Юрий Иванов - Острова на горизонте

• Название: Острова на горизонте
• Автор: Юрий Иванов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1984

Книга приключенческих рассказов о далеких, затерянных в океанских просторах, лежащих вдали от проторенных путей, кусочках земли.

Юрий Иванов, автор многих книг, в недалеком прошлом матрос, научный сотрудник поискового судна, помощник капитана, рассказывает непридуманные истории о нелегком, порой опасном, рискованном, но вместе с тем и увлекательном, романтическом труде рыбаков, о том, как раскрываются морские тайны, о людях, с которыми автора сводила судьба вдали от Родины.

---

Дик ныряет, я следую за ним. Ну и чудовище! Совсем вблизи вижу массивное черно-бурое, покрытое крупной чешуей тело, громадную губастую башку с большими глазами и на спине веер костяных колючек, стянутых кожистой перепонкой. Вода увеличивает, и рыбина кажется мне гигантской, а Дик, плывущий рядом с окунем, совсем маленьким и таким беззащитным. А ну как этот окунь развернется да кинется на мальчугана? Но окунь и не думал бросаться на мальчика. Он будто застывает в полуметре от дна, а Дик трогает его, гладит по башке, спине, и окунь, словно от удовольствия, шевелит широкими грудными плавниками. Дик легонько шлепнул окуня по крутому боку и хватается за спинной плавник. Окунь вдруг стремительно поплыл и потянул за собой мальчика. Я спешу следом, но где там! Он же утянет Дика в океан! Мальчик и окунь исчезают из глаз, но вскоре я вновь вижу их. Дик хлопает окуня по боку — плыви! — а сам выныривает возле меня. Лицо его возбуждено. Он быстро говорит:

— Как здорово он меня тащил! Если бы я захотел, он бы притащил меня прямо в Порт-Луи. Вот было бы здорово! — Он передохнул. — Но я боюсь. Увидят Брума подводные охотники и начнут за ним охоту.

— А как ты с ним подружился?

— Да очень просто! Года два назад я впервые увидел его тут. Подплыл. Он глядит на меня. А я ему мертвую рыбку протянул. Он и взял. Вот и стал я каждый раз ему что-нибудь приносить. Красавец, да?

— Дик, я уже немного устал.

— Только «Питер-Бот» вам покажу, и возвращаемся.

Становится все глубже. Мы уже возле края рифа. Дик показывает вниз рукой, и я вижу какой-то бугристый холмик, тянущийся по дну в сторону океана. Мы плывем над этим холмиком, глубина увеличивается, и вдруг открывается провал. Дик ныряет, я следом. Вода давит на барабанные перепонки, в ушах звенит. Делаю несколько глотательных движений, выравнивая давление, и опускаюсь на каменистый грунт возле «холмика». Мальчик держится за него руками. Присматриваюсь. Так ведь это якорная цепь, вся покрытая наростами кораллов и ракушечника, как бы намертво приросшая к камням! Выныриваем. Вновь уходим под воду и плывем над цепью. Дик легко, как рыба, устремляется за ней в синеватую пропасть, на дне которой угадываются черные груды обломков. Напрягаю зрение. Догадываюсь, что там, в фиолетовой звенящей глубине, и покоится заросший кораллами и горгонариями пиратский корабль «Питер-Бот».

Выныриваем. Долго лежим на поверхности воды. Дик вновь ныряет, его фигурка как бы растворяется в фиолетовой глубине. Ныряю за ним. Вижу, что мальчик уже плывет над самой палубой, что-то трогает там, и с палубы поднимается мутное облачко. Какая же там глубина? Метров двадцать? Не попытаться ли и мне донырнуть до «Питер-Бота»? Погружаюсь все глубже, глубже, глубже… Бешено бьется сердце, дыхания не хватает, но, будто позабыв об опасности, я все плыву и плыву вниз: ведь Дик может, почему же я не могу? И вдруг вижу, как снизу прямо на меня несется Дик, вижу его испуганные, вытаращенные глаза, он хватает меня за руку и тянет за собой. Задыхаюсь. Сейчас раскрою рот, и весь океан вольется в мои легкие! Мне кажется, что до поверхности океана далеко, как до неба… Свинцовый полог мерно колышется в такой безумной выси, что мной овладевает ужас: не доплыть!.. Вот сейчас я раскрою рот, вот сейчас…

Метрах в трех от поверхности я все же раскрываю рот, глотаю воду, выныриваю, кашляю, опрокидываюсь на спину. Дик плывет рядом, поддерживает меня за шею. Подняв маску, заглядывает мне в лицо. Кричит:

— Зачем вы пошли в глубину? Это я могу, а не вы!

— Да-да, прости! — выкрикиваю, выкашливаю я слова вместе с горько-соленой водой. — Какое-то… кха-а… затмение нашло… будто и я, как рыба, как ты… могу…

— Такое и со мной бывает, — громко говорит Дик. — Вот, кажется, могу раскрыть под водой рот и задышу, как рыба… Ну что, к берегу?

