Виктор Сафронов - Жди свистка, пацан

• Название: Жди свистка, пацан
• Автор: Виктор Сафронов
• Жанр: Прочие приключения

Аннотация:

Авантюрные черты характера главного героя (Гусарова) приводят его в разные жуткие места.

---

И одному и второму срочно были необходимы положительные эмоции. Впечатление было такое что, глядя на огонь, не торопясь, подбрасывая в костер сучки, оба этим лечились от хандры и безысходности… Дождавшись пока язычки пламени, охватят небольшую горку хвороста, они зачаровано уставились на пляшущие огоньки.

* * *

Оба проснулись к восходу солнца. Костерок их убаюкал почище всякой Арины Родионовны. В одной из фляжек оставалась обычная вода. Чтобы не травить однополчанина раствором из коры Алексей заставил его, её выпить. Тот конечно ради приличия отнекивался, просил бросить его здесь на временную погибель, а самому быстренько сбегать за скорой помощью. В общем, благородно ломался и корчил из себя, по выражению Алексея «художника-разночинца». Но в результате уговоров под бодрое исполнение на губах военного марша воду все-таки выдул.

Пирогов пил и ему строгим тоном было разъяснено, что в подобных условиях пить можно два раза в день — рано утром и поздно вечером. Тогда организм еще задерживает влагу, а не выгоняет её с потом. Да и пить хочется гораздо меньше.

После выпитой воды раненный красиво и сытно мурлыкал о пользе ее потребления. Алексей осмотрел рану. Ее края, как спереди, так и сзади были воспалены. Она продолжала истекать сукровицей. Достав флягу с густым вчерашним бальзамом, лжепророк выдающий себя за доктора тщательно промыл края и попытался имеющимся скотчем, хоть чуть-чуть стянуть ее края для затягивания и срастания.

Когда он своими нежными пальчиками больше подходящими для разгибания подков и ломки пятаков попытался чуть сильнее стянуть рану. Пирогов вдруг странно дернулся, после чего начал громко и фальшиво исполнять арию Кармен из одноименной оперы Бизе. Женская партия в неумелом мужском исполнении слушалась отвратительно, а смотрелась еще хуже. Певец, несмотря на достаточно прохладное для пустыни утро, весь был покрыт пятнами, по которым обильно струился пот, а широко расширенные зрачки говорили, что ему не просто больно, а чертовски больно. Чтобы не орать ерунду, он пел.

— Я, что, зря учил тебя правильным солдатским словам, — забинтовывая рану, виновато забубнил Алексей. — В спецназе это называется орать благим матом. Орать, слышишь? А ты поешь… Создаешь беспорядок в операционной… Потерпи, солдатик, скоро полегчает…

После этого, наблюдая как перевязанный, продолжает картинно закатывать глаза достал шприц-тюбик и, не портя военные брюки, а приспустив их, загнал толстенную иглу в ягодицу раненого.

И только после всех этих общеукрепляющих утренних процедур смог сам отведать пойла из собранной с кустов терпкой влаги. Оставшуюся часть, он предусмотрительно перелил из мусороуборочного пакета в пустую флягу.

Серое утро все еще восседало за линией горизонта. Хотя робкая полоска уже пробивалась над линией горизонта. Чтобы занять себя до появления солнца каким-то полезным занятием он сходил, ровно семь метров и проверил, что накопилось за ночь в обвязанных вокруг крон кустарника мешках.

Ничего.

По ночам интенсивность испарения снижается. Это подтвердили уныло обвисшие влагосборники.

* * *

Появившееся пока еще ласковое солнышко застало Гусарова за полезным занятием — он отбрасывал в сторону песок. Увеличивал полезную площадь логова.

Внутри яма была прохладной. Пришлось копать у корней. Раненный, как мог, помогал. Лежал в стороне и от полученной лекарственной дозы блаженно молчал. Как было хорошо, когда ничего не болело, не хотелось пить и… И просто было распрекрасно и великолепно чувствовать себя живым.

Беспрерывная легкость бытия… Как не хочется думать, что она кратковременна и быстро заканчивается.

Предстояло пережить еще один тяжелый день. Алексея больше пугал вечер, т. к. сегодня, придется потаскать по пустыне соратника по оружию. Вот он вальяжно раскинулся в восходящих лучах солнца. Зачем его таскать туда-сюда? Не надо. Лежит и пусть лежит, отдыхает.

Алексей, бережно затащив раненного в выкопанный окоп, укрепил не только над головой, а уже над всей площадью тела козырек из пластика.

