Ба Цзинь - Осень

• Название: Осень
• Автор: Ба Цзинь
• Издательство: Государственное издательство ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1957

---

Цуй-хуань первым делом посмотрела на Цинь и, незаметно для других, слегка улыбнулась. Цинь поняла эту улыбку и также взглядом отвечала ей. Выражение уверенности в своей правоте, лежавшее на лице Цзюе-миня, еще более успокоило ее, а чуть-чуть гордая улыбка Шу-хуа придала ей бодрости. Теперь ей казалось, что ее опасения были неосновательны.

Молодежь поздоровалась со старшей госпожой Чжан, которая отвечала с несколько недовольным видом, не поднимаясь со своего места. Цзюе-минь и Шу-хуа стояли посреди комнаты; Шу-чжэнь подошла к Цинь.

Первой заговорила госпожа Чжоу. В голосе ее слышалась серьезность:

— Цзюе-минь! Госпожа Ван и Чэнь итай говорят, что ты и Шу-хуа только что в саду оскорбили их. В чем дело? Расскажите-ка все в присутствии старшей тети.

Госпожа Чжан ничего не сказала.

— Я их не оскорблял, мама! Я только увел оттуда Шу-хуа, — неторопливо отвечал Цзюе-минь.

— Значит, Шу-хуа оскорбила, — нахмурилась госпожа Чжан.

— И она не оскорбляла их, только говорила немного резко, — все так же спокойно, не меняя выражения лица, ответил Цзюе-минь.

— Не оскорбляла? Не называла меня «оборотнем»? И у тебя язык от вранья не отсохнет? — грубо вмешалась Чэнь итай.

— Да, оскорбила, оскорбила, ну и что дальше? — выпалила Шу-хуа, изменившись в лице.

— Шу-хуа, ты уже не маленькая. Как же ты можешь говорить такие слова? — вмешалась рассерженная госпожа Чжан. — Ведь Чэнь итай старше, чем ты…

Шу-хуа запальчиво перебила ее:

— Если старше, значит и должна вести себя, как старшая.

— Шу-хуа! — попыталась урезонить падчерицу госпожа Чжоу.

— Ты бы, девчонка, болтала поменьше! — закричала госпожа Ван, хлопнув рукой по столу. — Не тебе говорить о наших делах. Как это должны вести себя старшие? Ну-ка, поясни!

Шу-хуа, раскрасневшись от злости, хотела было уже заспорить, но Цзюе-минь тихо остановил ее:

— Спокойнее, Шу-хуа, подожди, дай мне сказать, — Шу-хуа, сдержалась и, отступив несколько назад, прислонилась к шкафу.

— Это уж слишком, Шу-хуа, — сурово сказала госпожа Чжан. — Ты ругаешься даже в нашем присутствии. Твоя мать просила меня поговорить с тобой. Я помню твоего покойного отца, и мой долг следить за тобой.

Цзюе-минь собрался что-то сказать, но Шу-хуа перебила его, решив защищаться сама:

— Я не сделала ничего дурного, тетя.

— Говоришь — не сделала? А на каком основании ты назвала Чэнь итай «оборотнем»? На каком основании ты ссоришься со своей теткой, госпожой Ван? Ты ей племянница и должна вести себя подобающим образом… — продолжала сердито выговаривать госпожа Чжан.

Неожиданно раздался холодно вежливый голос Цзюе-миня:

— В таком случае старшие тоже должны вести себя подобающим образом.

Но госпожа Чжан, оставив его замечание без внимания, продолжала разговаривать с Шу-хуа:

— Не спорь и выслушай хорошенько, что я скажу тебе. Признайся, что ты была неправа, и извинись перед госпожой Ван и Чэнь итай. И я не буду больше заниматься этим. Если же ты не желаешь, мне придется наказать тебя — об этом просила твоя мать.

— Что ж, наказывайте, — вызывающе подняла голову Шу-хуа. Ее душило негодование. Она не могла уступить, не могла покориться.

Эти слова многих вывели из себя; даже госпожа Чжоу чувствовала, что Шу-хуа слишком упряма. Только госпожа Шэнь молча сидела на своем месте, не говоря ни слова, она втайне радовалась непреклонности и резким словам Шу-хуа; ей казалось, что сейчас Шу-хуа мстит за нее.

Госпожа Чжан удивленно уставилась на Шу-хуа и неожиданно поднялась. По ее суровому виду можно было заключить, что сейчас она сделает что-то из ряда вон выходящее. Цуй-хуань и Ци-ся побледнели. Испуганная Шу-чжэнь спрятала лицо на груди у Цинь, которая, покраснев от волнения, с сильно бьющимся сердцем, широко раскрытыми глазами следила за матерью.

Шу-хуа покраснела до корней волос. Но страха она не испытывала — ее разбирала злость. Вооруженная одним лишь мужеством, она была готова ко всему, что могло на нее обрушиться.

