Костас Кодзяс - Забой номер семь

• Название: Забой номер семь
• Автор: Костас Кодзяс
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Современная проза
• Год: 1978

Костас Кодвяс – известный греческий прогрессивный писатель. Во время режима «черных полковников» эмигрировал в Советский Союз. Его роман «Забой номер семь» переведен на многие языки мира. На русском языке впервые опубликован в СССР в издательстве «Прогресс». Настоящее издание переработано и дополнено автором. Это художественное описание одного из самых критических моментов современной истории рабочего и социального движения в Греции.

Роман повествует о жизни греческого народа в 50-е годы, после гражданской войны 1946–1949 гг., когда рабочее движение Греции вновь пошло на подъем. Писатель дает как бы разрез греческого общества, обнажая всю его социальную структуру, все его тайные пружины и рычаги. В романе показана группа плутократов я политиканов во главе с Фармакисом, владельцем шахты, связанным с иностранными монополиями; рабочие шахты Фармакиса, отстаивающие свои права; и те, кто, не выдержав испытаний, отошел от борьбы, заплатив за это кошмаром духовного опустошения. Лучшие представители рабочего класса коммунисты Илиас Папакостис и Стефанос Петридис, возглавив борьбу трудового народа Греции, остались верными своим идеям до конца.

---

– Мы их затащим в поселок, – шепнул он.

Эти слова прозвучали как призыв к действию. С той минуты в друзей словно вселился бес. Клеархос вскочил и начал плясать как одержимый. Но то и дело их тревожные взгляды встречались. Они приходили все в большее возбуждение, скрывая друг от друга свое беспокойство. Откупорили вторую бутылку. Возможно, чтобы оттянуть время. Хозяин бара уже спустил до половины двери железную штору.

– Давай, джонни, до дна!

– Ка-ре-кла,[5] – забавно пропищал веснушчатый моряк помоложе.

Ему нравилось повторять заученные греческие слова. Толстый мальтиец сидел сонный, уронив голову на грудь. Теперь он напоминал бурдюк. Только когда Зафирис сунул ему под нос порнографические открытки, он встрепенулся, цинично прищелкнул языком и опять повесил голову. Его стошнило прямо на брюки.

Зафирис расхохотался. Когда он смеялся, у него обнажалась верхняя десна.

– Ну, теперь пошли к девочкам! Good?[6]

Они повели англичан узкими пустынными закоулками. В тишине ночи раздавались только их шаги и посвистывание Клеархоса. Он шел позади, таща толстяка. «Бурдюк» повис у него на плече.

Клеархос все время насвистывал. Внезапно он подумал о камне. О гладком большущем камне, которым подпирают ворота у них в доме. Он даже ощутил его холод, отчего пальцы у него судорожно сжались. Теперь он насвистывал какой-то веселый мотив. Подвыпивший «бурдюк» мурлыкал в тон ему.

За бараками начинался пустырь, куда сваливали мусор и всякий хлам. Клеархос неожиданно толкнул толстого моряка. Покачнувшись, «бурдюк» сделал два-три шага и упал около груды камней. Клеархос наклонился и увидел, что тот спит. Его лицо и одежда были испачканы блевотиной. Клеархос поморщился от отвращения и сел на камень поодаль.

В стороне стояли освещаемые луной молодой моряк с веснушками и Зафирис. Англичанин был оживлен. Как и все, кто находится далеко от родины, он любил показывать фотографии своих близких.

– О yes![7] Этот мама… Этот папа…

Клеархос поглядел по сторонам.

Домишки поселка тянулись по склону холма, купаясь в лунном свете. Вокруг царила таинственная тишина. Он поднял камень и, спрятав его за спину, подошел к молодому моряку. Зафирис отступил на шаг.

Взгляд Клеархоса остановился на коротко остриженных рыжих волосах англичанина. Белую бескозырку тот лихо заломил на левую сторону, и затылок у него оказался открытым. Размахнувшись, Клеархос швырнул камень. Моряк даже не вскрикнул. Раздался лишь глухой звук, и он рухнул на землю. На лице Зафириса отразился страх.

Несколько мгновений Клеархоса шатало. Его охватил ужас. «Что я натворил?» – подумал он и невольно сделал движение, чтобы поднять англичанина. Но в ту же минуту холодный внутренний голос шепнул: «Что случилось, то случилось. Ты же мужчина, так не будь смешным!» Он поднял камень и забросил его подальше.

– Ты дрожишь? – с презрением спросил он приятеля.

– Смотри, кровь, – пробормотал Зафирис.

– Выверни им поскорее карманы.

Они взяли деньги, сигареты, мундштук, часы у спящего толстяка и скрылись в переулке.

Приятели долго бежали и, когда добрались до центральной улицы, завернули в кофейню. Попросили воды Тяжело дыша, тут же осушили по стакану. И вдруг по говоря ни слова, оба рассмеялись нервным смехом.

На другой день, выйдя во двор, Клеархос увидел камень, которым подпирали ворота. Ему послышался глухой звук – удар по черепу. Он отвел глаза и направился к площади.

Побродил по центру. Купил новый ремешок для часов, пестрый галстук, бриллиантин, съел за один присест три пирожных и тут же почувствовал тошноту. Остальные деньги он проиграл в кости.

На следующее утро за ним пришли полицейские.

Перед полицейским участком под открытым небом сидели за столиками писари и ждали клиентов. Клеархоса повели по ветхой деревянной лестнице. За всю дорогу он не обменялся ни словом с сопровождавшими его людьми. Его ввели в просторную комнату, стены которой были увешаны фотографиями молодых полицейских, погибших при выполнении своего долга или убитых во время декабрьских событий.[8]

– Подожди здесь, – сказал ему один из сопровождающих, указав на деревянную скамью у стены.

