Эндель Пусэп - Тревожное небо

• Название: Тревожное небо
• Автор: Эндель Пусэп
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

— Стрелки, внимательно наблюдать за воздухом! — даю команду, уже много дней не даваемую.

— Есть смотреть! — один за другим докладывают все пятеро стрелков.

Смотрю на часы. Летим вроде и не очень долго, а отмахали уже порядочно. Усомнившись в своих расчетах, спрашиваю штурманов:

— Какова путевая скорость?

— Более пятисот, — отвечает бодро Саша, — через час будем на линии фронта.

Здорово! Мчимся как на истребителе.

— Товарищ майор, народный комиссар интересуется, когда прибудем в Москву? — спрашивает Кожин.

— Через два часа, — отвечает штурман.

— Радиограмма из Москвы: линию фронта пройти на максимальной высоте, — докладывает Низовцев.

Принимаю к сведению. Все, что могли наши моторы наскрести, взято. Идем на высоте 8500 метров. Больше набрать уже не удастся. Двигатели работают на полной мощности. Впереди, чуть левее нашего курса, блеснуло серебром. Озеро!

— Вижу Ильмень, впереди линия фронта! — громко сообщаю экипажу.

За озером и рекой Ловать ведут бои уже наши войска. Мы почти дома! Хотя до линии фронта оставалось еще лететь минут двадцать, напряжение опадает.

Внизу должно быть тепло, а у нас температура 35 градусов ниже нуля.

Самолет летит под голубым небом, сверкают на солнце круги винтов, стекла иллюминаторов… Пусть их никто не увидит с земли…

Золотарев и Дмитриев сидят нахохлившись перед щитками приборов. Им не видна земля, не видны ни пожары, ни вспышки, переворачивающие наизнанку саму землю на линии фронта. Моторы гудят ровно — на душе спокойно. Пассажирам видеть днем пылающие деревни и разрывы бомб и снарядов еще не приходилось. И теперь они сгрудились у иллюминаторов и жадно впиваются глазами в израненную землю.

Приближаемся к линии фронта. Днем она не очень видна. Только опытный глаз заметит вспышки орудийных выстрелов и разрывы снарядов. Вот она, наконец, линия фронта, прямо под нами.

Радисты передают в Москву: «Прошли линию фронта. Высота 8500. Скорость 550. Все в порядке».

Представляю себе, как вздохнули с облегчением и генерал Голованов, и Шевелев, и наш командир Лебедев. Теперь-то уже ничего с нами не может случиться. Дома и стены помогают.

Получаем распоряжение: «Посадку произвести на Центральном аэродроме».

Этот аэродром в самой Москве. Не очень большой, но постараемся сесть.

— Штурманы, рассчитайте курс на Москву.

— Есть рассчитать на Москву!

Все улыбаются. Кончились часы и дни нервного напряжения, волнений и беспокойства.

— Слева Калининский аэродром, — сообщает Гончаров из передней башни.

— Дать ракету: я свой.

Сбавляю обороты моторов до минимума.

— Снять маски!

Эта команда всегда выполняется удивительно быстро. Все рады избавиться от давящей лицо резины.

Слева проплывает широкой светлой лентой Волга. Блестит спокойная гладь Московского моря. Проходим город Клин.

Пассажиры вылезают из своих меховых комбинезонов, стягивают унты. Все спешат, словно боясь куда-то опоздать.

Высота 500. Прибавляем моторам обороты, начинаем горизонтальный полет. Становится тепло.

Уже видны башни Кремля. А вот и Петровский дворец. Делаю круг над аэродромом. Строю аккуратную «коробочку», как в учебном полете, на предпоследней прямой выпускаю закрылки.

— Выпустить шасси! Дать воздух в тормоза!

Делаю последний разворот. Эх, рассчитать бы точно…

— Держать газы, — говорю Дмитриеву и хватаюсь обеими руками за штурвал. Под нами близко-близко пронесся Петровский дворец. Вытягиваю штурвал на себя, и мягко касаемся колесами в самом начале дорожки. Порядок!

Не ожидая замешкавшегося дежурного, подруливаем к скоплению автомашин и приехавших нас встречать людей. Рулим по ярко-зеленой траве. Открываем люки. По-летнему теплый ветер приятно обдувает лицо. Все!

— Выходить строиться!

Экипаж быстро спускается на землю и становится впереди правой плоскости. К нам идут генерал Голованов, Марк Иванович Шевелев, генерал Марков и другие

— Смиррно! Товарищ генерал-лейтенант, ваше задание выполнено. Докладывает командир корабля майор Пусэп.

Широко улыбаясь, пожимает Голованов всем нам руки. Нас поздравляют с благополучным возвращением, благодарят экипаж за отлично выполненный перелет.

Молотов также подходит к экипажу и жмет всем руки, благодаря за полет.