Изменилось также выражение лица Цзюе-миня. От спокойствия и даже некоторой иронии на нем не осталось и следа — теперь оно было серьезным и решительным. Он размышлял. Мысли его текли быстро. Видя, что госпожа Чжан встала, и боясь, как бы Шу-хуа не пострадала зря, он решительно, стараясь сохранить спокойствие, обратился к госпоже Чжан:

— Прежде чем наказывать Шу-хуа, тетя, следует разобраться, виновата ли она…

Цинь с благодарностью взглянула на него; во взглядах Шу-чжэнь, Цуй-хуань и Ци-ся светилась надежда. Но госпожа Чжан нетерпеливо перебила Цзюе-миня:

— Ты говоришь, что Шу-хуа не виновата. А она сейчас, в присутствии всех, оскорбила старших:

Но Цзюе-минь стоял на своем. Его решительный, ясный голос говорил о том, что беспочвенные обвинения не сломят его решительности.

— Подумайте, тетя, разве стала бы Шу-хуа ни с того ни с сего оскорблять Чэнь итай и ссориться с тетей Ван? Они сами вызвали ее на это. Как старшие, они не должны были бы вызывать Шу-хуа, этого ребенка, на ссору, ставить себя на одну доску с ней.

Госпожа Чжан снова села. А Чэнь итай, вытянув шею, угрожающе зашипела:

— Молодой барин, вы бы не болтали чего не следует — ведь вы сами оскорбили нас. Сегодня и вам не вывернуться.

Ее слова взорвали Цзюе-миня.

— Дайте же мне договорить, — негодующе произнес он.

Госпожа Ван нетерпеливо вмешалась.

— Госпожа Чжан, мы не хотим снова выслушивать их болтовню, скажите лучше, что делать! Ни в коем случае нельзя оставить обоих без серьезного наказания. Если разрешить госпоже Чжоу и дальше потворствовать им, — ехидная улыбка тронула ее губы, — то все в доме пойдет вверх дном. Если вы сами не можете решить этот вопрос, придется мне обратиться к Кэ-мину.

Госпожа Чжоу побледнела от гнева и, не в силах говорить, умоляюще смотрела на госпожу Чжан.

— Не волнуйся, Ван, подожди, пока мы обсудим это с Чжоу, — небрежно ответила госпожа Чжан, которая вдруг обратила внимание на то, что в дверях, ведущих в столовую, среди служанок стоит Цзюе-синь. — Ты как раз во-время, — громко сказала она. — Что скажешь? Следует ли их наказывать?

Когда Цзюе-синь вернулся домой и услышал, что здесь тетя Чжан, он немедленно отправился повидать ее.

Услышав еще в столовой громкий голос Цзюе-миня и постояв у дверей, он догадался, что произошло, и, остановившись в кучке служанок, молча слушал, что говорит брат. Он не знал, что и подумать, чувства его поминутно менялись, приобретая различные оттенки, не выходя, однако, за пределы заколдованного круга; все их можно было объединить одним словом — «страдание». Он не хотел вмешиваться, но, услышав, что госпожа Чжан зовет его, нахмурившись вошел в комнату.

Услышав слова тетки, Цзюе-минь решил не дать Цзюе-синю возможности высказаться и торопливо заговорил:

— Вы, тетя, разбираетесь во всем и не станете принимать на веру их слова. Если уж речь зашла о семье, то вам виднее, кто нарушает семейные устои. Разве это можно назвать семейными устоями, когда до истечения срока траура в доме появляется наложница и родит ребенка, когда — опять-таки до истечения срока траура — в дом для увеселения приглашаются молодые актеры? Разве кто-нибудь заботится об этих устоях? Ни я, ни Шу-хуа не сделали ничего плохого, ничем не опозорили себя перед предками! — Цзюе-минь говорил все более энергично и быстро, но голос его звучал по-прежнему четко, и его могли понять все, в нем слышалась такая сила, что он вселял робость в сердца присутствующих. (Одна Цинь догадывалась, откуда берется эта сила — она родилась из твердой уверенности. Правда, Цзюе-минь понимал, что ему не хватает жизненного опыта, но он был уверен, что морально стоит намного выше их всех, что никто в семье не может причинить ему вреда, ибо эти люди с каждым днем все дальше шли по своему гибельному пути, к которому он относился с таким презрением.) Цзюе-минь чувствовал, что они (в том числе и Цзюе-синь) готовы прервать его, и решил лишить их последней возможности сделать это. — Да, Шу-хуа назвала Чэнь итай «оборотнем», но она не ошиблась. Жена Цзюе-синя погибла от ее рук и рук всех их. Помните, тетя, кто придумал эту небылицу с «бедствием от света нечистой крови»? Кто заставил Жуй-цзюе бежать из дому? Она должна была скоро стать матерью, а эти бессердечные люди заставили ее жить вне города да еще говорили о каком-то «отречении», о «прохождении через мост»[25]. Заставили ее одну жить в лачуге и никому не разрешили присматривать за ней. Даже Цзюе-синю не дали взглянуть на нее, когда она умирала! Что это: семейные устои? Этикет? А может быть, — тонкий расчет? Ненавижу этих извергов! У отца в комнате много древних книг, есть они и в библиотеке, и у дяди Кэ-мина. Так скажите мне, тетя, в какой из них говорится о бедствии от нечистой крови? Где написано, что с Жуй-цзюе следовало так поступить? Найдите мне это место и тогда можете наказывать меня, наказывать Шу-хуа. Мы готовы понести наказание!