаваемости — оно было бледное, как у мертвеца, глаза глубоко запали, сжатый рот превратился в черную морщину. От его фигуры веяло таким глубоким чувством душевной боли и отчаяния, что отец Василий смутился. Бойчук встал и шатаясь пошел за деревья.

Через полчаса он появился снова и молча, не таясь, пошел к хутору. Батюшка побрел за ним. Бойчук, не оглядываясь, говорил перехваченным горлом:

— Старый Полищук еще за императора собственными ладонями наносил с равнины чернозема на свой клочок земли, сын его Николай, за деньги, которые отец собирал двадцать лет, окончил гимназию и учительскую семинарию во Львове, был сечевиком, председательствовал «Просвещением», внук старого — Иван, три года просидел в краковской тюрьмы за крест на сечевой могиле, ранен вернулся из УПА, был нашим лучшим связным. Женщина Ивана — Елена, их сын Тарас, родился год назад…

Они поднялись по зеленому склону к деревянных жердей, которые окружали хутор и Бойчук сказал.

— Дальше идите сами, пан отче.

* * *

Посредине двора лежал лицом к земле старик, — спина его была проколота вилами, в трещинах от бесконечной работы руки стесняли черные комья земли. Священник оглянулся вокруг — кровь длинными пятнами тянулась по подворью, в открытой риге белело залито кровью, растерзанное женское тело. У порога дома, с руками, закрученными колючей проволокой, лежал мужчина в белой вышитой рубашке, возле расколотой головы краснела окровавленный топор. Священник почувствовал, что сходит с ума, и беспомощно оглянулся на Бойчука, — тот стоял, опершись на шест, и его мертвые глаза вбирали в себя человеческое страдание, которое извечно застыло на этой земле. На старательно отбеленной стене дома было широко написано кровью «Смерть предателям! УПА» и нарисовано трезубец. Отец Василий набрал полную грудь воздуха и пошел дальше, он ступил на порог через распахнутую дверь и застыл…

Потом батюшка долго лежал на земле, пустой желудок выплескивал сгустки крови и слюны. Священник плакал и неистово выкрикивал богохульные проклятие. Бойчук наклонился над ним и, ласково коснувшись плеча, сказал:

— Прошу вас, пан отче, прочитайте над ними молитву, — они все верили в Бога.

Пятерых замученных похоронили за хутором. Отец Василий, сбиваясь, прочитал молитву. Было тихо, садящееся солнце бросало длинные тени. Тихо и тепло. Лишь иногда от горы чувствовалось приближение передосінньої прохлады.

Они долго молчали, потом отец Василий спросил:

— Кто их?

Бойчук посмотрел куда за горы.

— Нам надо идти, их убили вчера днем, так что скоро должны подъехать гэбисты… фиксировать новое преступление «буржуазных националистов». Затем село в полном составе упекут в Сибири.

— Кто это сделал? — налегая на каждом слове, снова спросил отец Василий.

— Вы слышали нечто о спецотряды МГБ? Это работа «Михася», — командира одного такого отряда, действуют под видом чота УПА. Некогда был нашим. Мы уже два года не можем его уничтожить.

— Кто он?

Бойчук долго молчал, потом проронил:

— Дьявол.

4

И они шли дальше, Бойчук вел священника вглубь леса. Вдруг галичанин остановился и подошел к небольшой елки, которая, казалось, ничем не отличалась от других. Он ухватился за ствол и медленно, с натугой, потянул его на себя. Елка с квадратом дерна неожиданно отвалилась в сторону, открыв черный ход под землю.

Бойчук закинул автомат за спину и исчез в пропасти, откуда донеслось:

— Спускайтесь, пан отче, это пока что не тоннель в ад!.. Но может им стать, при определенных обстоятельствах.

Отец Василий, неловко цепляясь за скобы в деревянной стене, полез. Сразу повеяло влажным холодом. Бойчук где-то шерудил в глубине. Шорхнули спички, и слабое пламя коптилки осветило тесное помещение, старательно обтянутое срубами. Бойчук возился с деревянными ящиками. Священник заметил небольшой радиоприемник на столе и икону, осторожно подвешенную в углу. Он подошел ближе — на потемневшей от влаги иконе Святой Юрий боролся со змеем.

* * *

Ужинали на свежем воздухе. Бойчук разогрев на спиртовке консервы и раскрыл несколько пачек галет. Первым нарушил молчание галичанин.

— Господин Василий, сейчас у нас открыт путь дальше на запад, есть надежда, что мы сможем добраться до повстанческого отряда, а дальше протранзитируем вас через границу. Вроде бы все, но…

Батюшка выжидательно посмотрел на него:

— И что я буду там делать? Входить в эмигрантских объединений, проливать слезы над Родиной? Ждать, когда она станет такой, как мы себе там ее хотим увидеть? А она такова, какова есть. Боюсь, что только я стал другим.

Бойчук пристально посмотрел на священника.

— Здесь «Михась» со своей бандой. Скорее, что именно сейчас он идет за нами. Я тоже давно ищу его. Возможно, пришло время нашей встречи.

Священник молча кивнул.