— Если есть желание, можете остаться в Москве отдохнуть, — слышу голос начальника штаба АДД Шевелева.

— Домой, домой, — шумят ребята.

— Домой, так домой! Самолет и моторы в порядке. Если разрешите — полетим к себе, на свой аэродром.

— Ладно, лепите, — соглашается Шевелев и, к моему великому удовольствию, добавляет:

— Гуд бай, юджен!

Почти пустой корабль легко отрывается от бетона, и вскоре мы уже катимся по дорожке родного аэродрома. На этом отрезке пути мне не понадобились ни курсы, ни карта. И тут, дома, как только мы очутились на земле, нас начинают мять и кидать так, что дыхание останавливается. Кругом свои, друзья-товарищи.

…Завтра мы забудем о двойном перелете через «большую лужу». Каждый новый день в военном небе принесет нам новые заботы и новые задачи. Впереди еще без малого три года тяжелых боев, бомбометаний и налетов на глубокие тылы оккупантов и поработителей. Еще далеко тот светлый день, когда на куполе рейхстага будет сиять Красное знамя Победы.

…Со дня возвращения с правительственного задания прошел месяц, и командир полка сообщил нам ошеломляющую новость: Президиум Верховного Совета СССР за выполнение «… задания правительства по осуществлению дальнего ответственного перелета» присвоил А. П. Штепенко, С. М. Романову и мне высочайшую награду — звание Героя Советского Союза!

Второй летчик В. Обухов, борттехники А. Я. Золотарев и В. И. Дмитриев были награждены орденами Ленина. Орденами и медалями отмечены и все остальные члены экипажа.

Эпилог

…Приближался май 1945 года. Близился конец второй мировой войны.

Для нас, летчиков тяжелобомбардировочной авиации, война закончилась уже в последние дни апреля, — в небе над полями боев стало слишком тесно. Там хозяйничали полки и дивизии штурмовиков, истребителей и пикировщики фронтовой авиации. С некоторой долей зависти следили мы за делами своих братьев по оружию, которые над пылающими развалинами Берлина добивали все еще огрызавшиеся остатки гитлеровского вермахта.

Вряд ли кто-либо из участников этого заключительного аккорда войны, начавшегося на рассвете 16 апреля, сможет забыть эти дни. Залп двадцати двух тысяч орудий известил недобитые остатки гитлеровских «сверхчеловеков», что настал их последний час. Беспрерывно висели над фашистской столицей более тысячи советских самолетов, не дававших врагу передышки круглые сутки. Волна за волной прилетали и улетали они, чтобы облегчить наземным войскам продвижение вперед. Уже через неделю, 23 апреля 1945 года, в Москве прогремел очередной салют: войска 1-го Белорусского фронта вторглись в столицу врага! И среди них были легендарные гвардейцы генерал-полковника Чуйкова, которые в течение девяноста дней стояли насмерть под Сталинградом, выдержав ожесточенный натиск врага на узенькой полоске земли вдоль Волги.

Теперь они пришли на реку Шпрее, в сердце вражеской столицы.

Я вспомнил раннее утро 19 ноября 1942 года. Очередной полет на бомбометание по переднему краю вражеских окопов и укреплений в районе железнодорожного разъезда Конный, что северо-западнее Сталинграда. Каждый раз, выполняя задания на бомбардирование вражеских войск, мы с болью в сердце наблюдали за непрекращавшимися уже в течение многих месяцев пожарами, полыхавшими на протяжении десятков километров по правому берегу Волги.

В то раннее утро, «обработав» разъезд, мы были поражены открывшимся внизу грандиозным фейерверком. На извилистом многокилометровом отрезке линии фронта, и справа и слева от нас, вспыхивали всплески огня, покрывая яркими горящими нитями темную поверхность земли. Дотянувшись в глубину вражеской обороны, каждая струйка оканчивалась взрывом. Десятки километров тянулся по фронту этот фантастический ковер, основой которому служили огненные трассы тысяч «катюш», открывших в то раннее ноябрьское утро дорогу для окружения 330-тысячной группировки врага.

В то утро мы еще не знали, что тут под Сталинградом, начался решительный разгром врага. Не знали мы тогда, что являемся свидетелями поворота в войне, и что «начался на нашей улице праздник».

…25 апреля 1945 года закончилось окружение Берлина. Советские полки намертво зажали фашистскую столицу в стальном кольце.

А ведь не так давно бесноватый фюрер полагал перестроить Берлин во всемирную столицу нацистского сверхгосударства. Переименованная в Германию, она должна была представлять собой конгломерат гигантских монументов и колоссальных зданий, каких еще мир не видал. «Один раз в году, — заносился в облака мечтаний Гитлер, — надо привозить группу киргизов на экскурсию в столицу, чтобы они почувствовали мощь и величие наших монументов».