После обработал все тем же лечебным бальзамом сбитые в кровь руки. Он их использовал в качестве лопаты и ковша экскаватора. Посмотрел за тенью, быстро меняющей угол своего преломления. Зачем-то глянул на часы и улегся рядом. Предстояло пережить денёк сродни вчерашнему.

ГЛАВА 28 ГУСАРОВ

У обоих отдыхающих почти одновременно поднялись торчком уши и повернулись головы в сторону раздающихся знакомых звуков. После этого они посмотрели друг на друга и по привычке безнадежно махнули рукой. Смысл его можно было расшифровать следующим образом «мы оба сходим с ума, не обращай на такую ерунду внимания».

До того как они стали отчетливо слышать вертолетные звуки. Они слышали много чего другого.

Например, звуки легко струящихся, а потом бурлящих и ревущих потоков воды. Причем, первым водичку услыхал доктор, а после двух часов дня и Алексей сподобился. Оба пролежали большую часть дня в анабиозе. Не двигаясь, не реагируя, не открывая глаза, ничего…

Солнце всецело принадлежащее перекати-полю и колючкам, сторицей отмерило и им своих витаминов «Д», прекрасно предохраняющих от рахита. Поэтому, по поводу возникновения последнего можно было не волноваться, оба насытились им до конца жизни.

Что-то торжественное и завораживающее своей силой все-таки было в этом царстве безмолвия. Какая-то тайна проглядывалась в роковой раскаленной бездне. Да хоть эта, подчеркнутая… За весь день удалось помочиться всего один раз. Ощущения остались незабываемые, как будто струя состояла не из жидкой субстанции, а из колючей проволоки, протягиваемой через мочеиспускательный канал. Боль и резь после стряхивания, еще долго преследовали обоих. За день организм накопил столько соли, что казалось, по трубе катились острые и зазубренные кристаллы. И хотя о следующем сеансе мочеиспускания думалось с большой неохотой и тревогой, желания пить от этого не становилось меньше. А тут еще очередной неприятный сюрприз судьбы.

Пока они находились в спячке, какое-то пустынное животное в клочья разодрало пакеты, наполненные за день влагой от испарений. Сама-то тварь напилась, а вот люди, которые очень надеялись на этот концентрат, не смогли утолить жажду. Так или иначе, спасти удалось граммов двести. Выдавливая влагу из пакетов, превращенных в тряпочки, пришлось тратить оставшиеся скудные силы.

К концу дня, когда выяснились результаты устроенного погрома, оба жалели, что так бездумно вылили и избавились от своего высококонцентрированного рассола. И не беда, что с мочевиной. Даже не очень страшно, что один яд остался. Но вместе с утолением жажды, привили бы себе отвращение к питью и заодно провели бы сеанс уринотерапии.

* * *

В кромешной мгле наступившей ночи были слышны мощные звуки летающих где-то наверху вертолетов, а может и баллистических крылатых ракет. Когда спрыгиваешь с нормального сознания в глубины непознанного, такие мелочи как тактико-технические характеристики летающих призраков интересуют все меньше. Ну и пусть себе жужжит железяка… Они даже не помнили, какая именно…

Собранного вчера хвороста и дровишек вполне хватило для разжигания небольшого костерка. Опять веселые и поэтому бездумные огоньки заскакали по сучьям. Глядя на яркие сполохи, оба облегченно дремали, все в тех же затейливых позах.

Обсуждать житье-бытье с видами на урожай и погодой на Соловецких островах не хотелось категорически. Они наслаждались тишиной и прохладой. Лишь изредка слышались звуки летающих где-то неподалеку вертолетов. Вначале это волновало, но спустя несколько минут они перестали обращать на них внимание. Как на головную боль… Поболит, поболит, да и сама пройдет.

И в самом деле, звуки, раздающиеся сверху, очень скоро утихли, заменяя собой шуршание песка и возню в кустах. Там продолжалась привычная жизнь. Кто-то кого-то ел, кто-то пытался спрятаться, предварительно съев другого. Сама пустыня казалось, дышала мерно и ритмично. То мощно накатывая, то мягко отступая от сидящих у костра.

Потерянные в песках, очень скоро стали клевать носом и опять задремали. Намаялись за день бедолаги вот и не смогли продержаться. Хотя спать, думая о том, что в любой момент тебе за пазуху может забраться змея или паучок было не приятно. От таких не пляжных мыслей, чувствуешь себя скованно и тревожно, но это было раньше, сейчас такая ерунда уже перестала, и волновать и интересовать.

* * *

Как не хотелось думать, что все вокруг один сплошной мираж и мистификация, но когда из зависшего над ними вертолета, по их костру стрельнули длиной пулеметной очередью, пришлось очень быстро приходить в себя. Спасло только наличие выкопанного окопа, в котором оба удобно отдыхали.