Из кабинета дежурного офицера через открытую дверь слышался невообразимый шум. Там допрашивали зеленщицу, на которую пожаловалась невестка, что та ее избила. Обе женщины были возбуждены и кричали, размахивая руками. Офицер то и дело резко обрывал их.

Рядом с Клеархосом с краю на скамейке сидел хорошо одетый господин средних лет и курил. У него были аккуратно подстриженные светлые усики, голубые глаза и такие толстые щеки, словно он их надул. Господин повернулся я пристально посмотрел на Клеархоса.

– Это вы тот молодой человек, который… – он запнулся, словно подыскивая слово, – запустил камнем в моряка?

– Да, я, – вызывающе ответил Клеархос.

Господин улыбнулся. Он с интересом прислушивался к допросу в соседней комнате. Потом наклонился к Клеархосу и прошептал:

– А эта женщина, – он засмеялся, указывая на зеленщицу, готовую наброситься с кулаками на невестку, – запустила в ту сковородкой.

Он начал со всеми подробностями рассказывать их историю. Оказывается, невестка уговаривала мужа отделиться от свекрови. Но зеленщица ни за что не хотела расставаться с сыном. Она обвиняла невестку в том, что та ворожит, чтобы погубить ее, и оскорбляет, называя «вруньей» и «старой ведьмой». В конце концов в ход пошла сковородка.

Господин свободно говорил по-гречески и спотыкался только на некоторых словах, выдавая этим свое иностранное происхождение.

Он на секунду задержал взгляд на лице Клеархоса и прибавил, обращаясь к нему теперь уже на «ты».

– Моряк, как тебе, молодой человек, наверно, известно… – Он сокрушенно покачал головой, словно хотел сказать «умер».

Клеархос побледнел. Незнакомец нарочно закашлялся, чтобы понаблюдать за реакцией юноши, и наконец закончил фразу:

– …находится в больнице. Удар был очень сильный. – На его лице появилась холодная улыбка. – Чего ты испугался?

Клеархоса душила ярость. Засунув руки в карманы брюк, он откинулся на спинку скамейки. Поднятый воротник пиджака наполовину закрывал его лицо.

– Оставьте меня в покое, – процедил он сквозь зубы.

– Жаль, молодой человек, что ты рта не желаешь раскрыть!

– А кто вы такой? Чего вам надо?

– Мне поручили в посольстве заняться этим делом.

Голубоглазого господина с надутыми щеками, как Клеархос узнал позже, звали Джон Ньюмен. В прошлом капитан британских колониальных войск, он уже давно служил в Греции торговым представителем. Англичанин подробно рассказал Клеархосу об ограблении моряков, которое шутливо назвал «проделкой». Ему показалось очень забавным, что Клеархос истратил украденные деньги на галстук, бриллиантин и игру в кости. Он не скрывал своей симпатии к юноше.

– Ах, молодежь, молодежь! – сказал он. – Каждый день читаешь в газетах так много интересного о молодежи. На прошлой неделе один паренек сел в роскошный «кадиллак», выхватил из кармана пистолет и пристрелил шофера. Потом вышел из машины, выволок труп в канаву, вытер следы крови и сел за руль. – Англичанин весело рассмеялся. – Совершил убийство ради того, чтобы погонять на машине. Ты не читал в газете?

Тон, каким он рассказывал об атом случае, и его странные голубые глаза – он не спускал с Клеархоса пристального взгляда – нагоняли на юношу непонятный страх.

– Нет, – пробурчал Клеархос, втянув голову в плечи.

Тем временем продолжался допрос зеленщицы, то и дело прерываемый криками.

– Это я-то ворожила? Нет! Это она втыкала мне в платье булавки, – негодовала невестка.

– Не слушайте эту врунью, господин полицейский! Три года я кормлю и пою ее. На улице подобрал ее мой сын, дурачок такой. Колдунья! И вместо благодарности она меня же обзывает старой ведьмой!

Англичанин больше не обращал внимания на допрос. Весь его интерес сосредоточился на Клеархосе. Вдруг он наклонился к его уху и многозначительно прошептал, что постарается замять дело.

– Заходи после обеда ко мне в контору… Вместе напишем объяснение этой… проделке. Договорились? Я буду ждать тебя.

Он вручил Клеархосу свою визитную карточку, вежливо попрощался с дежурным офицером и ушел. Через два часа Клеархоса отпустили.

Клеархос два раза приходил в контору к англичанину. Капитан в отставке радушно принимал его: угощал сигаретами, охотно одолжил денег и обещал найти легкую и выгодную работу. Как только он узнал, что юноша мечтает уехать за границу, он с готовностью предложил ему свою помощь. Каждый раз Джон Ньюмен брал лист бумаги, чтобы изложить происшествие с моряками. Но не написал ни строчки. Откладывал ручку и расспрашивал Клеархоса о его жизни, взглядах, друзьях, любовных похождениях и разных пустяках. Слушая юношу, англичанин удовлетворенно улыбался. От виски у Клеархоса кружилась голова. Но стоило ему выйти из кабинета, как его охватывал безотчетный страх. Он убеждал себя, что ему повезло: ведь он повстречался с человеком, который спас его от тюрьмы и, конечно, еще не раз придет ему на помощь. Но смутное беспокойство не покидало его. Чего он боялся? Он и сам не мог понять. Иногда ему казалось, что он попал в ловушку, откуда ему никогда не выбраться.