Возвращаемся. Кружим по коралловым лабиринтам. Мальчик уверенно плывет впереди меня, легко находит лишь ему известную дорогу. На одной из полянок Дик показывает мне несколько тридакн. Становится мельче, теплее. Мы уже выбрались из кораллового леса, подо мной глубина метра полтора. Мальчик плывет впереди, а я чуть поодаль. И вдруг вижу еще одну тридакну. Она намного мельче тех, что таятся в глубине. Моллюск лежит в пещере — углублении кораллового обломка. Видно, забравшись туда еще маленькой, тридакна росла, росла и вот выросла до таких размеров, что теперь ей уже не выбраться из пещеры. Трепещет слизистое нутро моллюска, зияет своей розовой мякотью. «Интересно, вытащу ли ладонь, если створки сомкнутся?» — думаю вдруг я. Протягиваю руку и сую пальцы внутрь раковины. Створки мгновенно сжимаются, я вскрикиваю от боли. Соленая вода рвется в горло, кашляю, тяну руку, но раковина плотно сидит в коралле. Волоку его вместе с раковиной, вдыхаю воздух, погружаюсь. Дергаю руку — не тут-то было!.. Подхватив обломок коралла, тащу его на более мелкое место, опускаю на дно и, нелепо изогнувшись, кое-как высунув голову из воды и выплюнув трубку, зову мальчика.

Он спешит ко мне. Ныряет. Выдергивает из ножен длинный узкий нож, просовывает его в щель между створками, нажимает, перерезая мышцы моллюска, и я освобождаю руку. Плыву к берегу, ругаю себя, смеюсь над собой: экспериментатор!.. Потираю посиневшую ладонь. Теперь я верю, что если человек попадет ногой в распахнутые створки гигантской тридакны, он может считать себя обреченным.

…Возле «дворца» Дика в черном котле, поставленном на камни, кипит уха, сваренная из доброго десятка видов экзотических рыб, моллюсков, которые могли бы стать великолепной коллекцией для любого музея. Большой Дик помешивает в котле деревянной ложкой. Мальчик требует, чтобы я привел всех моряков, и убегает к соседям за посудой, а я отправляюсь за ребятами.

Вскоре мы собираемся у хижины, расстилаем на сухой пожухлой траве чистый брезентик. Подпекшиеся на солнце парни рассаживаются кругом и шелестят бумагой, распаковывают свертки с хлебом, консервами, колбасой и вареной картошкой. Сияющий, добрый и ласковый ко всем нам Дик разливает пахнущую морем и перцем уху в жестяные миски.

— Когда вы приедете завтра? — спрашивает меня Дик, провожая нас к автобусу, — Завтра я покажу, где можно найти раковины-жемчужницы.

— Дик, завтра мы уходим, — говорю я. — В Антарктику. Но если мы опять побываем на Маврикии, я разыщу тебя. И вот что еще: держи ласты, маску и трубку. Бери, бери! Теперь все это твое, на память.

Мальчик не может говорить от радости. Прижимая подводное снаряжение к груди, он глядит, как автобус разворачивается под пальмами. Потом вдруг срывается с места и бежит следом, выкрикивает какие-то слова…

И снова мы в океане. Кажется, что никакого острова Маврикия не было, наверно, нам все это приснилось: и синее небо, и зеленая вода, и горячее солнце. Неужели совсем недавно, когда кондиционер сломался, мы задыхались от жары в своих каютах, и капитан каждый час дергал стармеха: «Дед, когда будет холод?»

Сутки за сутками мы углубляемся в антарктические широты, и хотя айсбергов еще не видно, но сегодня днем над палубой вдруг пеленой понеслись лохматые белые мухи. Прильнув к запотевшему стеклу иллюминатора, я гляжу, как сверху вниз вдоль океана, над самой его поверхностью, несется снежное месиво, и грею руки над урчащим соплом кондиционера. И вдруг урчание прекратилось. Шумно вздохнув несколько раз теплым воздухом, кондиционер стих.

Поднимаюсь в ходовую рубку.

— Дед! Если немедленно не отремонтируешь «кондишен», я тебя высажу на первом же встречном айсберге! — слышу я голос капитана.

Полдень, а такая темень! Снег липнет к стеклам окон-иллюминаторов, стремительно вращаются на двух из них стеклянные круги — судовые «дворники». Склонившись к резиновому раструбу экрана локатора, вахтенный штурман подкручивает ручки настройки. Потом, оторвавшись от экрана, говорит мне:

— Айсберги. Взгляните.

Вытянув пробку-свисток из переговорной трубы, ведущей в капитанскую каюту, он дует в нее что есть силы. Через мгновение труба урчит капитанским голосом:

— Слушаю.

— Подходим к айсбергам.

— Сколько до них?

— По локатору восемь миль.

— Сбавить ход до малого.

— Есть, капитан, — отвечает штурман, берясь за рукоятку телеграфа.

Айсберги я видел в кино, на фотографиях, но все равно интересно. Правда, пока лишь я обнаруживаю желтоватые, слегка пульсирующие точки, разбросанные по серебристо-зеленому полю экрана. Желтый луч кружит по экрану, будто стараясь смести их, смахнуть прочь, но желтые точки при пересечении их лучом лишь ярко на мгновение вспыхивают, а потом меркнут.

Остро пахнущий одеколоном «Свежее сено», вваливается капитан. Несколько минут он вглядывается в локатор, потом, распахнув дверь, выходит на крыло мостика и, подставив лицо ветру и снегу, глядит вперед. Но что там увидишь?.. Засыпанный снегом полубак танкера пропарывает снежное месиво, а дальше — пустота, опасность! Большие ледяные горы локатор берет, но есть и такие, которые плывут из Антарктики, едва высовывая из воды ледяную вершину. Не схватить макушку айсберга электрическому импульсу, испускаемому локатором, а под макушкой покачивается в глубинах гигантское ледяное тело… Врежется судно в такое, и подавай сигнал SOS.